/ Дорогая редакция! Пишет вам И. К. Ганц-Симкинд ит Кожанов. Не дают мне покоя воспоминания о нелегкой жизни семьи, в которой я родилась и выросла. Сейчас мне 63 года, похоронила scex родных и близких людей. Проклинаю войну, которая жестоко распорядилась нашими судьбами. А ведь мы верили в светлое будущее, но его так и не увидели.
Шесть лет мне было тогда, когда нашу семью выслали из немецкого поселка Виземиллер Саратовской области в Сибири. Помню, как в августе 1941 года подъехал к нашему дому какой-то дяденька и приказал собираться. Куда и зачем — никто не знал. Родители растерялись, а по деревне слышались плач да крик.
В чем были, в 'том и погрузили на повозки с лошадьми. Мы, дети, побежали следом, подкрепившись перед тем яблоками и арбузами (сады были прекрасные, большие). И вот доставили нас на станцию, погрузили, как скот, в вагоны и повезли в неизвестном направлении. Папа с мамой прижимали к себе четверых детей (пятым мама была беременна) и плакали. Старшему было девять, мне шесть, сестре четыре, а младшему брату — два годика.
Сентябрь был уже холодным. Везли нас голодных и замерзших, казалось, целую вечность. Но самое страшное — никто не мог говорить по-русски.
Встретили нас Красноярский край, Балахтинский район и колхоз, который сейчас находится на территории Грузенки. Страшно мне до сих пор: как это мы пережили, сколько вынесла мама?! Ведь в декабре 1941 года папу забрали в трудармию. На маминых руках остались все дэ»и и бабушка. А в 1942 году родилась в Грузенке еще одна девочка. Поселили нас в какой-то холодный домик... Мама дала нам с сестрой холщевую сумочку, , с ней мы ходили просить милостыню. Люди подобрее подавали хлеб и картошку, другие гнали, называя нас фашистами.
Потом умерли трехгодовалый братик, годовалая сестричка. От голода. Закопали их без гробиков на грузенском кладбище...
По рассказам мамы, в Грузенке мы прожили четыре года. Потом переехали в деревню Каинка, которой уже нет Мама пошла работать ночным скотником, а днем ходила на разные работы Я и сестра мыли полы в конторе и школе, брат был разнорабочим. Ночью мама ходила на скотомогильник и приносила мясо дохлых коров и коней. Кормила нас, лишь бы не умереть с голоду.
Врезался в нашу детскую память один страшный случай. Я до сих пор вспоминаю его и плачу. Мама сильно заболела, температура высокая. Управляющий Дмитрий Андреевич Устинов вызвал маму в контору. Она объяснила, что работать сегодня не может. А управляющий избил ее бичом. Принесли маму домой в ранах, пролежала она в постели месяц. Мы сидели рядом и плакали.
Кому что скажешь? Молчи и плачь.
В 1947 году, 7 мая, вернулся из трудармии больным и опухшим папа. Дома он пролежал двадцать дней и умер. Хорошо еще, что похоронили дома, а не в свердловской тайге, где он день и ночь пилил лес. Было отцу всего 38 лет.. Мама умерла от инфаркта миокарда в 57.
Похоронила я сестру и брата. Им не было и шестнадцати лет. А брата, наверное, многие знали: передовой комбайнер Балахтинского района, был награжден орденом Трудового Красного Знамени, звали- величали Александром Карловичем Ганцем.
Осталась я одна. Трудовой стаж — 47 лет. Что только ни делала за свою жизнь! Теперь инвалид первой группы. Детей \цет, мужа похоронила. Но у меня замечательные племянники, которые стараются поддерживать в трудный час. Я им всем очень благодарна.
А память все листает свои страницы, наполненные скорбью, печалью, трудом, заботами... Со слезами на глазах.
Сельская новь (Балахта) 03 ноября 1993 года
Материал предоставлен Балахтинским краеведческим музеем