Грамота была берестяная. Вот только попала она в Канский краеведческий музей не с нижегородских раскопок, а из Краслага, одной из столиц которого в зловеще памятные годы и был Канск. Этот кусок бересты с нехитрыми рисунками и текстом, принадлежащий жительнице города Анне Христиановне Люфт, — осколок прошлого, тех пяти лет, проведенных ею в сталинских лагерях.
И когда 11 июля в городском музее открывалась экспозиция «Поименно назвать», посвященная памяти жертв репрессий тех страшных лет, среди первых посетителей выставки была и Анна Христиановна, для которой Сибирь — пусть и по воле судьбы — стала второй родиной, а также В. С. Демьяненко и К.И. Сухотин, чудом выжившие в мясорубке Краслага. Да, их было немного на открытии, тех, кто прошел скорбные лагерные «университеты», — время безжалостно, и даже те, кто уцелел за колючей проволокой, здоровьем похвастать потом никогда уже не могли. И все же, заслышав о готовящейся выставке, люди сами приходили в музей, приносили дорогие семейные реликвии — пожелтевшие снимки, документы, те немногие предметы лагерного быта, что сохранились в семьях репрессированных.
На планшетах экспозиции — фотографии хорошо известных и по сей день в Канске людей. Бывший директор Канского музея Александр Сергеевич Пожарский. Осужден по с:татье 58-10, часть первая. Расстрелян.
Каллистрат Алексеевич Москалев, бывший красный партизан, сражавшийся на Тасееевском .фронте, а затем служивший младшим милиционером в НКВД. Год смерти — 1937.
Один из старейших собкоров «Красноярского рабочего» Михаил Петрович Ползунов, работавший в Канске и Канском районе в 60-е — 70-е годы. Лагерный стаж с 1938 по 1942 годы.
Совсем юным, семнадцатилетним, попал в жернова репрессивной машины и Евгений Иванович Заплечный, впоследствии один из самых любимых публикой актеров Канского. драм этического театра.
В том же 1937 году были репрессированы председатель Канского горисполкома Сергеевич Чебаевский и автор первого советского фантастического романа «Страна Гонгури» поэт Вивиан Азарьевич Итин, работавший в 20-е годы редактором газеты «Канский крестьянин».
Значительную часть репрессированных в Канском районе составили высланные немцы Поволжья, среди которых было немало учителей, врачей, агрономов и инженеров. С фотографии на посетителей музея смотрит Александр Адамович Абих, директор Канского, а затем Абаканского театров. Во время войны он, студент Саратовского театрального училища, оказался вначале в трудармии, а потом и в Краслаге.
Бросается в глаза и печально широкая география Канской зоны Краслага. Помимо местных жителей и немцев Поволжья, в лагерях можно было встретить спецпереселенцев с Украины и выходцев из различных районов России. Надолго приковывает взгляд снимок, подпись под которым безыскусно проста: «Школа № 9. Дети из Калмыкии, высланные в Сибирь в 1943 г.».
А вот еще один планшет. Эти лица и имена известны всем: В. Г. Яковенко, Н. М. Буда, Е. К. Рудаков, Р. П. Эйдеман, Р. И. Эйхе, В. Я. Зазубрин... Год смерти — тридцать седьмой — тридцать восьмой — тридцать девятый.
Может показаться, что музейная экспозиция рассказывает лишь о судьбах интеллигентов, но это, безусловно, не так. Я вновь вглядываюсь в старые снимки: рабочий, крестьянин, сторож артели... И все они оказались «врагами народа». Характерно и то, что в свидетельствах о смерти в качестве причины называются паралич сердца, рак или острое воспаление легких, все, что угодно, но только не правда. В ту пору действовал специальный еречень 47 причин смерти, утвержденный НКВД, и лишь гораздо позднее в свидетельствах о смерти стало появляться слово «расстрелян».
Немало горьких мыслей рождает эта экспозиция, тщательно, с душой подготовленная сотрудниками музея Ниной Ивановной Трубниковой и художником Юрием Мальцевым, о многом заставляет она задуматься, многое вспомнить. В сегодняшнем изобилии газетных и журнальных публикаций не самые сенсационные темы как-то затерялась в последнее время неброская, но благодарная работа общества «Мемориал» по увековечению памяти жертв репрессий. А ведь все это было не где-то, не с кем-то, а с нами, среди нас. И по сию пору на соседних улицах живут и те, кого загоняли в лагеря, и те, кто загонял. И по сей день в Канске сохранились еще здания клуба и больницы бывшего Краслага. Так вот, чтобы в нас не засыпала память, в Канском музее и попытались назвать поименно если не всех, то хотя бы часть мучеников.
У входа в зал помпезный бронзовый генералиссимус, когда-то украшавший центральную экспозицию музея, недоуменно смотрит сегодня на доски лагерного забора и колючую проволоку — именно так оформлена выставка. Да, времена меняются, и, хочется верить, окончательно. А потому в книге отзывов рядом со словами благодарности — просьбы: «Прошу внести в списки репрессированных новые фамилии...»
Ю. ЧУВАШЕВ.
ПОБЕДА (Нижнеингашский район) 07.08.1990