Слово «концлагерь» неизменно ассоциируется у нас с нацистскими «фабриками уничтожения»; их названия известны всему миру — Освенцим, Майданек, Треблинка... Однако начиналось все намного раньше, с «фабрик перековки» людей, возникших в нашей стране в эпоху «военного коммунизма». И пусть первые советские концентрационные лагеря несравнимы со сталинскими (Колыма) или гитлеровскими по степени жестокости и антигуманности, но, видимо, именно там, в далеких 20-х, следует искать объяснения и предпосылки тех монстрообразных явлений, печальным символом которых для многих людей стали колымская «колючка» и печи Освенцима...
Своим появлением в нашей гране концлагеря принудительных работ обязаны политике красного террора», предельно оно отразившей представления а хватившей власть партии о средствах и методах достижения поставленных ею целей. Первые советские концлагеря возникли с началом гражданской войны (с лета 1918 года), и туда, как в отстойную емкость, попадали те. кого миновала участь быть расстрелянным в качестве заложника, или те, кого пролетарская власть предполагала обменять «а своих преданных сторонников. Лагеря представляли собой один из важнейших механизмов чрезвычайной внесудебной репрессии и карательной политики большевиков в целом. Поэтому-то ЧК — "вооруженный отряд партии" — обладала особыми правами на лагеря, не лишившись их даже начале 1919 года, когда чекисты подверглись серьезной критике и были лишены многих своих полномочий. Именно тогда, рискуя вообще потерять контроль над лагерной системой, "железный Феликс" предложил а основе концлагерей принудительных работ создать «школу руда» «...для арестованных, для господ, проживающих без занятий, для тех, кто не может работать без известного принуждения...». Эта идея нашла горную поддержку, и 11 апреля 919 года было принято Постановление Президиума ВЦИК о лагерях принудительных работ, первые законодательно закрепившее существование концлагерей.
Этот весенний день с полным снованием можно считать днем рождения ГУЛАГа.... Согласно инструкциям, в концлагеря должны были помещаться: тунеядцы, шулера, гадатели, проститутки, кокаинисты, дезертиры, контрреволюционеры, шпионы, спекулянты, заложники, военнопленные, активные белогвардейцы. Однако — и в этом нет, пожалуй, ничего странного — основным контингентом, населявшим первые маленькие островки будущего громадного архипелага, стали вовсе не переделенные категории людей. Так, большинство лагерных сидельцев в лагерях Сибири оставляли рабочие, мелкая служивая интеллигенция, городские обыватели и подавляющую часть - крестьяне. Это и понятно: основной социальной группой, противостоявшей большевистской власти в Сибири, являлось вольнолюбивое, независимое сибирской крестьянство.
Перед нами журнал «Власть Советов» (орган НКВД РСФСР) за апрель—июнь 1922 года. Полистав пожелтевшие от времени страницы, наедем статью «Опыт статистической обработки некоторых данных о содержащихся в концентрационных лагерях». Цифры бесстрастны, недаром на обложке одного статистического сборника, вышедшего еще до Октябрьского переворота, было написано: «Цифры не знают партий, однако все партии должны знать цифры». Итак, немного лагерной статистики.
ХАРАКТЕР ПРЕСТУПЛЕНИЙ (ДАННЫЕ ПО ЗАКЛЮЧЕННЫМ КОНЦЛАГЕРЕЙ РОССИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ЗА 1919—1920 гг.)
1. Государственные преступления — 24% всех заключенных.
2. Преступления против по¬рядка управления (уклонение от трудовой,
продовольственной, налоговой и др. повинностей) — 27%.
3. Должностные преступления - 12%.
4. Преступления против личности — 1%.
5. Преступления против имущества — 20%.
6. Воинские преступления — 16%.
Наиболее многочисленными преступлениями, совершенными заключенными, являлись: контрреволюция (или, как квалифицировались эти преступления до середины 1922 года, — «преступления против Советской власти») — 16%, дезертирство — 15%, кража — 14%, спекуляция - 8% и т. д.
Наибольший процент осужденных, находившихся в концлагерях, падал на органы ВЧК — 43%, народный суд — 16%, губернские трибуналы — 12%, революционные трибуналы — 12% и на другие органы — 17%.
Приблизительно такая же картина (разумеется, с некоторыми местными нюансами) наблюдалась и в Сибири. Так, например, заключенные Барнаульского концлагеря отбывали наказание за контрреволюцию (56%), уголовные преступления (23%), невыполнение разверстки (4,4%), антисоветскую агитацию (8%), груддезертирство (4%), должностные преступления (4,5%), спекуляцию (0.1%). (данные за апрель 1921 года).
Как видим, уже тогда большинство заключенных было «по политическим мотивам». , Подавлялось все, что, с точки зрения большевистского' режима, было опасно для партии и советского государства (впрочем, и тогда уже было достаточно трудно отделить последние друг от друга).
Бытовые условия, в которых находились заключенные, были попросту ужасающи. Так, например. помещения Барнаульского лагеря после обследования комиссией были признаны непригодными для жилья. Еще бы! В зимнее время столбик термометра в помещении опускался до 25 градусов мороза. И, хотя на одного человека в соответствии с инструкциями приходилась 1 кубическая сажень объема («содержания») воздуха, жутко представить, как должен был себя чувствовать обладатель кубической сажени морозного, студеного воздуха.
В официальных отчетах особо подчеркивалось, что питание выдается всем заключенным в одинаковой мере, во, например, в Бийском лагере существовало 4 дифференцированных (вида пайка (критерии их нам неизвестны), а следовательно, и 4 категории обитателей лагеря, получавших эти пайки. Таким образом, лагерная администрация имела возможность, не прибегая к дисциплинарным мерам, а воздействуя голодом, добиваться полного подчинения заключенных своим распоряжениям и установлениям.
Как неоспоримо свидетельствуют архивные документы, довольствие заключенным в лагерях полностью выдавалось только на бумаге. Впрочем, такое «бумажное» соблюдение законов вообще характерно для деятельности советских учреждений.
С весны 1921 года во многие лагеря Сибири перестало поступать мыло; в апреле было получено лишь по 50 граммов на брата, и, разумеется, ни о какой стирке нельзя было и подумать — пятидесятиграммового куска едва хватало на одну помывку в бане. Отсутствие у большинства лагерных сидельцев, двух смен белья, грязь и скученность приводили к распространению паразитов. Как полагается, для борьбы со «вшивостью» были созданы комиссия и санитарные тройки. Как видим, и «забавных насекомых» не миновала судьба предстать перед особой «тройкой», правда, в качестве «врагов»... «врагов народа».
К концу 1921 — началу 1922 года в Сибири была создана система лагерей:
Всего же по РСФСР в 1921 году функционировало 103 лагеря, в которых на 1 -ноября того же года отбывало наказание 44517 человек.
Конечно, было грех не использовать такой «контингент». Ведь лагеря — «школы», в которых шло «перевоспитание трудом». Вскоре после открытия лагерей в Сибири в них начали организовывать мастерские: сапожные, портняжные, столярные, слесарные, кузнечные, шорные.. Работали хлебопекарни, прачечные. Мастерские выполняли заказы учреждений и отдельных частных лиц. На Алтае услугами лагерных умельцев, например, пользовались сотрудники АлтгубЧК, ответственные партийные и советские работники. Судя по всему, расценки для «номенклатуры» были ниже, чем на воле; вполне возможно, что заказы и вовсе выполнялись бесплатно.
В том же 1921 г. в лагерной системе было открыто и действовало 346 мастерских. Выступивший на V Всероссийском съезде заведующих отделами управления (март 1922 года) тов. Роднянский отмечал, что лагеря «...твердо вступают на путь массового производства на арендованных заводах, фабриках, в типографиях, совхозах, на лесных заготовках и т. д...».
В условиях нэпа существование концлагерей становилось проблематичным:
Но главным, с нашей точки зрения, явилось то, что общая (пусть и относительная) либерализация внутреннего режима отторгала концентрационные лагеря. Изменились и правовые условия.
Все это в конечном счете привело к тому, что в 1923— 1924 годах многие лагеря принудительных работ тихо и спокойно были закрыты. Их закрытие, вероятно, было ускорено и шумными демаршами западной общественности по поводу положения политзаключенных в СССР после ряда удачных побегов за границу из советских ла¬герей и тюрем.
Но нэп был недолгим. Со свертыванием нэпа и возобновлением политики массового политического террора лагеря «возродились». И именно Великий Перелом породил ГУЛАГ. Резкое увеличение числа осужденных поставило на повестку дня вопрос о воссоздании института концлагерей. Как и раньше, в период «красного террора», чекисты в полный голос заявили о своих приоритетах (как крепка первая любовь!): были созданы особые, под управлением и контролем ОГПУ, «исправительно-трудовые» лагеря. Отныне все осужденные ранее на срок 3 года и выше переводились из мест заключения именно туда; туда же направлялись и «новые» приговоренные судами к указанным срокам. К 1930 году было сформировано 6 управлений исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ОГПУ: Северного Кавказа, района Белого моря и Карелии, Вышнего Волочка, Сибири, Дальнего Востока и Казахстана. В ИТЛ пяти управлений (без Казахстана) находилось 166 тысяч человек.
Примеру ОГПУ последовал НКВД, начавший организацию колоний. На 1 мая 1930 года на территории РСФСР их было создано 57 с числом осужденных в 60 тысяч. Лагеря и трудовые колонии начинали играть все более заметную роль в экономике страны. Труд заключенных стал применяться в реализации крупномасштабных хозяйственно-экономических проектов, а хозяйственные органы планировали свою деятельность с учетом возможности использования их рабочей силы. Так, например, на совещании в СНК 18 июня 1930 г. представитель НКВД Толмачев упомянул о системе заявок на трудовые ресурсы заключенных, требующихся для осуществления тех или иных экономических проектов.
Круг замкнулся в 1934 году, когда с созданием общесоюзного НКВД все советские лагеря были подчинены ему. Здесь л начинается новая история — история ГУЛАГа...
* * *
Выражение «вся наша страна — большой ГУЛАГ» до недавнего времени было небезосновательно. Результаты попыток «загнать человечество в счастье железной рукой» налицо: СЕГОДНЯ ДО ДЕМОКРАТИИ НАМ ДАЛЬШЕ, ЧЕМ ДО ГУЛАГа.
Налицо и полное фиаско тех иллюзий, которые, словно крепкое хмельное вино, кружили головы самонадеянных и самовлюбленных кремлевских мечтателей и фантазеров.
Очевиден и крах пенитенциарной утопии, энергично воплощавшейся в первых советских концлагерях и тюрьмах: трудовое перевоспитание вылилось в рабский труд в сталинских эргастулах, «окультуривание» тюремного населения превратилось в его криминализацию под руководством лагерных «паханов» и «камерный» бандитизм.
И главное — каково же было «классовое» содержание, «принципов», о необходимости соблюдения которых постоянно говорили большевики, если подавляющее большинство заключенных являлось представителями классов крестьян и рабочих? Чьи же интересы и от кого защищали карательные органы и главным образом «карающий меч диктатуры» — органы ЧК?..
Хмель прошел — наступило тяжелое похмелье в разгромленном в пьяном угаре доме. И для того, чтобы навести в нем порядок и начать ЖИТЬ, надо снять с окон старые, проржавевшие решетки.
Артем КУДИНОВ.
Фото Сергея СЕМЕНОВА (Барнаул).
Сибирская газета №3 январь 1991