Тех переселенцев, которые сегодня приезжают в Шарыповский район, нам за отсутствием времени повстречать не удалось. Зато удалось встретиться с семьей Ивана Яковлевича и Эммы Андреевны Майснер - поволжских немцев, которые были сосланы в Сибирь отцом народов. Живут они в Новой Алтатке, на центральной улице. Когда постучались в ворота, ответом нам был дружный лай сразу нескольких собак. Самой грозной из них оказалась цепная... колли. Для городского глаза картина непривычная, так и хотелось подойти и погладить ее: «Успокойся, глупая, тебе не положено так себя вести...» Хозяева между тем оказались вполне гостеприимными и словоохотливыми.
Родом оба из Энгельса, обоим - за восемьдесят. На родине работали в колхозе, Иван Яковлевич - бригадиром трактористов, жена - на молотилке, по другим работам. Жили небогато, но крепко. Сорок первый обернулся для них не только войной: собрали - и повезли в чужие края. Поселили переселенцев (около десятка семей) в Глинке, деревне неподалеку от Алтатки. В сорок втором Ивана Яковлевича забрали в трудармию. Эмму Андреевну спасла беременность, а вообще брали всех, кто для фронта не годился по причинам здоровья или идеологии. В том числе женщин-немок.
Трудармию Майснер вспоминает как страшный сон. Подержали их сначала в Красной Сопке, потом в Ужуре, а после увезли в Кировскую область на лесоповал. Кормили, как в лагере, выдавали по 50 граммов хлеба в сутки. Многие поэтому от голода гибли. Одевались во что попало: ботинки мастерили из старых автопокрышек, штаны и фуфайки - тоже из отходов.
Работали сначала вовсе без выходных, потом три выходных в месяц выделили от щедрот.
Сурово власти поступали не только со взрослыми, кто национальностью не уродился, но и с их детьми. Малых детей, чьи родители воевали с голодом и холодом в трудармии, отдавали в приют. А те, кому исполнилось десять лет, должны были кормиться сами...
Майснеров чаша сия миновала, все шестеро детей в итоге живы и здоровы. По-немецки вот только не говорят и учить не желают, хотя родители и сейчас общаются друг с другом на родном языке, русским владеют не очень.
В сорок шестом Иван Яковлевич вернулся из трудармии. К тому времени из 18 отрядов на лесоповале остался один, другие, по его словам, сгинули от непосильного труда и прочих напастей. В каждом отряде было по 2,5-3 тысячи человек...
После работали в совхозе. Когда времена переменились, перестали их считать врагами русского народа, - зажили не хуже других. Перебрались в Алтатку, где им выделили жилье. На пенсию ушли уважаемыми людьми, Ивану Яковлевичу вручили памятную медаль ветерана труда. Все встало по своим местам...
Спросили мы - не могли не спросить - не появилось ли желание уехать в Германию, когда можно стало, по примеру многих других поволжских немцев. Из страны, что во враги свои записала, от людей, что чужую жизнь на свой лад кроить горазды. Нет, говорят, не появилось. Чего уж теперь-то ехать...
Благодарят Иван Яковлевич и Эмма Андреевна Бога за доброго директора, что выделяет им зерно, дробленку бесплатно - какое-никакое свое хозяйство имеется.
Благодарили и нас, гостей незваных. Спасибо, говорят, что кому-то интересно, как мы жили и сейчас живем. Раньше бы вот только поинтересоваться надо...
«Красноярский комсомолец», 11.06.95