СЧИТАЮТ КУРАГИНСКИЕ НЕМЦЫ, ПЕРЕНЕСШИЕ ДЕПОРТАЦИЮ
Первые неудачи Красной Армии в войне с фашистской Германией содействовали обострению политической ситуации во многих районах страны, некоторой дестабилизации в межнациональных отношениях. Сказывались здесь и результаты целенаправленной пропагандистской деятельности противника, которая имела цель посеять вражду, недоверие меж нациями и народностями страны. Правительство решило прибегнуть к новым акциям по депортации для снятия напряженности и урегулирования назревавших конфликтов. Теперь вынужденной миграции подвергались не отдельные группы населения той или иной национальности, а целые народы.
12 августа 1941 года принято совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) № 2060-935с, на основании которого 23 августа был опубликован указ "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья". "Их надо расселить, — писал в письме в УНКВД Республики немцев Поволжья нарком Л. П. Берия, — городских — в городах, сельских — через доселение целых колхозов и в существующие колхозы и совхозы". Предписывалось также "начать отправку эшелонов с немцами 3 сентября".
В сведениях о депортации немцев указывается, что к концу октября 1941 года было выселено 856.168 человек. Всего же в 1941—,1942 годах переселено 1.209.430 немцев. Значительная часть из них была размещена в Казахстане. По плану 75 тысяч должны были разместиться в Красноярском крае. Те семьи, где глава семьи не являлся немцем, не выселялись.
Переселенцам разрешалось брать бытовое имущество, мелкий хозяйственный инвентарь и деньги (сумма и ценности не ограничивались), но общий вес не должен превышать одной тонны, громоздкие вещи брать не разрешалось. Предоставлялся определенный срок для сбора и упаковки имущества, оставшиеся вещи подлежали переписи представителями советских организаций, при этом переселенцам объявлялось, что имущество — сельскохозяйственные орудия, продовольствие (зерно, фураж) и скот, кроме лошадей, — принадлежит оставленному колхозу, колхознику или единоличнику по квитанциям, выданным при описи, за вычетом полного покрытия по обязательным поставкам 1941 года и недоимок прошлых лет.
На каждый эшелон выделяли начальника из числа начсостава войск НКВД и караул из 21 человека. В дни проведения операции органами НКВД высылались милицейские заслоны на перекрестки дорог для задержания лиц, укрывающихся от переселения.
18 сентября 1941 года в Красноярск, Боготол, Канск и Ужур прибыло 7 эшелонов. Людей оттуда повезли в Минусинский, Абаканский, Боготольский, Ачинский, Ужурский, Курагинский, Болыпемуртинский районы. По ходу операции происходили изменения, и их расселяли там, где не планировали. Например, из-за недостаточности мест в Советском районе людей перевезли в Казачинск и Пировское. Руководили всей операцией работники НКВД.
Трактористу колхоза "Красная звезда" из Саратовской области Якову Би риху было 19 лет. Жил он в чисто немецкой деревне, которая сплошь говорила на родном языке — и в школе, и в клубе, и в церкви., "Нечего хвалиться, место было неурожайное, с частыми засухами, — говорит Яков Федорович, — но жили дружно, старательно работали".
В сентябре сдали корову, овец, получили справку, и семью, состоявшую из 9 человек, погрузили в товарный вагон вместе с остальными. 3 недели ехали до Абакана, а потом на барже по Тубе до Шалоболина. Разместили в отдельном доме в деревне Сидорово. Люди встретили по-разному, кто приветливо, а кто и нет. Сразу немцы включились в уборку урожая, в прочие работы. Незнание русского языка очень осложняло жизнь.
21 января 1942 года Яков Федорович с большинством трудоспособных переселенцев отправился в трудармию. Вместе со старшим братом Бирих попал в Кировскую область. 4 месяца валили лес. 10 часов смена, а если не выполнишь план, то и 12,— 15 часов. Барак, где до них жили зэки, охранялся. 600 граммов хлеба и приварок в виде супа из рыбы — таким был паек.
В июне его перевели в Молотовскую область под город Соликамск. Там было еще страшнее, жили поначалу без бараков. Наконец бараки построили, но люди умирали от недоедания. Комиссия из Москвы приехала разобраться в причинах смертей, велела трудармейцев кормить. В ход пошла залежалая крупа и мука, но объевшиеся люди мерли еще больше. Гибли они и от дизентерии.
Лишь в 1946 году стало легче, так как зачислили в разряд вольнонаемных. Можно было брать коммерческий хлеб, появились деньги. В 1948 году разрешили уехать к родным в Сидорово. Здесь женился, получил паспорт, устроился в молсовхозе кузнецом да так до пенсии и проработал.
Помнит Яков Федорович трудармию по сегодняшний день. Помнит, как просился на фронт. "А как фронт будет стоять, если в тылу работать некому будет?" — был ответ. Цинга, от которой не спасали летние горсти ягоды, унижение послевоенных требований о пра вовых положениях спецпереселенцев, когда без разрешения коменданта спецкомендатуры нельзя было отлучиться даже в соседнюю деревню, необходимость сообщать о всех изменениях в семье (рождение ребенка, смерть члена семьи) — разве это забудешь? За нарушение — штраф 100 рублей или арест до 5 суток.
Август Филиппович Райхель, житель села Байдово, тоже был переселен из Саратовской области в октябре 1941 года, а с 4 июня 1942 года трудился в Ямало-Ненецком округе. Помнит он и путешествие в Сибирь, и как от Туруханска тащили лодки 10 километров по суше, и то, как добр был к нему бригадир Петр Киткин — селькуп по национальности, с которым 2 года он жил в одном чуме, с помощью которого выучил 2 местных языка. Вместе рыбачили, спали на снегу, ели сырую рыбу. Там и женился.
А в Ямало-Ненецкий он попал не в барак, не в дом — на голый снег и враз обморозил пятки. Мороз стоял под 60 градусов. Даже представитель НКВД удивился, как могли так обращаться со спецпереселенцами. Оленья шкура и костер спасали от смерти. Даже топоров не было, чтобы нарубить дров. Неводом ловили рыбу из-подо льда. Длина невода — 120 метров зимой, а летом — 350. 2 парня и 3 девушки — вся бригада. Человека из спецпереселенцев меняли на одного оленя.
У Райхеля 45 лет стажа, он и до сих пор помогает совхозу. И односельчанам помогает — корову ли заколоть, советом ли помочь, покойника ли в последний путь снарядить. Детям дома построил, себе тоже. Трудная жизнь не озлобила его, Август Филиппович добр и разговорчив.
Десятки российских немцев едут на жительство в Германию, а он не собирается. "Едут с жиру, ни один бедный не уехал. В России нет сейчас порядка, есть сплошной развал, но беды в стране — это беды всего народа", — считает он. Родственник из Германии ему пишет: "Сидите, не трогайтесь с места, я вас умоляю". Вот Август Райхель и сидит и никуда не собирается, Россию, какая она ни есть, считает родиной. Здесь его дети, здесь дядя Август нужен всем, а на богатство он не падок, лишь бы здоровье было. И Лидия Яковлевна, его вторая жена, тоже никуда не спешит, она тоже в трудармии на Севере рыбку половила.
Яков Федорович Бирих считает, что Германия в лице российских немцев видит дешевую рабочую силу. "Ельцин всех жуликов распустил, а семью в порядке держать надо. Бог дал всей волю, но работать каждый обязан", — говорит он про теперешнее житье. О возвращении власти коммунистов не мечтает, сталинского режима тоже не надо, но и с теперешним беспорядком в стране надо заканчивать. В своих личных переживаниях, бедах Бирих винит войну и фашистов. Человек он глубоко верующий и без чтения религиозных книг и дня не проводит.
Уродливые порождения депортации 50-х годов дают о себе чувствовать и сегодня. И решать их надо не конфликтами, а миром. Хорошо, если бы наши политики это понимали. Может, чаще надо им разговаривать вот с такими простыми и скромными людьми, которые не спешат ехать в великую Германию, а верят в великую Россию и терпеливо ждут порядка.
Ольга НИКАНОРОВА.
«Красноярский рабочий», 16.09.95