В пятом томе «Истории второй мировой
войны» на стр.263 говорится: «Немецкому
крейсеру удалось совершить нападение на
порт Диксон с целью разрушить его... Но,
встретив упорное сопротивление
сторожевого корабля «Дежнев» и
артиллерийской Батареи, «Адмирал Шеер» был
вынужден отступить».
Бой происходил 27 августа 1942 года. В ночь на 28-е из Норильска на Диксон вылетели хирурги... Очерк рассказывает об одном из главных действующих лиц тех событий. Исследование автора посвящено Владимиру Евстафьевичу Родионову и его семье. Открывает эту повесть
Передо мной — личное дело. В черной матерчатой (крытый картон) папке с черными завязками — под напечатанными по ситцу («защитного» цвета краской) двумя грифами «Министерство внутренних дел СССР», «сов. секретно».
А вот символ единения органов, рабочих и крестьян — между грифами и словами «Личное дело». Звезда, зажженная над черным полем ткани, недвусмысленно говорила: «Личное дело каждого — Дело далеко не личное. Наше общее дело».
Открываем папку. С тыльной стороны обложки — приклеенные паспорта. В четырех уголках из той же черной ткани — фотография В.Е., я бы сказал, неофициальная. Похоже, что снимали в родном кабинете, во всяком случае, — на фоне плотно забитого книжного шкафа (полки за стеклом). Поясной снимок сидящего человека в белом незастегнутом халате поверх костюма. На лацкане пиджака университетский ромбик. Галстук, пожалуй, не старомодный. Кто-то мог привезти «с материка».
Высокий лоб. Седые остатки прежней прически. Черные брови. Скорее всего, черные глаза под чуть нависшими веками. Взгляд не очень спокойный, но трудно сказать, что тому причиной: то ли прогнал улыбку, чтобы не испортить кадр, то ли давно не снимался. Взгляд знающего себе цену и понимающего, что в этой жизни нужно быть готовым ко всему. (Может, и фантазирую, но направление-то мысли подсказывает портрет, почти жанровый). Крупные уши и нос, неожиданно небольшой рот. Морщин не видно. Между бровями ложбинка, на подбородке, гладковыбритом, ямка.
Кажется, все.
10 февраля 1956 г. впереди «дела» и.о. ст. инспектора отдела кадров санитарного отдела Норилькомбината Карюкиной приклеен перечень документов. Их 22 — от дополнения к личному листку до корешка от обходного. Карюкина знала, что рано или поздно кто-то будет знакомиться с ее работой: «дело» того заслуживает. Вернее, личность...
Пронумеровано 52 листа. Нет уверенности, что какие-то не были изъяты. Но точно, что расположение документов изменено, цифры старые — красный карандаш — стерты, или прямо по ним нанесены новые, мягким черным грифелем.
Знакомлю вас с папкой, как знакомился сам.
ЛИСТ 1. Дополнение к личному листку по учету кадров.
Должность: нач. больницы и главный врач комбината. Местонахождение: гор.Норильск. Дата: 13.1.1943. С 18 ноября 1952 г. до 25 мая 1954 г. — начальник хирургического отделения и главный хирург. Уволен по болезни на основании разрешения начальника «Главникелькобальта».
Ст. инженер ОК к-та А.Семенихин.
ЛИСТ 2. Личный листок по учету кадров (заполнен 20 марта 1948 г.) Год рождения — 1902. Село Хухарево Большеигнатьевского р-на Мордовской АССР. Русский. Б. сословие родителей — крестьяне, осн. занятие (до и после революции) — письмоводство.
Врач-хирург. Стаж — 26 лет. Казанский гос. ун-т им.Ленина (1922—1927). Научные труды — да. За границей — нет.
С марта 1919-го до августа 1922-го — на разных канцелярских должностях в уездном исполкоме. После университета врач-хирург и (1935 г.) главный врач уездной и районной больницы. До апреля 1938 г.
С 1938-го по 1942-й содержался в лагере, работая врачом-хирургом.
С ноября 1942-го—начальник и главврач больницы комбината.
Работа по совместительству: заведывание хирургическим отделением.
Участие в выборных органах: г.Ардатов, районный исполком и горсовет. Депутат. 1928-1938 гг.
Английским — слабо.
Нет. Нет. Не служил. Не участвовал. Не был. Не служил. Не находился.
1945-й — орденом «Знак Почета», медалями «За оборону Заполярья», «За победу над Германией», «За доблестный труд...», значком «Отличник здравоохранения».
Привлекался ли... В 1938 году Особым совещанием НКВД СССР с формулировкой ст.58, 6-ю, срок 8 лет. Досрочно освобожден в 1942 г. Судимость снята 1 февраля 1947 г. Особым совещанием МГБ.
Жена, двое детей.
Норильск, Озерная, 7, кв.1.
ЛИСТ 4. Автобиография. Копия.
Родился... в с. Хухареве Талызинской волости Ардатовского уезда Симбирской губ. Отец — крестьянин, впоследствии — служащий. Мать — крестьянка, домохозяйка.
...уездной больнице. С 1933 г. в этой же б-це, реорганизованной в межрайонную хирургическую лечебницу, главврачом... был на курсах усовершенствования в клиниках проф. Вишневского (Казань), Оппеля (Ленинград), Петрова (Л-д), Юдина (Москва). Написано и опубликовано в печати 12 научных работ, из которых одна — «К вопросу об оперативном лечении рака нижней губы» — как предварительное сообщение к диссертационной теме...
В 1938 г. был арестован органами НКВД и... был заключен в исправит. трудовой лагерь на 8 лет по формулировке «за шпионизм».. В настоящее время работаю... в должностях, которые занимал и в заключении. 3 ноября 1943 г. Родионов.
Верно: подпись (красным карандашом).
КОММЕНТАРИЙ АВТОРА. Что верно-то? Действительно В.Е. написал «за шпионизм» или это плод перепечатки? Обычно в автобиографиях при оформлении в системе НКВД не шутят. Но Родионов-то формулировку «закавычил». Может быть, так ему и вписали особисты?
В любом случае слово потрясает. Что-то между шпионажем и пианизмом. Этакий изощренный, артистически исполненный шпионаж.
Но, конечно, гораздо серьезнее список учителей. Каждое имя обозначает школу хирургического искусства. Великие врачеватели, боги. Именно так — небожители! — я воспринимал эти имена почти с детства (семья и окружение были медицинскими: могу добавить фамилии Богораза, Василенко, Войно-Ясинецкого — все это, видимо в первой десятке СССР).
ЛИСТ 5. БОЛЕЕ РАННЯЯ АВТОБИОГРАФИЯ (рукописная).
Отец и мать происходили из бедной крестьянской среды. Низшее образование получил в сельской школе в с.Талызино... Среднее образование начал в высшеначальном училище в г.Ардатове, а закончил в 1920 году в школе второй ступени в том же городе. С 1920 г. по 1922 г. служил делопроизводителем, инструктором политпросвета, библиотекарем отделов уездного исполнительного комитета в г.Ардатове. В августе 1922 г. по разверстке Ульяновского губисполкома на Ардатовский уезд мне была предоставлена командировка на медицинский факультет. В течение всех пяти лет... получал гос. стипендию. С мая 1927 года поступил на должность врача-ординатора хирургического отделения Ардатовской уездной больницы. С организацией Мордовской автономной республики на базе Ардатовской б-цы была организована хирургическая лечебница республиканского масштаба, а затем межреспубликанского, главным врачом которой я и работал до 30 апреля 1938 г., до дня ареста. За 11 лет хирургической и административной работы я в порядке усовершенствования командировался в клиники Москвы, Ленинграда и Казани. С 1939 г. работаю в качестве хирурга в системе Норильского комбината. С августа м-ца 1941 г. одновременно состою в должности начальника б-цы комбината. Врач Родионов. 10.01.1943 года.
КОММЕНТАРИИ. Значит, скорее всего год, но не менее восьми месяцев В.Е. все же был оторван от дела — на пребывание в тюрьме, допросы и пр. Еще года два к нему «присматривались» и пробивали разрешение занять — зеку! — начальственную должность. Завенягину «степень вины» В.Е. была, безусловно, ясна с первого знакомства. Тем не менее официально возглавил больницу В.Е. уже при Панюкове. Вскоре Александр Алексеевич подружился с Родионовым, доктор стал своим человеком в доме начальника комбината, а вскоре получил возможность привезти в Норильск семью.
Точно, что к лету 1939 года В.Е. уже числился за Норильским комбинатом. Из письма Г.А.Попова (Москва):
— С Владимиром Евстафьевичем меня связывала с 1939 г. не только работа, но и большая дружба. Встретились мы на Красноярской пересылке и сразу же установили, что у нас есть общие друзья. Таким был П.Г.Сергиев, директор Института тропических болезней и малярии, ныне покойный, мой шеф по работе в Москве и его приятель с детства! Дальше — Норильск. В.Е., первоклассный хирург и человек большой души, с большими организаторскими способностями, был так нужен в первые годы становления медицины в Норильске...
Лист 6 личного дела пропускаем. Это копия (выполнена секретарем зам. начальника Норильского комбината по кадрам Казимировой) свидетельства, выданного гр-ну Родионову ректором университета проф. Масловским — об окончании курса. Под лозунгом соединения пролетариев всех стран перечислена вся врачебная премудрость — теоретическая, клиническая, практическая, которую освоил делопроизводитель из Ардатова. От анатомии описательной и пяти «химий» до политстроя СССР, от акушерства до урологии и от вывихов суставов до вывихов социальных (соц. гигиена).
ЛИСТ 7: к работе в условиях Кр. Севера годен (справка).
А вот листы 8-15 требуют повышенного внимания, ибо АНКЕТУ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ РАБОТНИКА МВД вы, возможно, еще не изучали. Так называемая форма № 1409. Напечатана в типографии комбината по присланному образцу. 16-страничный кондуит, удобный для заполнения.
Начинается с инструкции: «1. Прежде чем заполнить анкету, необходимо ознакомиться с вопросами для правильного ответа на них» — и прочие тонкости, поначалу так и не учтенные заполнителем. Он, неискушенный в делопроизводстве закрытом, посчитал, что коль прочерки запрещены, достаточно ответа «не состоял» на вопрос, состоял ли в другом гражданстве. Ан нет!
Анкету не приняли. Пришлось сверху чуть ли не в каждом пункте добавлять слова (другим пером):
— В другом гражданстве. Не состоял.
— Ранее в ВЛКСМ. Не состоял.
— В других компартиях. Не состоял.
— Ранее в ВЛКСМ. Не состоял.
— В других партиях. Не состоял.
— В рев. движении участия. Не принимал.
— Другими нац. языками. Не владею.
Нет, согласитесь что это не только издевательство, но и проявление идиотизма, который не знает границ, колючей проволоки, нейтральных полос. Говорят, правда, что и в иных землях бюрократы на высоте, — не знаю, не сталкивался, но у нас...
Человек отвечает на вопрос, был ли за границей, — Не был. Русский язык? А требуется ответить не по-русски, повторив ненужные слова: «За границей не был». А родственники? «Родственников за границей нет и не было».
Это по форме. По содержанию идиотизма еще больше... Человек числится за лагерем. Естественно, благодарен, что имеет возможность спать на диване в собственном кабинете, не уходя на ночлежные нары... Его заставляют отвечать на вопрос: Когда (год, месяц и число), где, по призыву, добровольно или по партийной, профсоюзной и проч. мобилизации вступили в Красную Армию и в ВЧК — ОГПУ МВД.
Да никуда бы он не вступил, беспартийный хирург Родионов! Хотя бы потому, что его отец, честнейший и добрейший, умер в 1937 году подследственным. Да и с какой стати он сам, хирург Родионов, прошел через все эти оскорбления, унижения, подозрения, недоверия и если живет более или менее в человеческих условиях, то лишь благодаря своей дефицитной профессии и опыту, приобретенному собственным трудом... А что его заставляют аккуратно вписывать в ячейку анкеты?
«...В 1942 году 12 ноября в МВД добровольно в поселке Норильск».
Добровольно в 42-м (это что же означает, если задуматься, — чтобы не идти на фронт?). Исключительно добровольно — в поселке, о котором никто не слышал...
И смех и грех. Ну скажите, как он мог оказаться «на территории, временно оккупированной врагом в период Отечественной войны»? Ведь его сюда доставили задолго до ее начала и сторожили, чтоб не убежал в тундру! Ну а если бы действительно оказался «под немцем» — тогда что? (Ответ придет скоро, вместе с несчастными, не избежавшими этой доли по самым разным причинам и обвиненными в «сотрудничестве», даже если оно заключалось в мытье полов в комнате постояльца-офицера).
— В Красной Армии и партизанах. Не служил.
— В белых и иностранных армиях. Не служил.
— В старой армии. Не служил.
— В плену и окружениях. Не был.
— Ранее в органах ВЧК — ОГПУ. Не работал.
— Сын Виктор Родионов, 13 лет.
— Сын Николай Родионов, 10 лет.
— Содержался в Норильском исправительно-трудовом лагере, но работал врачом-хирургом Дудинской окружной больницы (1939-1941 гг.)...
— Родионова Клавдия Дмитриевна. Сменила девичью фамилию Татаринова на Родионову. 1905 года, 8 марта. Русская, из семьи мелкого торговца... Заведующая постоянной выставкой в п.Норильск...
(Так вот кто был первым директором музея! Во всяком случае, одним из первых. — А.Л.).
— Родионов Евстафий Родионович. Рожден в с.Чухалах Козловского р-на.
Родионова Маргарита Васильевна, в г.Ардатове. Неродная мать.
Татаринов Димитрий Михайлович, в г.Ардатове.
Татаринова Хиония Евстафьевна, с.Кладбищи Алатырского р-на Чуваш. АССР.
Русские. Язык русский.
Наемной рабочей силы не имели (т.е. не эксплуататоры народа. А если бы... то их сын и зять не имел бы права служить в кристально чистом ведомстве. — А.Л.).
а). Сестры: Екатерина Евстафьевна, врач Норильской больницы. Лидия Евстафьевна, юрист Министерства пищевой промышленности РСФСР. — Москва. Евгения Евстафьевна, экономист, Министерство высшей школы — Москва, Александра Евстафьевна, инженер хим. комбината, г.Загорск Московской обл. Мария Евстафьева, мастер большого электролитного цеха НК.
б). братья жены Татариновы Николай Дмитриевич, инженер — Ленинград. Владимир Дмитриевич, инженер — Москва. Сестры: Вера — врач, г.Шуя. Елизавета и Мария — служащие, Ленинград.
Наемной рабочей силы не применяли.
— Мои сестры Екатерина и Александра состоят членами ВКП(б).
В других партиях никто из близких родственников не состоял.
В старой армии. Не служили.
В белых и иностранных армиях. Не служили.
За границей. Не проживали.
В иностранных армиях, миссиях и др. орг. Не служили.
...Думаете, все? Черта с два! Ведь надо предупредить малейшую возможность навредить, прикрыть любую лазейку для возможных наводчиков и диверсантов:
— Какие области и районы СССР хорошо знаете?
Но враги тоже не лыком шиты. Так они вам сразу и «расколются»!
— Имею одинаковое представление. (Об Ардатове и Комсомольске-на-Амуре?)
Но вернемся-ка к родителям — с двух сторон — и родственникам. «Служили ли в полиции или милиции, жандармерии, охранке, духовном, тюремном и судебном ведомствах (при царе, Временном правительстве, при белых буржуазно-национальных правительствах), когда, где, в каких должностях, чинах и званиях?». Заметьте, в какой ряд попали священники...
— Не служили.
— Вы опять неполно отвечаете?!
— Простите. В полиции, милиции, жандармерии, охранке и других перечисленных ведомствах. Не служили.
— Были осуждены, высланы, раскулачены или лишались избирательных прав, когда, где, за что и какой срок?..
— Отец был арестован в 1937 году и в том же году yмер.
Отец жены арестован в 1937 году, умер в 1941 году.
..На вопрос «за что?» он ответить так и не смог.
Вопрос № 51. С кем из родителей, братьев и сестер и родственников ваших и жены (мужа) (перечислите фамилии, имена и отчества) поддерживаете Вы и Ваша жена (муж) связь и в чем она выражается?
Эверест. Высшая точка. Не выдержал, ответил «неполно».
— Изредка письмами со всеми сестрами и братьями. Как я, так и жена.
Вопрос № 52 (последний) Что еще желаете сообщить о себе, жене, родителях и родственниках?
— Отец мой в царское время в 1905 и 1907 годах сидел в тюрьме за революционную деятельность. С 1905 года по 1917 г. находился под надзором полиции — без права работать в гос. учреждениях — занимался адвокатурой. В 1918-1919 гг. работал народным судьей. С 1919 г по 1922 г. — добровольцем в Красной Армии. С 1922 года по 1935 г. — на канцелярских должностях и в коллегии защитников. С 1935 г. — пенсионер.
(Зачем он это написал? Не знаю. Может быть, подсказал инспектор? Или самому захотелось при удобном случае... Или душа закричала, не спросясь: «Что же вы, гады, натворили? При чем же тут отец?»
За дачу ложных и неправильных сведений, требуемых анкетой, я предупрежден об ответственности.
В.Родионов.
ФОРМА № 1408. ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Мы уже знакомы с ним. Тем более что опять про плен, про белую армию... Единственное, на что следует обратить внимание: 1 сентября 1949 г, организовали лечебно-профилактическое объединение комбината, и Владимир Евстафьевич, его возглавив, не отказал себе в должности главного хирурга НК, А еще через три года оставил за собой только хирургическое отделение — почувствовал, что здоровье стало подводить.
Из характеристик
...Находился в Норильлаге НКВД как заключенный с 1938 г. по 1942 г. За время пребывания в заключении проявил себя как высококвалифицированный врач-хирург, оказавший большую пользу делу здравоохранения как в лагере, так и в Таймырском национальном округе. За выдающиеся заслуги по ходатайству командования комбината и лагеря досрочно освобожден из лагеря и с 1942 г. работает начальником и главным врачом комбината. Помимо высокой квалификации, обладает отличными качествами администратора, участвует в общественной работе, читает лекции для населения Норильска, руководит социалистическим соревнованием в больнице и является передовым медицинским работником в Норильске. Обладает настойчивостью, энергией и большой трудоспособностью, поставил на высокую ступень лечебное дело в больнице комбината. Начальник санотдела Золотарский. 12.10.43.
...В должности начальника и главного врача больницы в/н состава комбината проявил себя как исключительно добросовестный и преданный своему делу специалист. Им проделано свыше 1.500 сложных операций, спасших жизнь многим гражданам НК и ТНО из населенных пунктов Крайнего Севера. В сентябре (? — А.Л.) месяце 1942 г. он вылетал для оказания хирургической помощи краснофлотцам, пострадавшим в бою с вражеским линкором у о.Диксон в Северном Ледовитом океане... Вполне соответствует занимаемой должности. Является крупным специалистом — хирургом.
Проверка проверкой. Но речь могла идти и о награде. Так или иначе, 5 июля 1943 года организатор и главный исполнители спасения раненых моряков Диксона своей фамилии в указе не нашел. Может быть, кто-то почувствовал себя неловко, или я слишком многого хочу и от начальства-1943?
Через два года орден В.Е. все же пробили. И значок, такой же, как не судимым А.А.Золотарскому, С.М.Смирнову, В.И.Грязневой (начальнику центральной больницы), К.В.Самойловой (зав. родильным отделением), Е.Г.Артемовой (ст. инспектор САНО).
Тон характеристик не изменился и 5 лет спустя. Только появляются новые мотивы — «следит за новейшими достижениями медицины и передает молодым...». Меняется число операций (свыше 10 тысяч), приводятся примеры (в декабре 1950 года — по поводу проникающего ранения сердца с благоприятным исходом). «Пользуется авторитетом. Является консультантом. В быту скромен». — Новый начальник САНО майор Герцен. «В работе безупречен. Представляется... медалью «За трудовую доблесть». — Замначальника комбината по кадрам Морозов. «Работает свыше 20 лет, из которых в Заполярье 9... Полагал бы...» — капитан Носырев. «Согласен» — капитан Якушин.
И вдруг, через три дня, 28 марта 1952 г. красным карандашом на месте «Утверждаю»:
Начальником ИГЛ и комбината МВД в представлении к награде отказано.
Даже не похоже на Зверева. Но — факт. А может, Владимир Степанович имел в виду, что медали мало? Вот оно, представление к ордену Трудового Красного Знамени…
Продолжения не имело.
Мне кажется, кто-то упредил событие: нечего, мол... И так достаточно. Про 8 лет забыли?!
В этом случае Звереву ничего не оставалось. Ломать копья не стал. А вскоре пришлось просить санкцию у начальника «Главникелькобальта» А.А.Панюкова на освобождение Родионова по нездоровью
Панюков начертал — «Согласен. 14.04.54»
Приказ о благодарности и премии довелось подписывать 25 мая уже А.Б.Логинову. Вот и все личное дело. Подшито и пронумеровано 52 (пятьдесят два) листа.
Бою под Диксоном ровно полвека. Ни про «Адмирала Шеера», ни про бой ничего в Норильске не знали, пока в хирургическое отделение, к Родионову, не привезли с Диксона раненых. Но еще раньше Владимира Евстафьевича вместе с начальником санитарного отдела Норильского комбината С.М.Смирновым и операционной сестрой Ф.И.Макухиной специальным самолетом отправили на Диксон. Если бы не тридцать с лишним операций в течение двух суток, в Норильск пришлось бы отправлять куда больше народу. Или наоборот: гораздо меньше...
Эти трое норильских медиков побывали на фронте в августе 1942-го. Узнав о поводе для их спешной и секретной командировки, им завидовали десятки тысяч норильчан.
Я расскажу о Родионове, истории его жизни, кое-что о семье. У меня собралось около сотни писем — от старшей сестры Марии, норильчанки с 1946-го по 1961-й, от друга-приятеля доктора Г.А.Попова, который, слава богу, дожил до своих 90. Передали мне несколько писем к детям деда Родионова, Евстафия (сразу стало ясно, чей почерк унаследовал сын и даже чью подпись, этот характерный росчерк и забытое искусство каллиграфии). Наконец, сохранились письма Владимира Евстафьевича к сестрам, его рукопись, посвященная диксонскому бою, фотографии.
Теперь, чтобы вы не заблудились, абзац-другой о родионовской географии. Владимир Евстафьевич нашел вечный приют на зеленой окраине старого русского города Шуи, о чем свидетельствует очень теплый и старомодный некролог в местной газете «Знамя коммунизма»: «23 июля (1969-го) после тяжелой и продолжительной... заведующий хирургическим отделением центральной районной... заслуженный врач РСФСР...»
Екатерина Билзенс, «наш солдатик», как писала Мария, овдовев, прожила недолго и окончила свой путь в Риге 25 января 1987 года.
Александра, инженер-химик, давным-давно сибирячка (Новосибирск), а юрист Лидия и экономист Евгения (самая мягкая и лучистая) — все пенсионерки — в пяти минутах от Марии, биолога по первой профессии. Вроде бы судьба подрезала им корни в родной мордовской земле, оторвала, разбросала, ан нет — что-то патриархальное, нежно-семейное живет и в душах и в отношениях сестер, несмотря на различие темпераментов (самый бурный у Лидии Евстафьевны, о чем неоднократно предупреждали сестры, мол, если что — будьте готовы к излишней горячности, но пусть вас это не смущает, отходчива).
Но почему же не возникал в качестве места возвращения «на материк» родной Ардатов — родионовское гнездо?
Может, и возникал (лучше всего это знает Клавдия Дмитриевна). А может, и слышать не хотели. Во всяком случае, один из возможных ответов мы найдем в письме Марии Евстафьевны (апрельском 1985 года):
«Наша семья пережила моральную и физическую катастрофу в 1937-м: арестованы были отец, мать, брат — сосланы, конфисковано все имущество... Отец пропал, мать отбыла восемь лет в лагере, брат — тоже... За мной, за старшей дочерью, приходили, но я дома не жила. Страшно вспомнить, как я ездила на свидание в лагерь к маме, как тяжело было заполнять анкеты на работе и т.д. Мы так страдали — за что? почему? Извините, что отняла у вас время своей внезапной исповедью!»
Евстафий Родионович ни одного часа не учился в школе. Буквы ему показал псаломщик в церкви. Всю жизнь занимался самообразованием, дома имел большую библиотеку. У него был свой кабинет, а в кабинете шкаф, полный книг (дети называли их «законами»), большой письменный стол, столик для пишущей машинки «Ундервуд», два кресла (для хозяина и для гостя). Окно в кабинете, итальянское, трехстворчатое, выходило в сад. Сад почти окружал дом, окна с трех сторон открывались в сад, где преобладали вишневые деревья и яблони.
Впрочем, вишневым делом занималась мама, а отец не имел никакого касательства ни к вишне, ни к семейной экономике вообще. Мама с задором замечала, что Родионыч в хозяйстве ничего не понимает...
Родионычем называли его и крестьяне. Популярность Евстафия Родионова как юриста была велика по всей Мордовии. Еще до революции он дорос до частного поверенного. Занимал должность судьи, потом стал членом коллегии адвокатов. Выезжал в Москву, выступал в Верховном суде, возглавлял защиту на крупных процессах...
Все пятеро его детей, видимо, унаследован способности стремление к знаниям, получили высшее образование. Правда, по линии юриспруденции пошла лишь одна из четырех дочерей, Лидия, которая стала консультантом министра пищевой промышленности.
Родионычу осталось жить год и несколько месяцев. Придут, как всегда, ночью, оплюют чужую жизнь, растопчут счастье, разбросают книги, ничего не найдут, опишут шкаф и «Ундервуд», отнимут сад и дом, в угоду какой-то сволочи начнут «разрабатывать» лживую версию.
Старик еще был крепкий, шестидесятилетний, чувствовал в себе силу, наверняка раздражал следователей неподатливостью, а то и насмешливостью (от него-то не укроешь ни единого нарушения, зубр, видит все насквозь).
Дочери, видимо, долго не знали, что такое «червонец без права переписки». Сын, похоже, узнал гораздо раньше: в Норильске было кому объяснить, что к чему.
Судьбе было угодно начать не с родителей, а с нее. Столкнуть ее с действительностью семью годами раньше, 1937-го Действительность при столкновении не пострадала. Мария же, по-моему, не пришла в себя до сих пор. Может быть, я ошибаюсь. Но боюсь, что нет.
Год 1930-й. Марии 24 года. По ее следу в университетский центр переехали две сестры, втроем они снимают большую светлую комнату на улице Первой горы (есть еще Вторая и Третья горы). Мария уже окончила педагогический институт, оставлена в аспирантуре и пишет под руководством профессора Сатонина работу «Психологическое обоснованных наук в школе второй ступени».
В ночь накануне первого дипломного урока трех сестер будят непрошеные гости, старшей предъявляют ордер на арест, отбирают все записи и тексты. Сестры дружно и громко рыдают, это не производит на слушателей ни малейшего впечатления, и вот уже старшая, хоть и в полуобморочном состоянии, ощущает, что мир сузился до пределов камеры-одиночки.
В ту же ночь арестовали еще нескольких студентов и аспирантов, а также их научного руководителя, Константина Ивановича. Профессора-психолога обвинили в идеологическом развращении молодежи, а по отношению к Марии — не только в идеологическом.
Освежив в памяти действия защитника в подобной ситуации из отцовской практики, Мария требует... медицинского освидетельствования. Она вообще пойдет на все ради спасения учителя!
Мария просидела в одиночке месяц. Кому-то срок покажется чуть ли не смехотворным. Им на досуге рекомендую подсчитать, сколько в тридцати сутках часов и минут. Добавьте ночные допросы, орущего дебила, бьющего — нет, по столу, но требующего «компромата» на учителя, обещания содержать ее под стражей и год, и сколько понадобится... последующую подписку о невыезде (отец-то пишет о двухдневной побывке уже в 1931 году).
Одни обходили ее стороной — на всякий случай. Но слухи о «героическом сопротивлении» тюремным властям и следователям проникли в город: Казань была взволнована. Даже профессора искали встречи с Марией и просили совета, как и что отвечать в случае вызове к прокурору.
Все это Мария вспоминала с болью и горечью десять лет спустя, в сорок первом, когда Казань стала одним из магнитных полюсов эвакуации столичных учреждений. Баржа шла по Волге, предстояла новая встреча с Казанью. Как жить, где работать? Правда, немцы чуть не избавили ее от лишних вопросов. Бомбили, но не попали.
Отец после ареста исчез. Мать отбывала «наказание» (якобы за агитацию против советской власти на базарной площади города Ардатова — чушь несусветная, но, может быть, с кем-то поделилась мыслью о «преступлениях» мужа?). Ее отправили в Ивдель Свердловской области.
Брата — к устью Енисея... вскоре неведомый Норильск окажется центром притяжения. Сначала там окажется жена Владимира, Клавдия, с детьми, а сразу после войны туда отправятся и Мария, и Катя. Шестеро близких людей в одном поселке — разве не чудо?
ОТ АВТОРА. Не видел метрическую книгу о родившихся четырьмя годами раньше, но «выпись» за 1906 год передо мной, и вряд ли они очень разнятся. Так что хорошо представляю документальное подтверждение прихода в этот мир моего героя, брата Марии. А про Марию сказано так:
— Звание, имя, отчество, фамилия родителей и какого вероисповедания?
— Село Чукал, что на реке... крестьянин и законная его жена Маргарита Васильевна, оба православного...
— То же восприемников.
— Города Ардатова крестьянин Петр Васильев Карачаров и крестьянская девица Мария Васильевна Карачарова.
— Кто совершал таинство крещения?
— Священник Матфий Васильев с псаломщиком Иваном Соловьёвым.
«Удостоверяется причтом села Хухорево с приложением церковной печати. Благовещенской церкви села Хухорева, Ардатовского уезда. Священник Иоаким Ульянов. Псаломщик Анатолий Троицкий. Выдано в начальное народное училище».
ОТ МАРИИ. Самые яркие и приятные моменты детства связаны с его личностью, с его именем. Он всегда приносил из школы интересные книги с картинками. Читал вслух нам во главе с мамой «волшебные сказки».
...Его истязали, требуя «сознаться». Держали стоя, руки по швам, в стенном шкафу. Он сказал, что подпишет «все, что требуете».
В Норильске ему часто снился наш дом — терраса, кухня, спальни девочек, кабинет отца, зала, но чаще всего — «собственная» комната...
ОТ НАЧАЛЬНИКА КОМБИНАТА.
Приказ от 7 апреля 1941 г. За выполнение норм выработки в течение 6 месяцев свыше 150%, за отличную дисциплину... премируются грамотами Центрального Штаба Соревнования и деньгами, по 50 руб. каждый, заключенные:
...Родионов В.Е., хирург.
ОТ ЗАВОКРЗДРАВОТДЕЛОМ.
Приказ от 13 июня 1941 г.
...Выразить благодарность врачу-заключенному хирургу Родионову В.Е. за безотказное и добросовестное обслуживание хирургической помощью населения Дудинки около двух лет».
Его звездный час
(По воспоминаниям В.Е. и С.М.Смирнова записал Г.А.Попов. Опубликовано в «Летописи Севера» к 30-летию диксонских событий. Изложение).
В три часа ночи на 28 августа 1942 года В.Е. и С.М. были разбужены телефонными звонками: к 7 часам быть готовыми к отправке на самолете для оказания массовой хирургической помощи. Взять побольше донорской крови. Абсолютно секретно.
Подняли весь персонал больницы и аптеки. Машины «скорой помощи» доставили доноров... Простерилизовано несколько комплектов операционного белья.
Шел дождь со снегом. На сильной волне раскачивался гидросамолет. Через час: «Согласны ли медики на вылет в не совсем законную погоду?»
Вылетели с личного благословения начальника комбината. Перед этим надо было при сильной качке с катера подняться на крыло и через верхний люк спуститься в «салон». Разместились на ящиках... Минут через 25 — Дудинка, Енисей. Пилоту вручили какой-то сверток, полет продолжается. Двухчасовая болтанка. Сели. На берегу догорают здания, из воды торчат мачты и трубы затонувших судов. Видны поврежденные корабли и на плаву. Люди в гражданской одежде, но вооружены.
Электростанция разрушена снарядом. Для освещения лазарета (местной больнички) подвели линию с корабля Потолок и стены операционной затянули стерильными простынями. Над операционным столом закрепили судовую фару. Заработали кипятильники, автоклав. Здоровые и легко раненные матросы стали санитарами. Пострадавшим ввели противостолбнячную сыворотку. Привезенной крови оказалось недостаточно, но жители Диксона наперебой предлагали свою.
Операции проводил В.Е., ассистировал С.М. Брал кровь и занимался переливанием местный врач. Были произведены сложные полостные операции, извлечение осколков, ампутации. Решили эвакуировать раненых в Норильск.
На СКР-19, носившем следы недавнего боя, под командованием капитана А.С.Гидулянова, двое суток шли до Дудинки, делая перевязки и не прерывая лечения. В Норильск раненых доставили поездом. Всем удалось сохранить жизнь, многие вернулись в строй.
Чтобы долго не объяснять, какую имеют в виду — центральную лагеря или Норильского комбината, — говорили просто: Родионовская (Как в Москве — Склифосовского). Передо мной отчет о ее деятельности за 1942 год. Выполнен на уровне произведения искусства — по форме. Содержанием поразит любого медика. Мне подарен академиком А.А.Баевым, бывшим терапевтом и педиатром больницы Норильского комбината. Писали, возможно, вместе, но под отчетом подпись начальника и главврача.
«Сто коек. Четыре отделения. 16 коек инфекционного — рядом, в двух бараках. Своя «физиотерапия», клиническая лаборатория, библиотека в две тысячи томов и журналов, музей патологоанатомических препаратов. Четыре врача и еще 60 ставок. Среди больных жители Таймыра. Затруднения в продуктах: овощи, фрукты, яйца, молочные.
Из 711 хирургических больных подверглось оперативному лечению 352. Среди операций — 15 резекций желудка, 4 при проникающих ранениях живота, 4 — грудной клетки, 9 — извлечения осколков снарядов, пуль и пр. 20 — на костях...»
Хочу закончить эту главку несколькими строчками заключения из того же отчета. О диксонском эпизоде — десяток слов: «Была оказана помощь пострадавшим в бою с врагом краснофлотцам на отдаленном острове Диксон». Знал себе и сотрудникам цену: «Методы исследования и лечения, применяемые в больнице, соответствуют современным взглядам ведущих клиник Советского Союза... Лечебная работа поддерживается на достаточно высоком уровне».
Но тут же — о совершенно необходимых, по мнению главврача, нововведениях, ибо «повышенная заболеваемость в зависимости от специфических условий Севера, скученность населения, система общежитий и другие моменты претендуют на повышенный лимит коечного фонда против «материка», а отдаленность и оторванность от лечебных центров требуют идеальной оснащенности больницы и высокой квалификации медперсонала». Далее — конкретно о возможном случае возникновения сразу нескольких инфекций, о госпитализации детей раннего возраста, расширении молочной кухни, организации водолечебницы... «В ответ на внимание и практическую помощь, которую оказывает больнице руководство комбината, итоги... будут еще эффективнее. Врач В.Е.Родионов».
Их сохранилось немело, привожу два — из Норильска и в Норильск, — между которыми десятилетие, в которых столько близкого всем северянам, что Родионов будет воспринят многими почти родным человеком.
***
Норильск, 22.07.45 г.
Дорогая Шура и все остальные сестрицы и мама! «Пишу на авось по тем соображениям, что точно не знаю, кто где, и тем более не знаю адресов. Вчера получил письмо от Катеньки, где был указан адрес Шуры, поэтому и обращаюсь к ней,
Много лет прошло после неожиданной разлуки, много событий. Жизнь разбросала всех... Я седьмой год обретаюсь на далеком Севере, работаю все на том же месте — главным врачом больницы Норильского комбината. Работой удовлетворен, работаю много. Страшно соскучился по привычной для меня природе, но только во сне иногда увидишь цветущий сад, пчел или лес. Здесь ничего подобного нет. Надоела арктическая ночь, да и арктический день.
В прошлом году мне удалось месяц отдохнуть в совхозе «Таежный» около Красноярска. Я был страшно доволен и год чувствовал себя достаточно бодро. Вообще здоровье мое неважное, у меня большой непорядок с ухом, страдаю заболеванием, которое именуется «синдром Меньера» — штука довольно противная и мучительная, но прошлогодний отдых принес мне значительное облегчение.
В материальном и бытовом отношении живем удовлетворительно — сыты, одеты, обуты, живем в тепле и свете, несмотря на ужасный климат. Здесь свой уголь, сколько угодно электроэнергии. Квартира у нас с центральным отоплением, водопроводом и прочими удобствами.
Дети растут, Виктор учится в 4-й группе, Коля идет в школу с осени, Клавдия кончает курсы медсестер. В настоящее время живу один, Клавдию с детьми отправил 18 июля в совхоз под Красноярском. Они все неважно переносят особенности климата, часто болеют. В первых числах августа, возможно, отпустят дней на 12 и самого, полечу за ними на самолете — расстояние пустяковое, 2.000 км! К самолету они привыкли — чему жизнь не научит! Когда и как придется ехать отсюда, одному Богу известно, но обстановку сменить хочется.
В мае с.г. я удостоен высокой правительственной награды ...орден «Знак Почета», а несколько раньше награжден наркоматом здравоохранения СССР значком отличника... За участие в обороне Заполярья представлен к медали. Видите, как высоко оценен мой труд. Завидую Катюше, что ей посчастливилось быть активной участницей защиты Родины в Отечественной войне, она, видимо, уже капитан медицинской службы.
В Москве, вероятно, пойдет в кинохронике картина «Гиганты Заполярья» — там увидите Норильск и, в частности, меня и Клавдишу.
Много писать не умею и вообще... не люблю. Клавдюша напишет обстоятельнее. Посылаю фотографии. Желаю здоровья и счастья в жизни. У меня дело идет к старости, я уже весь седой. Целую всех. Ваш В.Родионов.
***
Обращаю внимание читателя, что автору сорок три года. Почему-то подумалось о Чехове, ушедшем в 44. Тоже чувствовал себя стариком? Тоже доктор?
***
г.Шуя, 17.02.55 г.
Дорогая Маруся! С большим опозданием отвечаю на твои письма. В нашей жизни ничего нового, и в то же время все — новое. Живем тихо, спокойно, по-провинциальному. Зима здесь исключительно теплая, с января были оттепели, и только теперь начались морозы до 12-14 градусов со снегопадами. Я продолжаю хандрить, фактически не работаю — за исключением того, что немного консультирую — морально тяжело переносить полный отрыв от работы по специальности.
Клавдя занимается хозяйством, направленным, в основном, на то, чтобы повкусней нас накормить. Коля учится. Недавно был на каникулах Виктор, учится он отлично. Дома у нас тепло и уютно, но скучновато. Знакомств не заводим, много читаем, слушаем радио. Ждем весны, чтобы заняться садом. Все было бы хорошо, если немного лучше обстояло бы с продовольственным снабжением. Как дела в этом отношении в Норильске? Здесь достаточно всяких овощей и (неразборчиво. — А.Л.), но довольно дорогой рынок. Что хорошего в Норильске? Вспоминаем его часто, а временами и скучаем о нем.
Возвращаться в Заполярье я уже не буду, т.к. здоровье категорически не позволяет. Работу предлагают и здесь, но пока что надо восстановить здоровье. Лечебные учреждения здесь гораздо солиднее норильских... Привет всем знакомым. В.Родионов.
Никогда не сомневался, что слухи о кремлевском прошлом Родионова (и В.А.Кузнецова) основываются прежде всего на их колоссальном авторитете у больных и коллег, а авторитет, естественно, на многолетних результатах. Документы подтвердили, что ни тот, ни другой в кремлевских клиниках не работали. Один начинал и закончил в тихих, не выше уездных по рангу, городах, помнящих земских врачей — подвижников, интеллигентов, на которых молилась округа. Другой более решительно склонялся к оперативному лечению, не слишком доверяя терапевтическим методам, — что легко вязалось с его имиджем участника гражданской войны и многочисленных зимовок... Один работал в больнице «вольняжек», другой поднимал на ноги «каналоармейцев» и каторжан. (Надеюсь, не обижу память Виктора Алексеевича нескромным предположением, что, пусть в малой степени, его повышенную хирургическую смелость можно было объяснить... контингентом).
И пришла в голову мещанская мыслишка: а не завидовал один другому — славе, таланту, знаниям, пальцам коллеги?
Вопрос был задан Г.А.Попову. Тот ответил издалека:
— О взаимоотношениях В.Е. и В.А. могу сказать вот что... До Кузнецова в центральной больнице лагеря хирургствовал Борис Х. Если Владимир Евстафьевич был и теоретически силен, и руки имел золотые, то Х. имел только хорошие и смелые руки, в теории явно отставал и подкованности Родионова откровенно завидовал. Помню случай, когда Родионов прооперировал прокурора Случанко, а тот вскоре умер. Х. попытался обвинить В.Е. в неправильном ходе операции, все это было опровергнуто и произвело на нас крайне неприятное впечатление... Кузнецов же и Родионов, мне кажется, признавали друг в друге отличного специалиста, и конфликтов между ними не помню!
Спокойно делили славу. Не позволяли себе неблагородных жестов. Вели себя корректно и уважительно — подтверждают и другие («Как же, кремлевские доктора!»). Здесь хорошо бы вспомнить всех, от кого зависела атмосфера предупредительности (не расшаркивания!) и деловитости среди норильских медиков. Но знаю, что кого-то нечаянно обижу, да и тема-то ограничена одной фамилией. Пусть лучше откликнутся на очерк, кто жив (есть и в Норильске хранящие память). От каждого зависело слишком много. От старших сестер до швейцара Хасана, от Оскара-санитара до Сима, Тима и других китайцев-прачек, выдававших в обе больницы исключительно белоснежное белье (в механической прачечной таким оно уже не получалось).
Если бы я задался целью создать романтическое повествование о хирурге на Севере, пришлось бы писать о санрейсах, «скорой помощи» на собачьих упряжках, осмотре больных в чуме при коптящем фитильке... Все это случалось не раз, пока Родионов работал в Дудинке.
Если делать акцент на «земский» характер его деятельности, то следует описывать побольше случаев из практики, уроки для молодых, межрайонные конференции, заседания научного общества.
Я хочу, чтобы вы представили живым этого человека, его близких, прочли о семейных трагедиях и радостях, недюжинной силе и маленьких слабостях Владимира Евстафьевича. Возможно, он стал бы великим хирургом, если бы жизнь сложилась по-другому. Но ценнее то, что она сложилась, принесла столько пользы, оставила память о себе.
Возвращаюсь к письмам, хоть он, пожалуй, был бы против. Но времени прошло много, а героя моего они, честное слово, не принижают, а возвышают в любой ипостаси — брата, мужа, отца, деда, врача... Не для нас писал. Таким был. Так жил. Лучше всех представил фамилию планете людей.
***
Дорогая Маруся!.. Прежде всего спасибо тебе, но такую сумму выделять Коле слишком уж щедро. Ты все же пенсионер... Все сестры Родионовы страдают гипертрофированной филантропией.
Только вчера получили первое письмо после происшедшего, до этого было только телефонное сообщение. Все случилось без него, первым был вызван с работы Виктор, а он уже нашел Колю. И тот, и другой явились, когда фактически пожарные все закончили... Сейчас он живет у Виктора, последний нанял рабочих, к ремонту приступили. Он, видимо, вышел из состояния шока и смирился...
В письме есть большая новость: он принял решение жениться. Это было решено раньше, но думал... в июне, а теперь срок изменил на апрель, мотивируя тем, что вдвоем легче поднять хозяйство. Об этом он сообщает с чувством юмора: «Я, кажется, решился на более страшное, чем пожар... Невесту вы знаете, она отнеслась к событию с большим участием. Костюм у меня есть. По счастливой случайности уцелели ботинки, так что можно жениться!»
Девушка — ленинградка, родители — пенсионеры, одна дочка. Знакомы уже года два, работали вместе в конструкторском бюро... Клавдя ее видела, производит хорошее впечатление своей скромностью и культурой. Она в годах Коли или чуть помоложе. Ему она, безусловно, нравится, так же и он ей... Мы оба приветствуем это начинание, т.к. Коле... пора уже быть семейным... Невесту звать Наташей, говорят, что интересна... Знает английский, которым продолжает заниматься. Работает техником-конструктором по электронике, но получает маловато, 80-90 рублей. Вот все, что мне известно — Виктор с Соней также хорошего мнения о ней.
...Погода серая, но теплая. Клавдя всю неделю что-то шьет для Коли, но, по-видимому, не как жениху, а как погорельцу. Со здоровьем у меня переменчиво, обострился процесс в легких — лечусь.
Вчера послал Лиде книгу «Научные труды врачей г.Норильска», там есть статья по истории здравоохранения Норильска, в которой фигурирует и моя персона, даже с фотографией. Такую же книгу послал Кате... Очень хорошо, что ты временами работаешь в таких культурных учреждениях (в течение, десяти лет по два месяца в году в библиотеке ИФИ. — А.Л.)... Целую, Володя.
***
15.03.67. Не успел отправить письма — приехала Танечка (с бабушкой). Очень выросла, но бледненькая от ленинградского климата. Ну, теперь здесь поправится.
***
16.06.79. Дорогие сестры! Большое всем вам спасибо за заботы, посылки получили... Вчера пришло приятное сообщение из Ленинграда — Виктор награжден орденом Ленина. Кроме того, не исключена возможность присвоения ему звания кандидата наук. Дело находится в ВАКе... Рассмотрение диссертаций там задерживают иногда на несколько месяцев... У нас только начинают появляться признаки весны. Со здоровьем по-прежнему. Еще раз спасибо за все. Целую. Володя.
***
Дорогая Маруся! Прошу извинить меня, что не отблагодарил за... постоянное внимание ко мне... У меня просто не хватает силенки, и я ограничиваюсь одним письмом на всех. Чувствую себя еще неважно. Этой весной ко всему прочему присоединилась легочная недостаточность, сопровождающаяся тяжелой одышкой и приступами длительного кашля. А как следует откашливаться не дают боли в позвоночнике — заколдованный круг.
19.06.69. Р.S. Клавдя ушла на «Братьев Карамазовых» в кино, первый раз за год. Она максимум внимания уделяет мне и обслуживает такую домину. Если бы я знал, что будет неблагополучная старость, мы бы не стали обзаводиться такой обузой. Столько в него вложено труда!
***
Все, это конец. 23 июля... после тяжелой и продолжительной... зав. хирургическим отделением... Глубоко скорбят... ушел прекрасный человек... посвятивший всю свою жизнь... Группа товарищей.
Все сестры еще были живы, провожали его. Он раньше их пришел в этот мир, первым и ушел.
...Под окнами квартиры Марии Евстафьевны выросла посаженная ею (на болоте у новостройки) березовая рощица. Деревья поднялись до пятого этаже, старшая из сестер разглядывает в бинокль, как птицы вьют по весне гнезда, как собираются в полет дети... «Сколько же это им дней?.. А мне — лет? Не могу сосчитать — пожалуйста, сами... Скидки не прошу! Часто повторяю: трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что остается молодым... Не хочу уходить из жизни, пока ее ощущаю, осознаю. Мария».
Она никогда не говорила мне, что эта аллея — ее посадки в честь Родионовых, но именно так воспринимаю каждое дерево: Родион, Анна, Маргарита, Евстафий, Прокофий, Андрей, Филимон, Мария-монахиня, Владимир, Екатерина...
«Я все думаю, что молода,— это так и есть... Подбираю, готовлю фотоснимки старинные, потом сразу вышлю бандеролью... Задержала письмо. Вызвала врача, он измерил давление и ушел, не сказав ни слова! — он был еще моложе меня, но весь обросший, как беглец, скрывающийся от преследования...».
А.Львов
«Красноярский рабочий», 3, 4, 5 сентября 1992 г.;