Тайна Удерейской трагедии
Продолжаем серию публикаций о жизни и деятельности красноярцев братьев Крутовских. Этот очерк добавляет новые штрихи, новые детали к уже написанному, лишний раз показывает, как в эпоху государственных потрясений смертельно переплетаются судьбы людей
Основатель династии Михаил Андреевич Крутовский родился в 1824 году в центре России — в Вязниковском уезде Владимирской губернии. Енисейская «золотая горячка» многих толкнула в далекий сибирский путь. Михаил Крутовский появляется в Канске в начале 1850-х годов и разворачивает фартовую торговлю. В 1867 году он уже купец I гильдии с капиталом 15 тысяч рублей серебром.
Кроме торговли занимался он и золотым промыслом, откупив в удерейской тайге три крупных прииска — Калифорнийский. Ефимовский и Михайло-Еленинский. За первые 30 лет Крутовские взяли с приисков 79 пудов золота на сумму более полутора миллионов рублей. Так что были они очень состоятельными купцами-золотопромышленниками, а не дворянами, как иногда пишут исследователи.
После смерти отца в 1880 году приисками заниматься было некому. Молодые сыновья интереса к добыче золота не проявляли, благо отец оставил солидное состояние, на которое можно было жить не работая. В 1901 году Крутовские сдают прииск Калифорнийский в аренду акционерному обществу «Драга» и получают большие проценты с добычи золота на нем.
Более их привлекает революционная деятельность. 3 и 4 января 1906 года на их бывшем Калифорнийском прииске происходят волнения рабочих, о чем местный исправник Э.Покрассо сообщил в Красноярск. Крутовские попадают под слежку царской охранки. 2 марта 1906 года на имя енисейского временного военного генерал-губернатора А.Редько поступает секретный документ. В нем сообщается, что «главари революционного движения братья Крутовские из города скрылись».
Драматичным периодом жизни для Владимира Крутовского были 1917-1918 годы, когда он стал енисейским губернским комиссаром Временного Российского правительства и членом Сибирского правительства. Он проводил жесткую политику неукоснительного выполнения правительственных указов, отрицал в государственном переустройстве значение политических партий. 2 ноября 1917 года Владимир был отстранен большевиками от руководства губернией, неоднократно подвергался арестам.
Малоизвестной остается жизнь Всеволода Крутовского в этот период. Отсюда порою односторонняя оценка его деятельности. Накануне 1917 года он стал заметной фигурой в енисейской золотой промышленности, был управляющим делами совета золотопромышленников Южно-Енисейского горного округа, на долю которого приходилось более 40 процентов енисейского золота. Основу округа составляли удерейские дражные прииски, с которыми Крутовские имели давние связи.
Государственное переустройство в 1917-1919 годах на удерейских приисках было кровавым (см. «Красноярский рабочий» 15.09.1990 г.). Всего четыре месяца продержалась там Советская власть. 27 июня 1918 года, когда Красноярск уже был в руках белогвардейцев, приисковое земство, разогнанное большевиками в феврале, «обезоружило население» и совершило контрреволюционный переворот. Загадкой является, почему члены совдепа не оказали земству вооруженное сопротивление, имея 100 единиц огнестрельного оружия и 1.826 патронов.
О развитии событий на приисках Всеволод Крутовский регулярно получал телеграфные сообщения в Красноярске. После переворота он становится председателем Южно-Енисейской волостной земской управы с неограниченной властью над крупным золотопромышленным районом, организует отправку белогвардейцев на прииски. У него не было трудностей в организации белогвардейских сил, так как к этому времени его брат Владимир Крутовский был министром внутренних дел Сибирского временного правительства.
Как организатор контрреволюционного переворота, Всеволод Крутовский после освобождения Красноярска от колчаковцев должен был быть арестован ЧК и расстрелян, ибо к высшей мере наказания приговаривались и не за столь тяжкие преступления перед революцией. Но этого не произошло. Почему? Вопрос остается одной из загадок удерейской трагедии.
О том, что на удерейских приисках Ф.М.Еремин и А.В.Мадей были организаторами в 1918 году февральского революционного переворота, а Всеволод Крутовский — июньского контрреволюционного, знали многие, но все участники этих событий погибли от рук белогвардейцев. Та же участь постигла и лидеров совдепа Ф.М.Еремина и А.В.Мадея. Лишь один человек, знавший всю подноготную этих переворотов, сумел вырваться из белогвардейских застенков. Это Феодосии Маркович Николенко.
Следует объяснить, что это за фигура была в то время.
В 1915 году его, члена РСДРП с 1906 года, судьба забрасывает на удерейские прииски, где он работает машинистом драги. В июле 1917 года по ходатайству совета золотопромышленников Южно-Енисейского горного округа, руководителем которого был Всеволод Крутовский, Николенко получает отсрочку от призыва на фонт.
В автобиографии он пишет, что в 1917 году являлся председателем профсоюза южно-енисейских горняков. Материалы же архива свидетельствуют о другом: председателем профсоюза был избран эсер П.М.Портянников, позднее зверски убитый красноармейцами. Вот так Николенко самовольно присвоил себе профсоюзное лидерство, которого у него не было. Это насторожило, толкнуло меня на поиски других материалов.
В автобиографии Николенко сообщает, что «в октябре 1917 года принимал участие в перевороте в южной тайге». Удалось установить, что в октябре семнадцатого года переворота на удерейских приисках не было. Переворот большевики совершили 14 февраля 1918 года и создали первый Южно-Енисейский совдеп. Ф.М.Николенко в его составе не числился, ибо в это время находился в Красноярске. Но в некоторых монографиях, в частности в трудах профессора Г.Х.Рабиновича, без доказательств утверждается обратное. Документы же свидетельствуют: назначенный Енгубсовнархозом комиссаром по национализации приисков, Ф.М.Николенко прибыл туда в конце марта.
Накануне контрреволюционного переворота, организованного Всеволодом Крутовским, между лидерами Южно-Енисейского совдепа и комиссаром Николенко произошел раскол. Комиссар хотел навязать тактику анархо-синдикализма, о чем свидетельствуют документы. Предчувствуя надвигающийся хаос, возникающий вследствие национализации драг, он с большим отрядом красногвардейцев покинул прииски, пробираясь к енисейскому тракту. Ф.М.Еремин и А.В.Мадей остались в тайге, готовясь к новому перевороту. Но в конце июня в деревне Стрелке в устье Ангары Николенко был взят в плен белогвардейцами и отправлен в красноярскую тюрьму. Но уже в августе белогвардейцы выпускают его на свободу. А через несколько дней на удерейских приисках белогвардейцы арестовывают руководителей совдепа — большевиков Еремина и Мадея (газета «Свободная Сибирь» 14.09.1918 года).
И снова возникает вопрос: почему? Почему белогвардейская контрразведка освободила из тюрьмы вооруженного наганом № 17766 большевика-комиссара, осуществлявшего национализацию приисков в крупнейшем золотопромышленном округе, к которому так сильно было приковано внимание контрреволюционных сил Красноярска? Как она смогла найти скрывающихся в глухой тайге лидеров приискового совдепа и их арестовать?
Вот об этом сам Ф.М.Николенко никогда не говорил, а упорно отмалчивался, даже тогда, когда в 30-х годах газета «Удерейский рабочий» обратилась ко всем приискателям с просьбой рассказать на ее страницах, как на приисках устанавливали Советскую власть и как происходил контрреволюционный переворот. И самое главное, он никогда не упоминал имен Ф.М.Еремина и А.В.Мадея, с которыми проработал вместе три года.
Логический анализ материалов и обстановки того времени наводит на мысль, что Ф.М.Николенко, попав в белогвардейскую тюрьму, оказался перед выбором: предательство или смерть...
Знали ли белогвардейцы, арестовывая Николенко, о его связях с Ереминым и Мадеем? Безусловно. В Красноярске было достаточно документов, в которых они все фигурировали вместе. Не исключено, что белогвардейская контрразведка предложила Николенко: или расстрел, или выдача местонахождения Ф.М.Еремина и А.В.Мадея. А найти и арестовать их было не так просто. Находились они с группой совдеповцев на труднодоступном Сократовском прииске.
После выхода из белогвардейской тюрьмы в августе 1918 года Николенко находился в селе Сухобузимском. В феврале 1919 года его снова арестовывает колчаковская полиция, но он опять легко оказывается на свободе. И только в октябре ему удалось попасть в отряд Щетинкина (и это его утверждение тоже не подтверждается пока убедительными фактами).
После освобождения Красноярска от белогвардейцев Ф.М.Николенко сначала появляется на удерейских приисках, а потом на золотом руднике Ольховском, где смещает с должности директора В.П.Косованова. А в 1925 году он уже назначается помощником управляющего трестом «Енисейзолото» и переселяется в Красноярск. Именно в это время тайно происходит сращение «Енисейзолота» и Енгуботдела ГПУ, о чем свидетельствуют документы. И вот тут-то таится еще одна загадка.
Живя в Красноярске, Николенко не мог не встречаться со Всеволодом Крутовским. Как один из руководителей «Енисейзолота», имевший секретные связи с ГПУ, подчиняясь большевистским принципам, он обязан был сообщить чекистам о Всеволоде Крутовском как об организаторе контрреволюционного переворота в золотопромышленном районе. Однако Николенко этого не сделал.
Анализируя эти две судьбы, уцелевшие документы, смею предположить, что между Николенко и Всеволодом Крутовским на долгие годы возникло незримое противостояние. Противостояние между революционером и контрреволюционером — свидетелями всей правды об удерейской трагедии, гибели лидеров первого приискового совдепа. Но и тому, и другому предпочтительнее было молчать.
Остается тайной, как попали из глухой тайги документы Южно-Енисейского совдепа в Красноярское УНКВД и почему их засекретили. К 1935 году из фонда исчезает половина документов, в которых, как показывает анализ, содержались материалы, раскрывающие причину раскола среди совдеповцев и факты контрреволюционной деятельности Всеволода Крутовского. Кто-то, власть имевший, был сильно заинтересован в их уничтожении.
В пик репрессий Крутовские попадают в поле зрения Красноярского УНКВД. Они упоминаются в сфабрикованном уголовном деле 26 ноября 1937 года при допросе бывшего председателя Красноярского окружного суда А.А.Верещагина. Его и профессора В.П.Косованова, тоже проходившего по этому делу, вскоре расстреляли.
Ф.М.Николенко, хорошо знавший В.П.Косованова, не предпринял никаких мер, чтобы спасти невиновного профессора от расстрела. Ходили слухи, что одного из братьев Крутовских — Михаила — в тюрьме задушили. Ждал своей участи и Всеволод. Но, судя по имеющимся в обращении материалам, контрреволюционный переворот на удерейских приисках, организованный Всеволодом Крутовским, остался неизвестным УНКВД. Не приходится сомневаться, что именно молчание Николенко спасло его от расстрела.
В детстве мне доводилось видеть Николенко как живую легенду времен революции и гражданской войны. Позже я даже писал о нем статью в местной газете. Все было понятно и однозначно, иного слова, кроме «герои», мы не знали.
Но стоило в наши времена гласности бросить взгляд на прошлое не односторонний, поработать в запретных прежде архивах, как обернулось прошлое во всей своей трагедии и неоднозначности. Истинная история приходит на смену псевдоистории. Это только начало.
Сам же Николенко до конца своей жизни так никому и не раскрыл тайны трагедии, которая потрясла удерейские прииски в июне-сентябре 1918 года.
Леонид Киселев, историк
Гонорар прошу перечислить на восстановление памятника старины — города Енисейска.
г.Енисейск, счет № 70101 Агропромбанка «На реставрацию Свято-Спасского монастыря».
«Красноярский рабочий», 20.04.1991 г.