Так был убит 37-летний председатель Хакасского облисполкома
Хакасская ассоциация жертв политических репрессий подготовила к изданию Книгу памяти жертв политических репрессий Республики Хакасия. В ней будет напечатан пофамильный список жителей Хакасии, незаконно репрессированных в 30-49-е годы и начале 50-х годов. В книгу также включены сведения о наиболее крупных судебных делах, фальсифицированных органами ОГПУ-НКВД в этот период, отдельные, ранее не публиковавшиеся, рассекреченные документы партийных, советских и правоохранительных органов, образцы документов из архивных уголовных дел, хранящихся до сих пор в Управлении ФСК РФ по Красноярскому краю.
Сегодня публикуем документальный очерк об одном из руководителей Хакасской автономной области М.Г.Торосове, расстрелянном в Красноярске в 1938-м
В тридцатые гиды, в период разгула сталинского террора, в маленькой Хакасии было репрессировано более 4000 человек. Это были люди разных национальностей, но в ходе репрессий их разделили на две группы: хакасы «буржуазные националисты», представители других наций - «вредители».
Вместе они составляли единый блок «врагов народа». Сегодня приоткрыта завеса, есть возможность заглянуть в конкретные «дела» конкретных людей, попытаться найти ответ на вопрос: за что, за какие прегрешения перед большевизмом, перед правящей партийной элитой люди приговаривались к десяти, двадцати годам лишения свободы, но чаще всего к расстрелу.
Вот перед нами дело Управления Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР по Красноярскому краю (архивный номер П-7932). В верхнем углу обложки гриф «Совершенно секретно», внизу «после судебного рассмотрения и вступления приговора в силу настоящее дело подлежит немедленному возвращению в учетно-архивный отдел УКГБ по Красноярскому краю. К делу должна быть приобщена копия приговора».
В центре обложки «Дело № 07073 по обвинению
Торосова Михаила Григорьевича». Начато...
Окончено...» Архивно-следственное дело
состоит из 290 страниц.
С чего же оно началось? С доноса? С команды из НКВД, ЦК, крайкома или обкома партии, сказать сейчас трудно. Но подшитые в деле документы начинаются со справки:
«Торосов Михаил Григорьевич по национальности хакас. Председатель Хакасского облисполкома, проживает в г.Абакане Красноярского края».
Из анкеты арестованного (л.5): «Проживал в г.Абакане, ул.Советская,95, кв.З... состав семьи: жена Клавдия Терентьевна - 33 года, дети: дочь Клара – 8 лет, дочь Аза - 4 года, сын Альберт - 2 года, сын Владислав - 6 месяцев, мать Татьяна Ильинична - 58 лет, братья жены: Василий, Павел». И далее плотный текст:
«На территории Хакасской автономной области вскрыта контрреволюционная подпольная националистическая организация... Арестованные по данному делу Тогдин, Орешков. Чульжанов, Спирин и Арыштаев подтвердили наличие этой контрреволюционной организации и указали, что в г.Абакане существует областной центр контрреволюционной националистической организации, руководство которым возглавляет Торосов Михаил Григорьевич (председатель облисполкома).
Считаю необходимым Торосова М.Г. арестовать и привлечь к уголовной ответственности».
Оперуполномоченный III отдела УНКВД КК мл.лейтенант госбезопасности Елизарьев.
Согласен: начальник III отдела УНКВД КК ст.лейтенант госбезопасности Булачев.
17 октября 1937 г., г.Красноярск.
Вверху справки — «Утверждаю. Начальник Управления НКВД КК капитан госбезопасности Гречухин. 17 октября 1937 г.
Арест разрешаю. Краевой прокурор. Подпись. Печать. 21 октября 1937 г.»
То есть, арестован Михаил Григорьевич за 5 дней до составления выше приведенной справки и на девять дней раньше разрешения краевого прокурора. Но это «мелочи». В те годы они не имели никакого значения, маховик репрессий был раскручен, а оформление документов — дело второстепенное. Согласование с прокуратурой тоже в общем-то пустая формальность.
В протоколе обыска отмечено, что при задержании М.Г.Торосова изъяты паспорт, партбилет, пакет на имя Сталина, удостоверение на право хранения оружия и револьвер системы Коровина. При задержании присутствовали Малышев Сергей Петрович и Урыбин Николай Федорович. Обыск и арест произвел оперуполномоченный областного УНКВД Баранов.
Итак, согласно справке НКВД, в автономной области существовала подпольная националистическая организация, ставившая целью отторжение Хакасии от СССР. Идея эта всячески протаскивается затем во всех документах, в том числе в постановлениях: об аресте, о предъявлении основного и дополнительного обвинений, в протоколах допросов и очных ставок, в обвинительном заключении и, наконец, в приговоре выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР. Протаскивается она буквально «за уши», все шьется белыми нитками. На все обвинения арестованный дает отрицательные ответы, но эти ответы никто не принимает во внимание. Они никому не нужны.
25 октября 1937 года Михаил Григорьевич дает письменные показания (л.9-16). Он обстоятельно отвечает на все поставленные вопросы, в том числе о наличии в Хакасии контрреволюционной буржуазно-националистической организации. Он пишет, что знает о таком движении только из материалов судебного процесса 1934 года, а также из рассказов людей, находящихся сегодня под следствием. Что касается его личного участия в работе этой организации, это полный абсурд. «ПН протяжении всей трудовой деятельности, - пишет он, - будучи убежденным интернационалистом, я постоянно боролся как с великодержавным шовинизмом, так и местным национализмом». Он рассказывает о личном участии в ликвидации бандитизма в Хакасии, о работе по формированию интеллигенции и руководящего состава области.
Я утверждал и утверждаю, что ни в какую контрреволюционную буржуазно-националистическую организацию я не вовлечен и ни в каком центре не состою. Я никого не вербовал и не вовлекал в буржуазно-националистическую деятельность.
Связей с Японией, Шорией, Ойротией не имею, никого с этой целью туда не посылал. И сам с этой целью никуда не ездил.
Подготовку к вооруженному восстанию не вел, повстанческие отряды не готовил и не организовывал. Да и в мыслях у меня никогда этого не было».
В одном только признался Михаил Григорьевич, но это признание было ключевым. Оно представляло огромный интерес для НКВД, поскольку являлось базой для формирования этого дела. Оно представляет большой интерес и для тех, кто сегодня интересуется историей и истоками создания нашей республики.
«Да, я недоволен тем, что Хакасская автономная область входит в край, а не непосредственно в РСФСР. У меня в начале 1936 года сложилось убеждение: Хакасия должна выделиться в самостоятельную автономную республику с непосредственным подчинением СССР или в крайнем случае ... с подчинением РСФСР.
Чем я обосновывал, мотивировал и доказывал необходимость такой реорганизации, которая сейчас, возможно, будет осуждена партией и правительством, но я твердо убежден в необходимости ее проведения:
Хакасская автономная область организовалась в 1930 году. И сейчас в деле развития экономики и культуры имеет большие успехи даже в сравнении с рядом существующих республик в РСФСР и СССР, не говоря об автономных областях.
В сельскохозяйственном отношении по многим показателям, особенно в животноводстве, область занимает в Красноярском крае значительный удельный вес, например, по овцам — 43%, то есть на долю других районов края остается немногим более 50%. В чем же, спрашивается преимущество края перед областью?
Хакасская автономная область имеет золотую промышленность — 9 рудников, угольную и лесную промышленность.
По территории Хакасия больше, чем Голландия, Швейцария, ряд других государств, взятых в отдельности. Так что с этой точки зрения территория не маленькая.
Хакасия имеет значительные сырьевые богатства, в том числе железную руду с миллиардными запасами, но она не используется. Имеет медную руду — тоже не используется. Имеет мрамор, который по отзыву геологического треста Запсибкрая (профессоров) считается по качеству вторым в мире после итальянского.
У нас имеются баритовая, шеелитовая, асбестовая промышленность, месторождения соли и другие богатства земли, ценные для государства, но пока не используемые.
Имеющаяся сырьевая база, а также расчеты и экономические обоснования говорят о том, что здесь можно строить, организовывать, развивать: пимокатную, шубную, овчинную, кожевенную, текстильную и другие отрасли. Использовать иные возможности.
Я считаю, что пребывание в крае сдерживает развитие Хакасии как в экономическом, так и культурном плане. Почему?
Потому, что ни одну экономическую инициативу Хакасии край не поддержал как нужно, не поднял перед центром, наоборот, то, что Хакасия отвоевывает в Госплане, Наркомфине, других ведомствах, урезает и не отдает ей полностью. При защите контрольных цифр 1937 года нам требовалась поддержка, постановка в ЦК нашего протеста на зажим и ущемление, требовалась помощь квалифицированными людьми для работы в Наркомфине и других наркоматах страны, но край их не дал.
Все, что Хакасия строит, те капитальные вложения, которые у нас сегодня есть, — это результат нашей работы, результат реализации решений ВЦИК по докладу Хакоблисполкома, а не результат руководства края Хакасией.
В руководстве со стороны края не было и нет практической помощи. Хакасия не популяризируется как национальная автономия, а наши начинания в этим отношении (например, издание 4-томника о Хакасии) не поддерживаются, хотя Москва (Академия) дали согласие. На этот груд нужно 70 тысяч рублей, но край отказал.
Край несправедливо проводит и кадровую политику - по вопросам коренизации одни разговоры, среди секретарей обкома ни одного хакаса. Все это говорит о том, что Хакасия вправе ставить вопрос о выделении в самостоятельную республику.
Я твердо убежден также, что при выделении Хакасии в республику нужно решить вопрос о присоединении Ужура... а также присоединении Ачинского района... Если посмотреть в историю Хакасии, часть этих районов всегда принадлежала Хакасии (так называемая Мелецкая управа).
Я был недоволен непроведением всех вышеуказанных обстоятельств и старался излить свои стремления и желания кому-либо. Такими сторонниками моих воззрений оказались Кузугашев, Чульжанов, Маганакова, Киштеев. (Кузугашев Андрей Иванович - постоянный представитель Хакасии в Москве, Чульжанов Киприян Александрович - секретарь обкома комсомола, Маганакова Анна Ивановна - председатель РИК Аскизского района, Киштеев Петр - директор совпартшколы, выпускник КУТВ - автор).
С Чульжановым я более откровенно говорил по всем вопросам и защищал его как хорошего работника, то же с Кузугашевым... но при разговорах я никогда и никак не имел в виду организацию вооруженного восстания и тому подобное, в чем меня обвиняют сегодня.
В 1936 году, будучи в Туве на праздновании 15-летней годовщины народной революции и находясь под впечатлением Тувы, мы с Чульжановым говорили иногда о республике. Он задавал мне вопросы, как это осуществить и можно ли через народ? Я ответил, что можно, но делается это не по инициативе масс, а решать нужно по линии партийной: обком, а затем ЦК. Привел пример решения ОК ВКП(б) вопроса об организации автономной области. Писали мы тогда в ЦК, и вообще такие вопросы «делаются через ЦК ВКП(б), ибо это вопрос политики».
Михаил Григорьевич рассказывает, что в ходе обсуждения в 1936 году проекта Конституции СССР тема о преобразовании Хакасии в республику и о непосредственном подчинении ее РСФСР широко обсуждалась среди населения. На общих собраниях колхозников, рабочих задавались вопросы, и все агитаторы и пропагандисты отвечали, что мы будем входить в РСФСР. Так было отражено в схемах структуры СССР, опубликованной во многих журналах и периодической печати. «Среди членов бюро ОК ВКП(б) и членов президиума ОИК, соответственно районных работников было видно настроение, которое приняло характер живого желания осуществить все это... Но перед съездом Советов области в 1936 году к концу года я запросил ВЦИК, ЦИК и получил ответ, что Хакасия будет по-прежнему входить в край. Я остался недоволен... При поездке в Москву на съезд Советов я ехал с намерением в личной беседе с Калининым переговорить по этому вопросу. Но после доклада Сталина, после тех оваций, которые ему устроили, вопрос поднимать не стал. С Калининым переговорил только о положении автономной области и проекте плана — когда составлять и характер».
Но, вернувшись на родину, от идеи преобразования Хакасии в республику и выводе ее из состава края Михаил Григорьевич не отказался, он продолжал обсуждать ее среди друзей и коллег, считая это «важнейшим делом для ускорения развития Хакасии».
Спустя несколько месяцев этими настроениями заинтересуются «верха». Такие вольности в те времена были недопустимы. Дело будет передано НКВД, где оно трансформируется и превратится в большое политическое дело, в которое, как в огромный водоворот, будут втянуты десятки представителей хакасской интеллигенции. Всем им будет повешен ярлык «врагов народа», «буржуазных националистов».
Вскоре носители идеи преобразования Хакасии в республику оказались в руках НКВД.
Главное в то время было найти повод, а довести все это до абсурда, до криминала, людей до расстрела или тюрьмы трудностей не представляло. Тем более, что во главе правоохранительных органов края в тот период стоял прокурор Липов. Его фамилия полностью соответствовала тем «липовым» политическим делам, которые он и его подручные ежедневно стряпали по заказу Генсека ЦК партии.
Первое, что сделали следователи НКВД, получив признание обвиняемого, это значительно, как они тогда выражались, «утяжелили идею», утяжелили криминал. Мысль о преобразовании Хакасии в автономную республику теперь подавали как попытку создания «буржуазного государства под протекторатом Японии». В которое, для большего веса, но главное для отстрела национальных кадров соседних территорий, кроме Хакасии, были введены Ойротия (Горный Алтай) и Горная Шория.
Идея о выходе из состава края подавалась теперь как попытка отторжения Хакасии от СССР, причем «насильственно, путем вооруженного восстания при помощи одного из иностранных государств».
Людей, поддерживающих идею преобразования Хакасии в автономную республику, НКВД объединил в так называемую «буржуазно-националистическую контрреволюционную организацию», причем дату образования ее отодвинул на 1930 год. Сделано это было для того, чтобы связать эту «организацию» с так называемым «Союзом Сибирских Тюрок», процесс над которыми состоялся ранее — в 1934 году.
Арестованные вместе с Торосовым М.Г. несколько десятков человек теперь квалифицировались как «неразоблаченные ранее участники Организации «Союз Сибирских Тюрок».
Но если есть антисоветская организация, естественно, должен быть и какой-то областной центр. В его состав НКВД ввел: Торосова М.Г. — председателя облисполкома (руководитель организации), Тогдина Ивана Владимировича — председателя областного комитета искусств, Интутова Игната К. — студента Промакадемии, бывшего председателя облисполкома, Толстухина Федора Семеновича — председателя облсуда, Бытотова Георгия Павловича — работника ОГИЗа, Интутову (Маганакову) Анну Ивановну — председателя Аскизского РИКа.
Поездка Хакасской Делегации в июне 1936 года в Туву, на празднование 15-й годовщины Тувинской народной революции, теперь подавалась как «установление связи с разведкой одного из иностранных Государств». Агентом этой разведки был определен некто Сирен — председатель Тувинского Центросоюза кооператоров, который был посвящен в цели и задачи организации: якобы отторжение Хакасии от СССР и создание самостоятельной буржуазной республики, подготовка и проведение террористических актов над руководителями партии и правительства, вербовка лиц для организации, обеспечение оружием, создание боевых дружин для вооруженного восстания.
Уже в ноябре 1937 года каждому рядовому факту из жизни была придана политическая окраска, цепь выстроена, и обвинительное заключение в принципе готово. Не хватало только деталей. В частности, признания вины самим обвиняемым, а также изобличение его показаниями других обвиняемых, подтвержденных очными ставками. Но за этим дело не встало. Здесь нужны были только крепкие руки. А руки у следователей в то время были уже развязаны. НКВД получил высочайшее разрешение на применение в период следствия методов физического воздействия. Сам Генеральный секретарь Коммунистической партии дал указание: «Метод физического воздействия должен обязательно применяться как совершенно правильный и целесообразный метод». («Известия ЦК КПСС», 1989, № 3, с.145).
Используя его, следователи уже пытались выбить необходимые показания из М.Г.Торосова, но пока безрезультатно. Это было в первый месяц после его ареста. И об этом он говорит в собственноручных показаниях от 25 октября 1937 года. Он писал тогда, что его настойчиво заставляют описывать несуществующие события и факты, оговаривать людей. «Но к чему это?.. Для того, чтобы подвести под статью... Кому в пользу будет эта ложь?.. Зачем я буду лгать о своем членстве в контрреволюционной буржуазно-националистической организации, в которой я не состою. Ведь это значит, что надо что-то рассказать о своей деятельности. Говорить, например, что таких-то людей завербовал…, а вы завтра и их арестуете, и будет сидеть невинный человек. Я думаю, если есть на меня показания, проанализируйте их и что вы сочтете правильным, заслуживающим наказания, делайте вывод».
Он говорил о том, что если ряд лиц дал против него показания, то это не удивительно — на протяжении нескольких лет между ними шла непримиримая борьба. И это естественно, в любом человеческом обществе имеет место борьба. Но «я отвергаю всю ложь и клевету с их стороны... я уверен, что на суде еще придется с ними увидеться и подвести черту. Показать, кто лжет и клевещет». Заканчивая показания, он подчеркнул: «Думаю, что не удовлетворит вас все это, вы хотите, чтобы я как враг рассказал, как я связан с Японией и Ойротией. Но если нет этого, так что же, я буду выдумывать?»
С октября 1937 по апрель 1938 года Михаил Григорьевич твердо стоял на своем, не уступал нажиму со стороны следствия, которое основательно применяло к нему «методы физического воздействия».
По рассказам И.И.Воловика, впоследствии управляющего Изыхскими угольными копями, который некоторое время находился с М.Г.Торосовым в одной камере: «Уже в начале 1938 года ребра и руки у Михаила Григорьевича были сломаны, после некоторых допросов его приносили на носилках, и он не в состоянии был самостоятельно подняться. И на допросы его вызывали чаще, чем всех остальных».
Но любому терпению, даже у сильного и волевого человека, приходит конец. Пришел конец и его выдержке.
4-го апреля 1938 года он подписывает все страницы заготовленного протокола допроса, датированного задним числом, от 29 октября 1937 года. Принимая такое решение, он рассчитывал, что итогом всей этой вакханалии будет суд, который объективно разберется во всем, и у него будет возможность отказаться от показаний, данных следствию. Главное – прекратить эти пытки.
Об этом он рассказывает своим сокамерникам, один из которых (не будем его здесь называть, видимо, он тоже был уже сломлен) тут же сообщает следователю: «4-го апреля с.г. в камере № 41 (д.п.З) заключенный Торосов М.Г. заявил, что сегодня подписал протокол допроса и, возможно, говорит он, придется подписать дополнительные материалы следствия, но на суде он обязательно откажется от показаний. Он уговаривал меня также отказаться от показаний, не быть трусом»... подпись, дата 5.04.38 г.
Три дня спустя другой подследственный также раболепно докладывает следователю: «Ставлю вас в известность о том, что после того, как между мной и Торосовым М.Г. сегодня была проведена очная ставка, на которой Торосов М.Г. в моем присутствии подтвердил, что он являлся руководителем контрреволюционной националистической организации в Хакасии, после ухода следователя Елизарьева он мне по-хакасски сказал, что все то, что он здесь показывал, неправда. И будто бы я, показывая о том, что завербовал его в организацию «Союз Сибирских Тюрок», тем самым вздумал свести с ним личные счеты. Считаю это со стороны Торосова попыткой сговорить меня к отказу от своих показаний». Подпись и дата 7.04.38 г.
Здесь интересно отметить, что оба информатора относились к числу людей, с которыми Михаил Григорьевич еще до ареста был по разные стороны баррикад.
Несколько дней спустя под диктовку следователя Торосов М.Г. пишет новый вариант «собственноручных показаний об антисоветской работе...» (л.254-268), где подтверждает версию следствия. Видимо, тогда же делается замена и изъятие отдельных листов первого варианта «собственных показаний», где ряд страниц по интонации не совпадает с общим настроем автора того периода.
Итак, арестованный подписал версию следствия. Согласились с нею и другие обвиняемые. Теперь можно давать ход и обвинительному заключению, которое заготовлено, но задерживалось с ноября 1937 года. А в нем уже давно зафиксировано то, чего добивались следователи (д.269-273).
«Торосов Михаил Григорьевич обвиняется в том, что:
1. В 1934 году вступил в антисоветскую буржуазно-националистическую правотроцкистскую организацию и являлся ее руководителем.
2. Лично завербовал в антисоветскую организацию Конгарова и Чульжанова.
3. Принимал активное участие в нелегальных совещаниях антисоветской организации.
4. Был лично связан по контрреволюционной работе с участниками антисоветской организации Интутовой А.И., Толстухиным Ф.С, Бытотовым Г.П., Тогдиным И.В.
5. В июне 1936 года связался с японофилом Танну-Тувы Сирен, посвятив последнего в задачи антисоветской организации В целях получения оружия и установления связей с разведкой одного из иностранных государств.
6. В августе-сентябре 1936 года на нелегальном сборище получил задание подготовить мероприятия по терракту над руководителями партии и правительства.
То есть, в преступлениях, предусмотренных ст.ст.58-1а, 58-2,58-8, 58-11 УК РСФСР. То есть: «Торосов виновным себя признал. Изобличается показаниями обвиняемых: Интутовой А.И., Бытотова, Чульжанова, Абдина, Толстухина Ф.С., Самрина, Конгарова, Толстухина М.С., Кавкун, Тогдина, Сизых и Кобякова и очными ставками с Чульжанова и Тогдиным.
В соответствии с постановлением Правительства СССР от 1 декабря 1934 года, дело по обвинению Торосова М.Г. подлежит рассмотрению военной коллегии Верховного суда СССР.
Составлено «__» ноября 1937 года.
Начальник 3 отдела УГБ УНКВД Хакобласти лейтенант госбезопасности Кузнецов.
Согласен: начальник 3 отдела УГБ УНКВД КК ст.лейтенант госбезопасности Булачев.
Вверху: «УТВЕРЖДАЮ», прокурор Липов 10.07.38 г.»
12 июля 1938 года Михаила Григорьевича знакомят с копией обвинительного заключения, а на следующий день состоялся скорый и неправый «суд». Вот протокол закрытого судебного заседания выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР.
13 июля 1938 года, г.Красноярск.
Председательствующий: бригвоенюрист т.Кандыбин Д.Я.
Члены: бригвоенюристы тт.Китин И.Г. и Калашников С.М.
Секретарь: военный юрист 1 ранга т.Кондратьев И.П.
Заседание открыто в 10 часов.
Председательствующий объявил, что подлежит рассмотрению дело по обвинению Торосова Михаила Григорьевича в преступлениях ст.ст.58-1а, 58-2, 58-8, 58-11 УК РСФСР.
Секретарь доложил, что подсудимый доставлен и находится в зале суда под стражей.
Председательствующий удостоверяется в самоличности подсудимого и спрашивает, вручена ли ему копия обвинительного заключения, на что подсудимый ответил утвердительно. Подсудимому разъяснены его права на суде и объявлен состав суда.
Подсудимый заявил, что отвода против суда и ходатайства не имеет (л.275).
По предложению председательствующего секретарем оглашено обвинительное заключение.
Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил его, признает ли он себя виновным, на что подсудимый ответил, что виновным себя он не признает и показания, данные им на предварительном следствии, не подтверждает, участником контрреволюционной организации он не состоял, он ложно себя и других оговорил.
Оглашаются показания Чульжанова, Бытотова, Толстухина, подсудимый оглашенные показания не подтверждает, он их в контрреволюционную организацию не вербовал.
Больше подсудимый ничем не желает дополнить судебное следствие, и председательствующий объявил ему, что таковое закончено, предоставил подсудимому последнее слово, в котором подсудимый просит суд о справедливом решении.
Суд удаляется на совещание. По возвращении суда с совещания председательствующий объявил приговор.
Приговор гласил: «Торосов с 1930 года являлся участником буржуазно-националистической организации «Союз Сибирских Тюрок», существовавшей в Хакасской автономной области, а с 1934 года являлся организатором и одним из руководителей антисоветской буржуазно-националистической правотроцкистской повстанческо-террористической организации, действовавшей на территории той же области, и по заданиям этой организации вербовал в ее состав других лиц, занимался активной деятельностью повстанческого и шпионского характера, направленной на отторжение Хакасской автономной области от Союза ССР и подготавливал совершение террористических актов над руководителями ВКП(б) и Советского Правительства.
Таким образом, установлена виновность Торосова в совершении им преступлений, предусмотренных статьями 58-1«а», 58-2, 58-8 и 58-11 УК РСФСР.
На основании изложенного и руководствуясь ст.ст.319 и 320 УПК РСФСР, выездная сессия военной коллегии Верховного суда Союза ССР приговорила Торосова Михаила Григорьевича к высшей мере уголовного наказания — расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.
Приговор окончательный и на основании постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года подлежит немедленному исполнению».
Председательствующий
Члены
В 10 часов 10 минут заседание закрыто.
Вот так, за 10 минут закончилось так называемое судебное следствие. Зачитали заготовленные документы, позволили обвиняемому сказать две фразы и приговорили к высшей мере с немедленным исполнением приговора.
Ни разбирательства, ни защиты, ни доказательства, ни соучастников, ни свидетелей, ни эмоций, ни страстей. Таков был советский «праведный» суд.
К вечеру все было кончено. А в дело 07073 легла справка: «Приговор о расстреле Торосова Михаила Григорьевича приведен в исполнение в г.Красноярске 13 июля 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР, том № 9, лист 305».
Начальник 12 отделения 1 спецотдела НКВД СССР лейтенант госбезопасности Шевелев.
Так был убит 37-летний председатель Хакасского облисполкома.
В тот же день были рассмотрены дела и других обвиняемых, причем каждого в отдельности. Все они были приговорены к высшей мере наказания: Абдин И.И. — зав Аскизским райфинотделом, Бытотов Г.П. — преподаватель, Конгаров Н.И. — ответсекретарь облисполкома, Тогдин И.В. — председатель комитета по делам искусств при облисполкоме, Толстухин Ф.С. — председатель облсуда, Чульжанов К.И. — 1-й секретарь ОК ВЛКСМ.
В 1956 году военная коллегия Верховного суда СССР отменит приговор в отношении М.Г.Торocoва «за отсутствием состава преступления» и он будет полностью реабилитирован. Но кому от этого будет легче?
Так руководящая и направляющая сила советского общества и правящая верхушка страны расправлялась с национальной интеллигенцией, рискнувшей выдвинуть идею о повышении статуса Хакасии путем преобразования ее в республику.
На первом этапе по этому делу проходило более 40 человек. А сколько было потом? Кровавая расправа на десятки лет запугала людей. Только спустя 50 лет в Хакасии вновь вернутся к этой идее и воплотят ее в жизнь. Одним из инициаторов, одним из тех, кто твердо возьмет это дело в свои руки и доведет до конца, будет сын Михаила Григорьевича Владислав Михайлович Торосов, которому в день расстрела отца было 1 год и 4 месяца.
Каждому региону, как и человеку, для того, чтобы он мог гармонично развиваться, нужна свобода. Такая свобода сегодня у Хакасии есть. Именно о такой свободе для своей малой родины и мечтал Михаил Григорьевич Торосов.
Николай АБДИН,
председатель Хакасской республиканской
ассоциации жертв политических репрессий.
Гонорар прошу перечислить на издание Книги памяти жертв политических репрессий РХ.
«Хакасия», № 196, 14.12.94