«Вечерка» уже рассказывала о том, что в Красноярске в период первой мировой войны находились военнопленные венгры, австрийцы, немцы, чехи, словаки, румыны... Красноярский лагерь насчитывая 13 тысяч человек.
Так как средств на строительство специальных помещений не было, приспосабливали казармы военного городка, который по периметру был обнесен высоким деревянным забором.
Количество «жильцов» с каждым годом войны продолжало расти. Необходимо было размещать вновь прибывших. В военном городке начали строить бараки, а затем копать и землянки, в которых жили в основном младшие чины австрийской армии и семьи русских солдат, призванных по мобилизации для охраны военного городка. Здесь же ютились рабочие строительной комиссии.
Зимой 1915-1916 г. командующим войсками Иркутского военного округа были осмотрены команды военнопленных Красноярского гарнизона. После этого вышел приказ № 5, изданный 8 января 1916 года. Начальникам гарнизонов было предписано очистить территорию военного городка от посторонних лиц, так как совместное проживание строительных рабочих и военнопленных затрудняло охрану и способствовало общению военнопленных с гражданским населением. Теперь рабочие, производящие строительство в военном городке, должны были проходить туда только по специальному пропуску, подписанному комендантом городка, через контрольный пост. Жить они должны были в поселке. В местах размещения военнопленных вводился жесткий режим. Им воспрещалось разговаривать с рабочими и солдатами, их охраняющими.
В то же время командующим войсками было обнаружено множество беспорядков и халатность в исполнении обязанностей комендантом военного городка Красноярска. Так, в помещениях военнопленных нижних чинов (в основном – наспех сколоченные бараки или землянки) было очень грязно, они плохо освещались, и в некоторых из них температура зимой не превышала шести градусов.
Командующий войсками обратил внимание на то, что такое положение военнопленных могло вызвать возникновение эпидемий, которые грозили гарнизону и городскому населению.
Что же касается пленных офицеров, то их положение было гораздо лучше. Они жили только в казармах, и им разрешалось даже в плену иметь своего денщика. Пособие в размере 50-70 рублей, полагавшееся пленным офицерам, позволяло дополнительно питаться, покупать теплую одежду и необходимые лекарства.
Военнопленные имели право переписки, получали из дома денежные переводы и посылки. Правда, посылки иногда до адресата не доходили, или, что было чаще, было опустошенными наполовину. Письма подвергались цензуре. Офицеры, получая переводы из дома, могли позволить себе жить довольно безбедно. Они, не торгуясь, покупали продукты, скупая их в больших количествах, что приводило к повышению цен на городских базарах. Это вызывало недовольство жителей города. На совещании у губернатора, состоявшемся в 1916 г., красноярские торговцы заявили, что «военный городок производит впечатление» веселого пансиона для знатных иностранцев».
Полковник Крыжановский, заведующий командой военнопленных, опровергал эти утверждения и наводил порядок. Так, были запрещены в военном городке концерты, музыкальные вечера, какие-либо собрания военнопленных. Наложили табу и на варку пищи на квартирах офицеров. Отныне пленные должны были выпускаться на прогулку только в определенное время, а не гулять свободно по всему городку.
Так как пленными часто совершались побеги и в этом им, по подозрению, способствовали владельцы различных предприятий, расположенных на территории военного городка (в частности, содержатель кофейной Трояновский), за многими предпринимателями был установлен негласный надзор. Но побеги продолжались. Осенью 1916 г. был обнаружен подкоп, с помощью которого намеревались бежать восемь офицеров австрийской армии.
В октябре 1916 г. московской военной цензурой было задержано письмо Вили Пфефферкорна, из которого было видно, что военнопленные г.Красноярска получали немецкие газеты. Разведывательным отделением штаба Иркутского военного округа коменданту Красноярского военного городка было поручено расследование этого факта.
Сведения о неудовлетворительном положении пленных в Красноярске стали известны зарубежным представителям Общества Красного Креста. Они посылали делегации для раздачи подарков военнопленным.
Ухудшение экономического положения в России изменило положение узников лагеря. Теперь на них все чаще стали смотреть как на источник рабочей силы. Офицеров и солдат стали привлекать к работе на предприятиях города: в булочных, на кожевенном заводе, в различных мастерских. Некоторые чехи и словаки получили право свободно проживать в Красноярске.
Летом 1916 года царем Николаем II было одобрено предложение штаба Верховного Главнокомандующего об освобождении пленных славянских национальностей, которые за время нахождения в плену доказали свою лояльность в отношении к России или за которых могли поручиться легализованные в России общества славян: Союз чешско-словацких обществ, Русский народный совет Прикарпатской Руси, Всероссийское попечительство о пленных и другие. Этим пленным разрешалось проживание на всей территории Российской империи, полная свобода передвижения и право перехода в русское подданство, не дожидаясь окончания войны. Права давали бывшим пленным и право на свободный заработок.
Об охране военнопленных в местах их работы заботился работодатель. Одну треть их жалования предприниматели обязаны были перечислить на счет министерства, вторая часть – на содержание солдат-охраннников. И лишь одна треть, и то в урезанном виде, доставалась самому пленному. Из-за высоких расценок, установленных на питание, обмундирование военнопленных, они зачастую не вылезали из долгов и наличных денег не получали.
В период с февраля по октябрь 1917 года в Красноярском лагере содержалось даже большее количество пленных, чем ранее. Занятые в сельском хозяйстве, в промышленности солдаты и офицеры возвращались в лагеря. С рабочих мест теперь их вытесняли местные безработные.
После Октябрьской революции положение военнопленных никаких кардинальных изменений не претерпело. Отправка их на родину не могла осуществиться из-за гражданской войну, в лагерях они подверглись агитации красных и белых войск, многие из них, революционно настроенные, записывались в отряды Красной гвардии. И все же большая часть пленных солдат и офицеров сохраняла нейтралитет.
После установления в Красноярске советской власти военнопленными сначала занималось Управление по заведыванию делами о пленных и беженцах, переименованное в марте 1920 г. в Управление по эвакуации (Губэвак). Так как все бывшие пленные были объявлены свободными гражданами, они должны были подчиняться советским законам.
Летом началась отправка бывших военнопленных на родину. Первыми отправляли инвалидов. 1 июня 1920 г. в губернии был образован подотдел принудительных работ. До советской власти аналогичных учреждений не существовало. Труд военнопленных применялся вначале лишь с их добровольного согласия, и только в конце 1916-начале 1917 г. развернулась широкая мобилизация пленных на работы.
Принудительный труд был провозглашен кодексом законов о труде. Енисейский подотдел принудработ состоял из трех отделов: административного, ведающего личным составом лагерей; хозяйственного, занимающегося хозяйством, оборудованием, ремонтом и постройкой лагерей; и учетно-распределительного.
Именно этим отделом губисполкома и был создан на базе Красноярского лагеря для военнопленных 1-й Красноярский концентрационный лагерь и его отделения в Ачинске, Минусинске, Канске и Абакане.
Концлагерь был местом лишения свободы для граждан, осужденных судебными или административными учреждениями. За работу принялись следственная комиссия 5-й Армии, Особый отдел и ВЧК 5-й Армии, начальники милиций и даже товарищеские суды. Оснований для заключений было множество: контрреволюция и участие в расстрелах, служба у Колчака и участие в польском восстании, агитация против советской власти и укрытие серебряных денег, проживание по подложным документам и выдача партизан белым... Кроме того, бывшие военнопленные попадали в лагерь за принадлежность к польским, войскам, проживание без вида на жительство, за перемену фамилии и потерю регистрационной карточки, за отказ от принудительных работ и для выяснения личности. Некоторые венгерские офицеры и члены семей казаков содержались в концлагере в качестве заложников «до ареста истинных виновников...»
Некоторым из заключенных в концлагерь так и не было известно, в чем их обвиняют, часто обвинения не было доказаны. Скажем, Франца Динстля, обвиняемого в службе в польском легионе, за «неимением в ГубЧК обвинительного материала» из следственной тюрьмы препроводили в концлагерь до окончания гражданской войны.
Сроки заключения также были различны: от двух недель до «окончания гражданской войны», «до ратификации мирного договора». Такие записи были в основном в анкетах заключенных – подданных других стран. Срок наказания мог быть продлен по личному распоряжению заведующего подотделом общественных работ и повинностей.
Кроме увеличения срока существовал в концлагере еще один вид наказания – карцер. Туда могли поместить заключенного не только за нарушение дисциплины, но и за сокрытие национальности.
Концлагерь имел свои мастерские: столярную, слесарную, кузнечную, портновскую, сапожную, переплетную. В них выполнялись работы, связанные с нуждами лагеря, а также заказы различных советских учреждений. За свой труд заключенные получали 50 процентов от общей стоимости работ. Другая часть заработка удерживалась для покрытия расходов по организации принудительных работ.
Все заключенные в лагере делились на три категории: злостные, незлостные и надежные. Заключенные первой категории посылались на более тяжелые работы под усиленным конвоем. Надежные заключенные работали в советских учреждениях и на предприятиях города без охраны, но вечером обязаны были явиться в концлагерь. Труд заключенных применялся в госпиталях, на транспорте, на рудниках и заводах.
Дважды в год в концлагере проводились амнистии: первомайская и ноябрьская. Для этого создавалась губернская комиссия, которая рассматривала постановления распорядительного заседания реввоентрибунала 5-й Армии о применении амнистии. Эти постановления комиссией либо утверждались, либо отменялись. Кроме того, комиссия могла увеличить срок наказания.
А терпению военнопленных был предел. Многие из них находились в плену с самого начала I мировой войны и мечтали как можно скорее попасть на родину. Они бросали работу и самовольно уходили в Польшу, Чехословакию, Германию. Задерживаемые патрулями, они обвинялись в трудовом дезертирстве и снова попадали в концлагеря. Например, такое обвинение получил чехословацкий военнопленный Вацлав Соукуп в августе 1920 года на заседании Енисейской ГубЧК. Работая в Тайшете на железной дороге, он не выдержал и пешком отправился на родину,
В целях агитации и пропаганды в концлагере проводилась культурно-просветительная работа. Революционные праздники отмечались торжественными митингами, концертами. Торжествам придавался характер субботников. Силами Советского театра (ныне театр им.А.С.Пушкина) с привлечением военнопленных специалистов ставились спектакли. Для заключенных читались лекции о положении на фронтах, из истории партии.
Летом 1920 г. работа по эвакуации военнопленных и беженцев пошла полным ходом. Военнопленные перевозились из лагеря в лагерь: в Ачинск поступали инвалиды, которых необходимо было отправить в первую очередь, в Красноярске группировались венгры, австрийцы.
В период с 1 по 15 ноября Енисейским Губэваком было подготовлено к отправке 900 военнопленных, затем еще 1600. Общих списков отправляемых в Россию, а затем на родину солдат нет, так как документы концлагеря сохранились неполностью. Существуют только списки перемещаемых из лагеря в лагерь и амнистированных.
Эвакуация проходила сложно. С мест снялись не только тысячи бывших военнопленных, но и многие беженцы из Центральной России. Их не могли обеспечить теплым обмундированием. В Красноярске не хватало рабочих рук для строительства питательных пунктов. Да и самих продуктов часто хватало только женщинам и детям. Бывшие военнопленные, услышавшие о начавшейся эвакуации, не дожидаясь организованной отправки, уходили самовольно с работы, скапливались в лагерях для отъезжающих, ожидая эшелонов.
К сожалению, сохранившиеся документы еще не говорят нам о том, когда был окончательно расформирован 1-й Красноярский концлагерь, существовал ли он и после отправки военнопленных на родину или, как и планировалось, оставшихся заключенных распределили по тюрьмам и домам лишения свободы?
Елена Иванова,
старший научный сотрудник крайгорархива
«Вечерний Красноярск», 05.07.1994 г.