На объявленный в прошлом году известной французской фирмой «Л'Ореаль» и еженедельником «Аргументы и факты» конкурс откликнулось 7 тысяч читателей. А первое место и поездку в Париж жюри присудило нашей землячке - жительнице Владивостока Виктории Августовне Зиганшиной. Три вторых места (и, соответственно, наборы косметики) достались не столь талантливым москвичам. Условие конкурса было простым: рассказать в размере одной машинописной странички историю из жизни на тему «Любовь, красота и Париж», что Виктория Августовна и сделала, опустив письмо в почтовый ящик чуть ли не в последний день назначенного срока. В одну страничку она не уложилась - исписала восемь, но такова была история и так сложилась ее жизнь, что жюри, видимо, не устояло и опубликовало полностью ее удивительный рассказ (ниже мы перепечатываем его).
...Парижем она бредила с той самой описываемой ею поры - со ссыльного детства, после того, как отец вдруг стал врагом народа, мама - женой врага народа. Маленькую Виту арестовали прямо в детском саду, брата Роберта - в легочном санатории и вместе с больной скарлатиной сестренкой Гетой отправили через три тюрьмы в Красноярский край, где они и прожили больше 10 лет. Жили, понятно, трудно и скудно. Первыми книгами, которые попали в руки Виктории, были романы Дюма, потом Гюго. «Хватит жечь керосин!» - просила мама. Потом пошли трофейные фильмы с Жаном Габеном, Жаном Маре. «С тех пор я и хочу увидеть Париж, Собор Парижской Богоматери, Эйфелеву башню, Лувр...»
Уже после того, как возвратились с матерью во Владивосток (брат с сестрой так и прижились в Сибири), несколько раз пыталась попасть в турпоездку во Францию. В первый раз в 1969 году была в списках тургруппы «Куба-Марокко-Франция» - всего 2 дня в Париже, ну и что! В последний момент сказали, что нужно срочно включить в группу десять доярок из района. Как она плакала! Через год снова подала документы на поездку во Францию - снова отговорка, что маршрут вообще сняли, а он, как оказалось, состоялся... Поняла, что дело тут в другом.
Повторилась история с окончанием школы, когда Виктории-отличнице не утвердили даже серебряную медаль, хотя успевала на золотую - отец, осужденный по 58-й, находился неизвестно где. А директор школы, заступаясь за лучшую ученицу, лишился своего кресла. Матери при жизни так и не удалось реабилитировать отца, настала пора браться за дело Виктории. Лишь несколько месяцев назад, просидев в Хабаровской прокуратуре пять часов кряду над делом «Ваннаго Августа Робертовича, капитана парохода «Двина», в прошлом белого офицера, латыша», Виктория Августовна узнала правду о гибели отца. Но это тема для отдельной публикации.
Не забудем сказать, что героиня нашего рассказа - преподаватель-методист Владивостокского морского колледжа, здесь же трудится и ее муж Олег Давидович, они уже 35 лет вместе. Она преподает техническую термодинамику, он заведует лабораторией технологического оборудования. Здесь же заведует кафедрой английского языка их дочь Татьяна. Вот такая здоровая семейственность. Сочиняют капустники, поют, играют в театре - жизнь колледжа в этом отношении заметно отличается от иных мест. Работа в радость, одним словом. Вся семья отличается завидной музыкальностью: младшая дочь Надя тоже преподает - музыку в «Доброй школе». Есть еще внук и внучка, на счастья.
Виктория Августовна из тех, из «заводных», что не могут жить спокойно. В молодости была чемпионкой Канска по шахматам и парашютисткой. Пишет стихи, сценарии, благодаря ее творческо-методической опеке преподавателем года-95 в Приморье и Дальневосточном регионе стала математик их колледжа - Людмила Витальевна Машовец.
Дома прежде всего ценит уют (по углам в свое время с мамой намыкались!), сама шьет, сама ремонт делает. А больше всего, конечно, любит путешествовать. Словом, победа в конкурсе досталась кому надо, как нельзя более в точку.
Поздравляем Вас, Виктория Августовна! Мечта, кажется, сбывается, Париж заждался Вас. Счастливого пути!
Ирина Чернядьева
Это было давно: середина 40-х - начало 50-х. Моя мать вместе с нами, тремя малолетними детьми, отбывала ссылку в селе Абан Красноярского края, в 60 км от железной дороги. Отец, капитан Дальневосточного пароходства, в 1942 году был осужден по 58-и статье и приговорен к высшей мере наказания, за что мы и последовали на спецпоселение в Сибирь.
Ничего примечательного Абан из себя в то время не представлял. Обычное сибирское захолустное районное село: покосившиеся избы, грязные улицы. Через Абан в ту пору шли и шли потоки ссыльных.
Ежемесячно мама ходила отмечаться в НКВД. Там-то она и познакомилась с Зоей Александровной, которой было в ту пору тридцать лет. Бывшая балерина, солистка Московской оперетты провинилась в том, что была женой генерала, в первые дни войны угодившего в плен и, как потом выяснилось, там и погибшего. Зоя Александровна была удивительно хороша. Гордо посаженная голова и ослепительная улыбка придавали ей царственный вид. Характер у нее был легкий, уживчивый. Среди ссыльных у нее сразу появились друзья. В основном это были люди искусства: артисты, музыканты.
Вскоре место занудливого брезгливого Вазаева, начальника Абанского НКВД, занял Ростовский. Это был огромный, угрюмый, неряшливый мужик. Жена его давным-давно погибла при каких-то трагических обстоятельствах, после чего он жил бобылем. Поговаривали, что раньше Ростовский занимал высокий пост в центре, а направление его в эту глушь было чем-то вроде наказания. Иногда захаживал в клуб, где ссыльные артисты организовывали театр.
Театр можно было назвать профессиональным. И Зоя Александровна всегда играла роли подстать своему характеру. Это были бесшабашные красавицы, интриганки и проказницы...
Однажды Зоя Александровна впорхнула в кабинет начальника НКВД.
- По какому вопросу? - не поднимая головы, пробурчал Ростовский.
- Мне необходимо разрешение на поездку в Канск, нужно кое-что купить для театра.
Ростовский устало поднял глаза и... замер. Зоя Александровна опять изложила суть своей просьбы.
- Ах, да, да! Поезжайте! Вам дадут разрешение.
Он начал беспокойно перекладывать бумаги, почему-то покраснел.
- Приходите сегодня на спектакль, - выпалила Зоя Александровна и вдруг расхохоталась, чем еще больше вогнала в краску Ростовского.
Любовь их была бурной и, казалась, безрассудной. Если Зоя Александровна, опасаясь за его служебное положение, старалась не афишировать своих отношений с начальником НКВД, то Ростовский ничего не скрывал. Все заметили, как он сильно изменился. Из угрюмого неряшливого мужика он превратился в галантного кавалера. И все вдруг обратили внимание, что Ростовский красив. Эта пара вызывала и восхищение, и недоумение, и зависть.
Ростовский получал одно предупреждение за другим. Но, как бы бросая вызов, он собрал Зоины вещи и перенес к себе. Она уютно расставила мебель, украсила дом привезенными безделушками, на окнах появились ажурные шторы.
Утром, как всегда, Ростовский поцеловал жену и ушел на службу. Вечером, вернувшись домой, он нашел квартиру пустой. Исчезла Зоя Александровна, а вместе с ней все ее личные вещи. Только ажурные шторы сиротливо развевались на сквозняке. Он опешил. Положив огромные кулаки на стол, зарычал. Неподвижно просидел несколько часов и только потом начал вспоминать и анализировать все события прошедшего дня. Приехавшие из края чиновники без конца требовали у него какие-то дела, сведения. Его даже не пустили домой пообедать под каким-то благовидным предлогом. И только под вечер зашел приезжий щеголь и что-то вполголоса сообщил своему начальнику. Сомнений не было. Их насильно разлучили. Впервые за много дней Ростовский безбожно напился. Не раздеваясь, он пролежал на кровати всю ночь. Утром явился на работу помятый, с распухшим от перепоя лицом, небритый. И так стало продолжаться изо дня в день.
Но шок прошел, и все, в том числе и Ростовский, казалось, свыклись со случившимся. Ростовский куда-то мотался по ночам на своем мотоцикле, а возвращался чуть свет. Он как будто повеселел. По Абану поползли слухи: Ростовский разыскал Зою Александровну. Что же произошло?
В тот злополучный день, когда Зоя проводила Ростовского на службу, в квартиру вошли трое в форме. Ей велели быстро собраться, взять все необходимое. Во дворе стоял крытый «козлик»-вездеход. Машина попетляла по селу и навсегда увезла Зою Александровну из Абана.
Обширные болота раскинулись вокруг поселка, недалеко от Долгого Моста. Сюда обычно ссылали на лесоповал физически сильных мужчин и женщин. Места глухие, комариные. Сгинешь - никто и не кинется тебя искать. Как прожила там все это время Зоя Александровна, известно только ей. Но однажды шум тайги был разорван ревом мотоцикла. Из барака выбежала белокурая женщина и бросилась навстречу прибывшему. Они опять были вместе, но это стоило бессонных ночей Ростовскому. Очень скоро об этом узнали все. Одни недоумевали, другие восхищались, третьи решили во что бы то ни стало положить этому конец. На несколько лет мы потеряли их из виду, и эта романтическая история стала постепенно забываться.
Но настало время, и я узнала ее продолжение. В 1979 году долго и мучительно умирала моя мама. За ней ухаживала прибывшая из Красноярска подруга, близко знавшая и Зою Александровну, и Ростовского. От нее мы узнали, что они соединились, наконец, счастливым браком и уже несколько лет живут в городе Уяре Красноярского края. У маминой подруги даже оказалось их фото. С большим волнением взяла я эту фотографию. Я сразу узнала их. Не скажу, что они слишком постарели, хотя Ростовский был весь седой. А Зоя Александровна осталась такой же красивой. Но что же все-таки изменилось? Взгляд! На меня взирали совершенно спокойные, счастливые лица. И не было в их взглядах ни настороженности, ни тревоги.
Виктория Зиганшина
«Завтра России», № 3, 19-26.01.1996 г.