Кто пережил годы репрессий, никогда не забудет их. Я в то время был мальчишкой, жил в Уяре. Помню, всюду шли разговоры, писалось в газетах, передавалось по радио о новой Конституции СССР. Через некоторое время она стала называться сталинской. Вышел даже специальный фильм о Конституции, и в нем постоянно показывали Сталина, слышалась его речь — больше ничего. В зале хлопали, кричали «Ура!». А до этого мы, ребятишки, часто видели фильмы о Ленине, знали, что у нас есть только один вождь — Ленин. И было непонятно, почему появился другой. Спросил об этом на уроке учительницу. Она ответила: «Ленин умер, надо иметь живого вождя».
И вот 1937 год. Тут в наш поселок пришла черная беда — начались репрессии. То в одном доме, то в другом арестовывали хозяина. Обычно это делалось ночью. Арестовали друга моего отца — дядю Лёву. Он был тихий трудяга, слова лишнего не скажет. И никто не понимал: какой он враг народа, если ни читать, ни писать не умел?
На мясокомбинате бурно проходили собрания, иногда они затягивались до полуночи. Критиковали рабочих, инженеров, директора, попадало и моему дяде Грише, завпроизводством. Вскоре здесь тоже начались аресты. Сначала взяли, трех рабочих, потом директора-латыша (честного, справедливого и всеми уважаемого). После этого дядя Гриша сказал: «Теперь моя очередь». Как в воду смотрел. В канун 20-летия Октября в первом часу ночи пришли двое сотрудников НКВД и увели его.
Торжественное собрание в честь Великого Октября проходило в клубе. После выступления секретаря райкома партии и других ораторов слово взял рабочий по забою скота В.Крохин. Он с гордостью сказал, что разоблачил на комбинате несколько врагов народа, в том числе директора, а теперь и его заместителя. За бдительность Крохина наградили демисезонным пальто. Продал людей за пальто! Но и он не миновал своей судьбы — тоже был арестован.
После праздника мы пришли в школу. И тут узнали, что нашего любимого учителя истории Николая Федоровича Жданова арестовали. Совсем недавно он был рядом с нами, расстроенный, взволнованный, попросил взять учебники и зачеркнуть в них портреты Блюхера, Тухачевского, Егорова, Якира. Почему, зачем, ведь это наши лучшие полководцы?! Учитель долго молчал, потом сказал, что они — враги народа. После ареста учителя осталось двое его сыновей-близнецов трех лет. Сейчас они работают в Уяре в дистанции сигнализации и связи. Жива и жена его, ей 78 лет.
Масштабы репрессий увеличивались с каждым днем. Везде пестрели агитационные плакаты. Особенно запомнился один: мускулистая рука в рукавице сжимает змею и надпись — «Всех врагов народа уничтожим в ежовских рукавицах!». Самым страшным тогда было сочетание букв — НКВД. Это слово произносили шепотом, с оглядкой.
Когда я уже работал в Иланском отделении железной дороги, к нам в 1957 году поступил М.Емельянов, только что освободившийся из заключения. Руки у него тряслись, щеки подергивались. Мы подружились, и однажды он мне рассказал, как его пытали после ареста, заставляя подписать бумаги, что он шпион японской и германской разведок. Он отказался. Тогда его поставили в каменный мешок и десять дней обливали ледяной водой. Потом он лишился чувств. Судили его «тройкой», дали 10 лет лагерей и 5 лет ссылки. Он освободился инвалидом, часто болел, врачи посоветовали ему уехать в теплые края.
Сейчас собираются пожертвования на памятники жертвам сталинизма в Красноярске и Норильске. Я всецело за! Люди не должны забывать о невинно погибших, пусть никогда не повторится то время.
А.Иванов, ветеран труда, ст.Иланская
«Красноярские профсоюзы», 31.08.-06.09.90