По завершении довольно увлекательной экскурсии по зданию ЦРУ в Лэнгли офицер, исполнявший обязанности гида, обратился к нашей группе с предложением ответить на любые вопросы. Соотечественникам, интересовавшимся почти исключительно стоимостью той или иной операции ЦРУ, он отвечал мгновенно и без запинки, - очевидно, страсть американцев к проверке эффективности расходования средств налогоплательщиков была для гидов вполне привычной. Будучи единственным иностранцем в группе, я никакого интереса к этой теме не проявил и лишь спросил: "А сколько всего филиалов Лэнгли в вашей стране - по числу столиц штатов, или больше?"- "Филиалов Лэнгли" -изумился офицер. - Вы что имеете в виду?" -"Ну такие маленькие Лэнгли, -популярно пояснил я свой вопрос, - в столицах штатов побольше, а в городках и деревнях - поменьше!"- "Маленькие Лэнгли в деревнях?! -офицер начал смотреть на меня как на помешанного, а в толпе поднялся ропот. - Сэр, я благодарен вам за лестное мнение о финансовых возможностях Соединенных Штатов, но уверяю вас, что и более богатые страны не смогли бы позволить себе столь дорогостоящее безумие, как Лэнгли в деревнях и городках!" - "Но я как раз из очень бедной страны и из очень маленького городка, -не сдавался я, - а тем не менее в самом центре моего городка действует аналог вашего учреждения!"
Воцарилась мертвая тишина. Наконец офицер спросил: "Простите, сэр, а из какой вы страны? И что у вас подразумевается под очень маленьким городком?" - "Из России,• честно ответил я, - а в моей заполярной Игарке насчитывается 15 тысяч жителей". Такого взрыва всеобщего хохота, какой раздался после этого краткого сообщения, штаб-квартира ЦРУ, вероятно, не слышала с самого своего основания. Люди хлопали меня по плечу, пожимали руку, вытирали выступившие у них от смеха слезы, потащили к нам с завистью взиравших на это веселье экскурсантов из группы, шедшей следом, кто-то попросил у меня автограф, за ним потянулись еще десятки ручек и экскурсионных буклетов, словом, впервые я понял, что должен ощущать Михаил Жванецкий после особо удавшегося концерта
Зтот освежающий взрыв по-детски непосредственного смеха, порожденный, по-моему, не столько даже чувством юмора, сколько чувством здравого смысла, вспоминается мне всякий раз, как я прохожу мимо каменного двухэтажного особняка, в котором разместилось наше "маленькое Лэнгли". Закрываются, уплотняясь, игарские детские садики, ютится в балках у геологов городская поликлиника, дышит на ладан барак народного суда, вот-вот рухнут полувековой давности деревянные развалюхи гороно, милиции, речпорта, гидрографической базы, - а бастион госбезопасности стоит уверенно и крепко. Неколебимо, как Россия, - сказал бы Пушкин. Или неколебимо, как памятник тому самому дорогостоящему безумию, о котором говорил наш гид в Лэнгли. Почему безумию? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте попробуем поближе ознакомиться с историей крепкого особнячка и на менявшиеся за эту истории не раз цели его пребывания в Игарке.
Граждане большинства стран мира узнают об основных направлениях деятельности своих спецслужб из органов массовой информации. Соответственно этой информации налогоплательщиками выделяется большее или меньшее количество ассигнований. И надо отдать игарским чекистам справедливость: в сталинские годы они снабжали читателей "Большевика Заполярья" информацией о собственной деятельности с предельной активностью. Ломкие, пожелтевшие от времени подшивки старых газет доносит до нас взволнованнее реляции о подавлении кулацкого восстаний среди таймырских оленеводов (зачинщики, понятное дело, расстреляны. а первый начальник ИгарскогоОГПУ М.Н. Шорохов, понятмое дело, мирно отдыхает от расстрелов на полковничьей пенсии), о разоблачении троцкистов, окопавшихся на Севморпути ("славные наркомвнудельцы поймали гнусную шайку орудовавших на Севере наемных убийц, избавив народ от неслыханных бедствий", -восхищалась пресса тех дней), о происках вредителей, окопавшихся даже в мастерских нашего речпорта (описывая это время, Виктор Петрович Астафьев отметил, что расстрелянных тогда даже не хоронили, -тех, кого не съедали песцы, уносило в половодье вешним разливом). Даже в разгар великой битвы на Волге лейтенант госбезопасности Климин, возглавлявший тогда игарское НКВД, две трети своего опуса в честь родных органов посвятил не борьбе с нацизмом, а все той же неистовой работе ЧК в тридцатые годы по "уничтожению вражеских гнезд троцкистско-бухаринских изменников и убийц". Так что, при Иосифе Виссарионовиче никаких вопросов относительно того, зачем в Игарке нужны "славные наркомвнудельцы, не возникало: и В тридцатые и в сороковые дел у игарских чекистов всегда было по горло - не говоря уже о пятидесятых, когда зоркий чекистский глаз особенно пригодился на строительстве "Мертвой дороги" Салехард-Игарка с ее огромным лагерным контингентом, сплошь состоявшим из "врагов народа".
Документы, ставшие ныне достоянием общественности, неопровержимо свидетельствуют, что вся эта широко разрекламированная бешеная активность оказалась чистейшей воды - или, вернее, чистейшей крови, вымыслом, блефом. Не было на Севморпути никаких "троцкистско-бухаринских гнезд", не окапывались в Игарском порту "кулацко-белогвардейские вредители", а именем замечательного полярника Бориса Лаврова (он же - "заклятый враг трудового народа ") названа ныне в Игапке одна из центральных ее улиц. Иначе говоря, все свои звездные десятилетия чекистская контора в Игарке работала по принципу вечного двигателя - выполняла ту работу, которую она сама себе создавала. То, что работа эта была сугубо палаческой, сути дела не меняет: не было бы в Игарке отдела НКВД, - не было бы и "белогвардейцев", хитро замаскировавшихся в мастерских речпорта.
Тем не менее, у "звездных десятилетий" имелось одно несомненное для историка преимущество, о котором уже упоминалось: дела и планы игарских чекистов широчайшим образом освещались на страницах городской газеты. Начиная с шестидесятых, на деятельность КГБ а Игарке опустилась завеса глухого молчания, - если, конечно, не считать отчетами перед горожанами юбилейные панегирики. вроде того, которым разразился в 1977 году "Коммунист Заполярья", отмечая 60-летие ВЧК: "Славные советские чекисты вписали много ярких страниц в героическую историю советского народа Беспощадность и непримиримость в борьбе с внешними и внутренними врагами работники ВЧК сочетали с гуманным, внимательным и чутким отношением к советским людям".
Можно догадаться, что в шестидесятых-восьмидесятых игарские чекисты занимались не только трогательными воспоминаниями о собственной чуткости и гуманности. Но - чем именно? Поскольку никаких официальных сведений о собственных занятиях той поры КГБ горожанам пока не предоставило, то приходится довольствоваться сугубо личными наблюдениями.
Одним из первых таких наблюдений обогатилась для меня осенью 1967 гола прогулка от интерклуба до памятника Ленину в обществе двух моряков с греческого лесовоза "Плейас". Начавшаяся с беседы о любюпытной судьбе этого старенького теплохода, наша прогулка перешла в бурное веселье, которое всякий раз охватывало моряков при очередном появлении курсировавшей взад-вперед "Волги" с пристально наблюдавшими за нашим продвижением по Октябрьской седоками. "Зачем они тратят на нас бензин? - поражался радиооператор Плейаса, - мы простые моряки, у нас даже фотоаппарата при себе нет!"
На простых моряков, однако же. в Игарке тратился не только бензин, но и куда более дорогостоящий коньяк: уже в позднейшие времена, когда от иностранцев не осталось на Енисее и следа, мне сплошь и рядом доводилось видеть исправно "дежуривших" при полных фужерах и рюмках офицеров игарской госбезопасности, - то за столиками клуба моряков с помполитами и комсомольскими активистами, то с капитанами и старпомами за исследованием ресторанного меню. Полагаю, что "дежурили" они отнюдь не за собственный счет. Их присутствие за шедро накрытыми столами само собой подразумевало, что и здесь, и легкомысленной клубной или ресторанной атмосфере для нашего рабоче-кресльянского государства таится некая грозная опасность.
Впрочем, где она только не таилась! Помню, как на игарскую телестудию заявился слегка бледный от пережитого звукорежиссер, которого вызвали в КГБ на собеседование о вреде буржуазной морали: оказывается ехавший и авюбусе под полковник КГБ Балашов углядел, что сидящий перед ним гелевизионщик любуется красотками из журнала "Плейбой". Можно себе представить, какую опасность представляли для государства эти красотки, коль скоро такой чушью не побрезговал самолично заниматься подполковник - человек, получающий от налогоплательщиков зарплату за командование полком!
Возможно, "Вестник КГБ" счел бы такого рода занятия - от вскрытия чужой корреспонденции до снабжения партийного начальства полученными через сексотов доносами, - важной профилактической работой. Но на мой дилетантский взгляд подобной, с позволения сказать, "работой" можно заниматься только от нечего делать, по принципу все того же вечного двигателя. Пользы с этого двигателя Игарке - как с козла молока. Особенно, если учесть, что все годы своего существования в Игарке госбезопасность, вдобавок к собственным пайкам и окладам, регулярно отбирала у горожан и места в самолетах, и телефоны в квартирах, - да и сами квартиры тоже: кто и когда видел в списке очередников офицера госбезопасности?
Госбезопасность... Необходимость существования той или иной организации обычно подтверждается уже самим ее названием. Так " Горздрав" свидетельствует о том, что у игарчан еще имеется кой-какое здоровье, которое следует всячески охранять, "Гороно" - что - в городе наличествует желающий получать образование народ. Правда, в отличие от орздрава и гороно, интересующая нас контора меняла свои названия с регулярностью сбрасывающей кожу змеи, но даже если взять самую последнюю ее кликуху - Федеральная Служба Контрразведки, она недвусмысленно подразумевает наличие в крохотном заполярном городке как минимум одной разведки враждебного государства. Причем, это должна быть очень активная и очень стабильно работающая резидентура, - иначе чем объяснить присутствие в Игарке постоянно торчащего у всех на глазах подразделения контрразведки.
Чем тут занимались славные наркомвнудельцы и славные чекисты, мы уже знаем. А чем зарабатывают на жизнь славные игарские контрразведчики? Газета "Новости Игарки" в своей ежемесячной рубрике "Пять вопросов мэру" задает главе городской администрации Сысойкову (человеку, живущему в Игарке очень давно, и знающему ее как свой родной дом) такой'вопрос: "Скажите, Евгений Станиславович, за все время вашего бытия на посту мэра вы хоть раз испытали неудобства от иностранной агентуры?" "Нет, - отвечает мэр, - от кого только ни испытывал, а от агентуры нет! Присутствия в городе иностранной разведки и присутствия в городе федеральной контрразведки я не замечаю"
Примерно тот же самый вопрос был задан мною на одной из пресс-конференций главе краевой госбезопасности Анатолию Самкову. В ответ я услышал историю о том, как однажды в Игарке арестовали моряка, повинного в передаче за рубеж каких-то там секретных сведений. сведения эти были не об Игарке и передавались им не в Игарке, так что наши ребята очевидно просто выполнили поступившее из Москвы ЦУ. Почему арест не мог произвести самый обычный наряд милиции или, на худой конец, пограничный патруль, - я так и но понял. Как бы то ни было, но подобный инцидент не кажется мне достаточным основанием для постоянных отчислений из народной казны на крепкий особнячок и его обитателей. Кстати, о мипиции - ее игарский руководитель тоже не смог в своем газетном интервью сообщить о целях игарской контрразведки что-либо конкретное:
"Красноярскому их управлению. конечно, виднее, для чего они тут существуют, -может, они какие нибудь задачи грандиозпые выполняют, каких нам не видно, они нас не информируют".
Мэра не информируют, милицию не информируют, - я так думаю, это оттого, что информировать решительно не о чем. И "задача грандиозная" у них по-моему разумению в Игарке одна: продолжать получать зарплату и пайки, заодно со всеми причитающимися к оным льготами. Я буду в этом твердо убежден до тех пор пока мне на конкретных примерах не докажут обратного. Ведь, по сути дела, происходит противоестественная до абсурда вещь: в городе существует абсолютно чужеродная организация, никак с интересами города не связанная. ни в чем перед городом не огчитывающаяся и занимающаяся неизвестно чем.
Причем существование ее здесь не только бессмысленно, но и безнравственно: увлечение борьбой с несуществующими враждебными резиндентурами происходит, как уже говорилось, на фоне закрытия детских садиков, жесточайшего дефицита медикаментов, нехватки средств на образование, подвижнической нищеты культуры
Иногда я думаю: если бы в один ужасный день наши учителя, медики, библиотекари все же решились покинуть Игарку, то на взлетную полосу перед ними лег бы весь город: не уезжайте, родные! За пароходом с милицией бросились бы вплавь: куда же вы, на кого нас оставляете? И кочегарам бы не дали уехать, и портнихам, и речникам, поварам, - короче, всем тем. без кого жизнь города невозможна.
Если бы в один волшебно прекрасный день из города уехали бы славные игарские контрразведчики. то этого бы просто никто не заметил. А в крепком особнячке поселилось бы что-нибудь очень нужное всем - ну, например, городская библиотека, которая до сих пор теснится в перевезенном с "мертвой дороги" лагерном бараке.
Ростислав ГОРЧАКОВ Игарка
Свой голос, 15 сентября 1994 г.