В МАРТЕ 1951 года пришла беда. Из шести обнаруженных скитов согнали монахов с монашками под запоры с охраной, стариц и старцев, около ста человек; обыски и допросы с пристрастием, кто откуда, нет ли оружия или золота. Зачем божьим людям оружие и драгоценности? Одеваются скромно, лишь бы прикрыть грешное тело, птиц и зверей не трогают, им мясное есть не положено, а молочное, что скапливается от коров, масло и творог, употребляют в редкие праздники. Отрешились от мирских радостей, служат богу.
По скитам кормятся в основном рыбой да теми дарами земли, что отдает тайга, огородики с пашней. Не гневаются, по трудам и достаток. Хлеба хватает, еще придерживают запас, не выводится и картофель с капустой, репа и редька, другие овощи. Соли порой не бывает, так притерпелись, мыла давно не видели — пользуются золой в виде щелока, вместо свечей — лучина. Зато в лампадах всегда кедровое масло, долгими вечерами зимой по кельям не утихают прялки и кросна; в перерывах между молитвами женщины ткут, шьют, вяжут, благо что своя шерсть, конопля и лен. Все свое, мужики поставили даже мельницу, срублена без единого гвоздика.
Пришельцы быстренько навели свой порядок. Рыская по округе в поисках тайных скитов, выявленных монахов с монашками согнали в тесные кельи, словно в тюрьму, мужчин и женщин отдельно, под неусыпный конвой. Молельни порушили, книги с иконами — на растопку; сухие, горят хорошо. Жгли у верующих на глазах, как бы доказывая, что бога нет и не может быть, иначе, дескать, при виде костров он бы враз наказал. «Накажет, — твердили старцы, не в силах что-либо изменить. — Господь всевидящ, помяните: он еще покарает».»
С наступлением оттепелей тайга становилась непроходимой и, вынужденно задерживаясь до весеннего половодья, более месяца орава безбожников питалась запасами божьих людей, в том числе прирезали всех овечек. Страшась, чтобы монашки не отравили, под строгим контролем их заставили стряпать и печь, монахов — валить лес и вязать плоты; сами умели только командовать. И вот, когда в день отплытия пленников сгрудили по плотам и отчалили, позади ярким огнем полыхнул монастырь, пламя кроваво заотсвечивало на воде. Печальный знак! С причитаниями верующие обреченно попадали на колени, знали: дальние скиты «антихристами» сожжены, горит последнее пристанище...
В серенькой папке, завещанной мне покойным Н хранились письма и документы. Поклоны и пожелания от каких-то старцев, отцов-матерей, кто-то из них болеет, кто умер, другие уехали... Писано бережно и тактично на всяких клочках бумаги, чаще тетрадной, но явно малограмотными людьми, да еще, как правило, на старославянском; корявые строчки с обилием древних слов трудно понять и осмыслить. Это потом мелькнула догадка, что за «отцами» и «матерями» скрыты гражданские имена, «мать Феонея», к примеру, или «отец Киприян» — так наречен каждый затворник, кого накрыли монашеским саном. Скажем, бывший игумен-наставник таежных монастырей отец Симеон — это Симон Яковлевич Лаптев.
Среди документов пожелтевшая копия судебного приговора. Вот! Тридцать три человека. Имена и фамилии, кто где родился и жил. Когда арестованы. В чем обвиняются. Наказание. Боже, какая жестокость! «...25 лет... 25 лет... 25 лет...» Да еще Добавок - каждому по пять лет поражения избирательных прав, у всех конфисковано их имущество. За что?..
Не торопись, сдерживаю себя, они были покорны и терпеливы.
Захотелось узнать и сверить, насколько правдивы воспоминания Н., ведь наша зыбкая память с годами несовершенна. Первым делом решил постучаться по адресам, какие хозяин пометил крестиком, они подчеркнуты: Тюмень, Чита, Кемерово, Красноярск, города на Волге... Может, кто-нибудь отзовется? Заодно направил запрос в красноярские управления МВД и КГБ, просьба почти одинакова.
«Работая над романом «Чалдоны», где речь идет о первопроходцах Енисейского Севера, о ссыльных и староверах, очень хочется посмотреть документы из архива Вашего управления. В частности, что касается староверов, кто проживал в бывшем Ярцевском районе в годы войны и позднее, когда по рекам Касу и Сыму сжигались дома и заимки, скиты-монастыри, что подтверждают ныне живущие старики, в том числе потерпевшие.
Дайте мне возможность познакомиться с материалами тех лет, чтобы осмыслить минувшее: в моем представлении рассказы свидетелей обретают картину таежной трагедии.14 августа 1990 г.
Где-то через неделю позвонили из МВД, в архиве материалов о староверах нет. Отозвался КГБ, сотрудник вроде бы обнадежил, дескать, ждите официальный ответ. А с Волги меж тем неожиданно быстро откликнулся В. Н. Макаров, бывший солдат. Привожу дословно.
«Уважаемый Михаил Семенович!
Очень рад вашему письму. Мне самому хотелось знать всю правду о староверах далеких лет. Я писал об этом в Комитет государственной безопасности СССР. А из Красноярска прислали ответ за подписью начальника УКГБ. Вот Содержание: «Описываемые Вами события действительно имели место в 1951 году. В это время в Ярцевском районе проводилась операция по розыску с целью последующего привлечения к уголовной ответственности дезертиров и лиц, совершивших уголовные преступления. По имеющимся в то время данным, часть этих лиц укрывалась в старообрядческих монастырях. После завершения операции верующие из монастырей были переселены в пос. Ярцево. В результате осуществленных мер была оздоровлена обстановка в этом регионе, а население ограждено от преступных действий уголовного элемента».
Вот такой мне прислали ответ. Кроме меня, здесь проживает еще Гусев Василий Васильевич, он был кодеровщиком (шифровальщик. — М. П.) в этой операции, стал инвалидом первой группы, отнялись ноги. Видимо, сказалось купание в ледяной воде речки Дубчес, которая впадает в р. Енисей, это было весной 1951 года. Еще с нами был Демичев Василий Иванович, тоже рождения 1927 года, где он живет—не знаю. Нас, воинов, было 15 человек во главе с капитаном Валовым. И вроде бы оперативных работников (из Красноярска и один из Ярцево) было не менее 15 человек. Все они были в штатском, какие у них звания — не могу сказать, но все они были офицеры. В этом письме описывать не буду те события. Если у вас есть возможность приехать, буду рад чем-то помочь. А если нет возможности приехать, то постараюсь описать. Сообщите, что вас интересует в первую очередь.
Макаров Виктор Николаевич. 1 сентября 1990 г.»
Значит, в тайге проводилась целая операция. Раз уж участвовал шифровальщик, была и рация. Возможно, пулеметы и минометы. Не случайно ведь Солженицын пишет, что один из каких-то монастырей брали - штурмом. Как Соловки, еще при Петре. Свою крепость в те времена тамошние монахи защищали отчаянно. Может, так и по Дубчесу? В годы войны, помнится, в Ярцево говорили, что по Касу видели отряд лыжников-красноармейцев. В маскхалатах, с винтовками и «максимом», с радиостанцией. Выходит, спустя шесть лет после войны снова охотились за дезертирами?
...Представьте, что испытывали эти таежные люди, оказавшись в камерах-казематах, по сути, без свежего воздуха и нормальной пищи, запуганные охраной и следователями. Они, живущие по канонам священных писаний, скорее всего боялись не выдумок, к чему их склоняли и принуждали, страшились кары господней; не чувствуя за собой вины, они доверчиво и откровенно рассказывали обо всем, возмущались только нелепостям обвинения. Какая организация и агитация? Мирских людей не встречали годами, общались только между собой. Да, богу служили, от этого не отказываются, но что от антихриста — не принимают! Ага, значит «антихрист» — это советская власть? — домысливал следователь. Так и запишем. Ну и писали, именем власти накручивая обвинения, сталкивали их наговорами друг на друга. Кому-то, видать, из ничего хотелось раздуть громкое дело по ликвидации антисоветской группы. Это ж карьера! Очередное звание, ордена, желаемый пост и власть над коллегами...
Да и надо было как-то оправдать затраты на трехмесячную командировку солдат и офицеров, отчитываться за расходы на самолеты, экипировку, вообще за всю операцию. Словом, выбили показания, насочиняли, заставили всех покорно признаться в участии несуществующей организации, которая подрывала устои партии и правительства, посему установлено, что:
«На территории Западной Сибири и Красноярского края длительное время скрывалась контрреволюционная организация старообрядцев, которая скрывалась от органов Советской власти, действовала на нелегальном положении в монастырях: двух мужских и четырех женских," располагавшихся в радиусе 40 – 50 км по рекам Дубчес, Дунчес, Теульчес, в глубокой тайге, на расстоянии 400 – 500 км от ближних населенных пунктов. Руководителем (настоятелем) контрреволюционной организации старообрядцев, проживающих в 6 монастырях, являлся Лаптев Симон Яковлевич, его заместителем и настоятелем женских монастырей — Людиновсков Афанасий Михайлович.
Упомянутая выше контрреволюционная организация возникла в первые годы Советской власти в Колыванской тайге Западной Сибири. До 1930 года руководителями контрреволюционной организации старообрядцев являлись Забзеев и Мягков, а затем руководство принял Лаптев С. Я. В связи с освоением Колыванской тайги и опасностью обнаружения монастырей органами Советской власти в 1937 году по инициативе и прямому указанию руководителя контрреволюционной организации Лаптева участники этой организации переехали в тайгу Ярцевского района Красноярского края, где и расположились в шести монастырях до дня задержания в апреле 1951 года.
Контрреволюционная организация среди своих соучастников, среди населения
окружающих сел проводила антисоветскую агитацию, направленную на отрыв граждан
от участия в общественной жизни Советского государства, уход их на нелегальное
положение, срыв проводимых партией и правительством мероприятий в советской
деревне. Возводила клевету на Советскую власть и проводимую ею политику на
колхозы, совхозы, потребительскую кооперацию. Граждане призывались не вступать в
колхозы, не работать в государственных учреждениях, предприятиях, уклоняться от
службы в Советской Армии.
Наряду с проведением устной антисоветской агитации с использованием религиозных
предрассудков, руководитель антисоветской организации Лаптев С. Я. изготовляя и
распространял с помощью своих соучастников антисоветские рукописи, в которых
возводилась клевета на различные стороны советской действительности. На
протяжении всего существования контрреволюционная организация использовала
религиозные предрассудки, проводила враждебную Советскому государству
деятельность».
Ну и т. д. и т. п. в этом же стиле, что предваряет сам приговор, объявленный именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.
У меня нет доказательств, как и о чем на шести заседаниях говорили судья, прокурор, защитники и обвиняемые. Судя по приговору, где отмечены номера дел предварительного расследования, о таежниках может быть не менее десяти пухлых томов. Вот бы куда заглянуть! Собственно, с этой надеждой и ждал ответ из КГБ, однако месяц спустя — вот:
«...К сожалению, по действующим в настоящее время инструкциям ведения архивных делопроизводств, мы не можем ознакомить вас с указанным выше делом.
Гласность, конечно, открыла множество тайн; но этой солидной конторе, видимо, есть что скрывать. За минувшие годы ведомство ГПУ — НКВД — МГБ — КГБ себя запятнало, однако честью мундира сотрудники все-таки дорожат. Каются, правда, за некоторые репрессии бывших чекистов, на смену пришли грамотные и более милосердные люди, их винить вроде бы не в чем, но все же, все же... Ну кому, например, это надо, чтобы оберегать дела о таежниках сорокалетней давности?..
Бот и надеюсь: может, из очевидцев кто-нибудь отзовется...
Фото В. Сковородникова.
Михаил ПЕРЕВОЗЧИКОВ
«Красноярский рабочий» 30 марта 1991 года