Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

«Я другой такой страны не знаю…»


45 лет назад окончилась война. Казалось бы, за такой срок должны затянуться любые раны. Но гет – они саднят, порой вскрываются и кровоточат, день и ночь не давая покоя. И люди, носящие их, никогда не станут здоровыми – они инвалиды. Инвалиды войны.

Но есть раны страшнее физических, раны души. Они не видимы чужому глазу, но боль, которая от них исходит, не отпускает человека даже после смерти. Она переходит к сыновьям и внукам. И эти люди тоже инвалиды – инвалиды сталинизма. Их очень-очень много, а теперь, когда время вскрыло этот гнойный чирей истории, число инвалидов удесятерилось.

Вот и я, человек другого поколения, не могу считать себя здоровой, потому что и моя душа зашлась болью от всего, что я узнала за годы перестройки. Один только «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына проделал с моим сознанием такое, что никогда, ни на минуту я теперь не стану прежней. Чужая боль, чужой страх занозами застряли в сердце. Я хочу верить в Бога, но до конца не могу осознать, почувствовать в себе эту веру. А вот ужас, пережитый людьми в годы сталинских репрессий, воспроизводится организмом до реальных ощущений. Меня могли бы заставить отречься от отца? Меня могли бы посадить за недоносительство на мужа? Моего сына могли бы терзать за родителей – «врагов народа?» Могли бы! А, не приведи Бог, и смогут. Куда побегу, у кого буду искать защиты, как смогу (и смогу ли?!) пережить насилие, бессилие, безысходность, безнадёжность? Кровь стынет в жилах от таких мыслей, но не думать об этом нет сил. Разве я теперь не инвалид?

«Я другой такой страны не знаю…»

Evstratov_NI.jpg (7354 bytes)У меня в руках документ, в общем-то, обыденный, хоть и горький в любом случае: «Свидетельство о смерти». Имя названного человека мне ни о чём не говорит: Николай Иванович Евстратов, 1904 года рождения. Не настораживают дата выдачи – 11 марта 1958 года, место регистрации бюро загс Октябрьского района города Красноярска. И только три детали заставляют заныть сердце: дата смерти – 19 июня 1938 года, причина смерти – прочерк, место смерти – прочерк. И сразу ясно, кто это был – Николай Иванович Евстратов. «Враг народа»! Один из многих миллионов. И сразу боль – за того, кому в 1958 году было выдано такое свидетельство. Чужим оно не выдаётся, значит, страдал близкий человек: умер? в 34 года? отчего? где? есть ли могила?

И не надо никаких дополнительных сведений об этих людях, чтобы понять трагедию и живого, и мёртвого. И не надо никаких дополнительных фактов о времени происшедшего, чтобы убедиться – оправданий быть не может. Следы и место преступления скрывают только преступники!

Есть и другие документы, вернее, копии. Оригиналы – в красноярском обществе «Мемориал». Мы много говорим и много пишем, а люди занимаются настоящим, святым делом.

А. Л. Воронкова – речь выше о её муже – требует пересмотра дела Н. И. Евстратова, арестованного органами НКВД 17 августа 1937 года в г. Красноярске. Она, как миллионы ей подобных, была убеждена: муж ни в чём не виновен, арест незаконный, смерть бессмысленна.

Воронкова в 1956 году посылает запрос в ЦК КПСС, туда, где совсем недавно восседал Главный Палач. Теперь Сталина нет, появилась надежда на восстановление справедливости: или вместе с мужем убита и правда?

Через месяц из Главной Военной (Н. И. Евстратов был сугубо гражданский человек, начальник механосборочного цеха Красноярского ПВРЗ) Прокуратуры пришёл ответ на скупом бюрократическом бланке (форма существует поныне): «Ваша жалоба по делу… направлена для проверки и разрешения по существу прокурору Красноярского края, который и сообщит вам о результатах». Словом, ищите палачей у себя. Сталин – Главный, но не один.

Через три месяца заместитель прокурора края П. Бочилло переправляет Воронкову к Красноярскому транспортному прокурору М. Каскечиву (отфутболивание, – видимо, изначальный принцип советской системы по работе с жалобами трудящихся).

Ещё через год А. Л. Воронковой из Военной Коллегии Верховного суда Союза ССР направлена справка о реабилитации её мужа.

В общем-то, женщине повезло: честь близкого ей человека была восстановлена довольно быстро.

Честь, но не жизнь!

Виновные, конечно, не названы. Палачи ушли в тень. Может, они ещё живы? Когда я думаю об этом, мучает вопрос: терзаются ли (хотя бы тайно) они своими кровавыми злодеяниями или, отряхнув со своих ног прах десятков, сотен, тысяч загубленных во имя победы социализма-коммунизма, живут среди нас как ни в чём не бывало? Служит ли каждый день и миг их предбожьему покаянию или затаились они в тёмной злобе и страхе разоблачения, ожидая новый «звёздный час» своего властительства? Может, это их чёрная тень заслоняет от нас сегодняшнее солнце и не позволяет окрепнуть росткам демократии, гласности, свободы и справедливости? Может, им мы обязаны сегодняшним расцветом преступности и экономического хаоса?

Утверждать невозможно. Но и забывать о том, что все они, палачи сталинских времён, не сошли в могилы за жертвами своими вослед, что много их осталось в добром здравии, никак нельзя.

Воронковой Александре Лукьяновне повезло (трудно и кощунственно произносить это слово), а миллионы ей подобных продолжают пребывать в неведеньи относительно своих близких. Не все невинно убиенные сталинизмом найдены и восстановлены в чести имени своего, не над всеми православный крест возложен вместо печати дьявола. И не все грешники расплатились за грехи свои страшные. А пока будет так – не убыть, не уменьшиться нашей боли и горечи, не зажить нашим ранам кровоточащим.

Галина Копыловская.
Красноярский железнодорожник, № 47, 24-30.11.1990.


/Документы/Публикации/1990-е