Семнадцать мгновений войны... Мы открываем эту рубрику накануне Дня Победы и обращаемся к вам, наши дорогие читатели. У каждого из вас, даже у человека, родившегося в мирное время, были дорогие сердцу мгновения, связанные с роковым для России периодом истории. Та далекая война прокатилась по всей стране, ее пули, ее разрывы снарядов затронули каждую семью, даже если все ушедшие на фронт вернулись домой.
Давайте вспомним мгновения, связанные с той войной, поделимся ими друг с другом, передадим детям своим, внукам, чтоб жили и помнили и не верили новомодным версиям и взглядам на величайшую национальную катастрофу XX столетия.
Нас интересует не взгляд полководца, а взгляд простого человека...
Поиск детей "врагов народа", так называемых спецпереселенпев, которые по-сыновьи храбро защищали родное свое Отечество, привел меня в дома многих фронтовиков. Им была посвящена серия очерков под рубрикой "Как воевали дети "врагов народа". И вот в канун 9 Мая, горького праздника со слезами на глазах, - новая встреча с красноярцами Героем Советского Союза Николаем Ильичом Усенко и Иваном Андреевичем Акуловым, о котором я уже писал.
Иванова фронтовая дорога началась с Ангары, куда сослали его отца. Такие же, как он, новобранцы из Татарки, Иркинеево, Проспихино, Косого Быка ехали на фронт. Теперь их везли не как в тридцатом году, по таежным колдобинам, наледям и шиверам Ангары. Тайга была обжита и "обустроена": Тасеевский тракт - золотопоомышленными органами, в кежемскую тайгу от Решот врубался лагерный контингент всесильного Краслага - детища империи ГУЛАГа...
Спецпереселенцев тридцатых годов теперь звали трудпереселенцами. Их сменили в системе НКВД другими. Новый контингент ГУЛАГа пополнялся "изменниками Родины" - бывшими военными, на которых падало подозрение, на окруженцев, потерявших свои части и вышедших из окружения без оружия... Настоящие изменники были пока недосягаемыми - служили немцам на оккупированных территориях.
Удивлялся Иван Акулов, проезжая через Чунояры, - то село, где согрели их в тридцатом году сибиряки горячими щами. Тут был теперь леспромхоз, химлесхоз, вместо бараков - типовые дома... Старенького села Чунояры вроде и не было.
Из Чунояр их повезли не через Плахино по вздыбленным ледоставом Оне-Бирюсе, а иначе: их теперь везли по прорубленной трассе будущего железнодорожного пути. По сторонам лежали завалами ангарские деревья-великаны - сосновые хлысты с необрубленными высохшими ветвями (и впрямь, как фантастические великаны с высохшими ребрами), виднелись зоны с вышками и прочими лагерными атрибутами: дощатыми помещениями для вохра, проходными вахтами.
Проехали Новобирюсинск, тут и переправились на плашкоуте - моста еще не было. Был зато образцовый лагпункт: в зоне виднелись дорожки, посыпанные песком, цветочная клумба за проходной...
На сборном пункте в Иланском Иван встретил знакомых парней - братьев Кочергиных, Ивана и Николая, и молодого плотогона Николая Усенко из Косого Быка. Водил Николай с отцом плоты в Стрелку - там и познакомились. Знать не мог Иван, что встретился с будущим Героем Советского Союза.
В 30-е годы повезли Николая Усенко шести лет от роду в ссылку на Ангару. Длинным был тот путь. Но что он мог помнить? "Дворец" на берегу Ангары - село в одну улицу, церковь и комендатуру... В Косом Быке спецпереселенцы устраивались по-иному - не до крестовых домов: строили бараки. И в первую весну завели огороды, ячмень посеяли - каждая семья везла семена, плуги да бороны... На Кове лес рубили.
В четырнадцать лет пошел Николай на уборку порубочных остатков, в восемнадцать водил уже плоты с лесом в Стрелку, как и Иван. И вот их призвали и обоих зачислили в связисты. Связисты - не пехотинцы: тех отправляют, не задерживая долго; наука небольшая - ходить строем, перебежками. Связистов же учили и учили - сложная эта наука! Закодированные телефонные переговоры, устранение порывов... Рация - не ручная пила, которую можно и бросить в пилоправке... Честное слово, слушая старого связиста, приравняешь его рассказ к песне.
...Под Старой Руссой их бригада вошла в состав 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Присвоенные этому соединению звания Николай Ильич произносит с гордостью и не раз...
- Лыжи - в пирамиды, сами - на ближнюю станцию... Гвардейскую третью воздушно-десантную посылают туда, где трудно!.. И была еще Орловско-Курская дуга! Ракеты, артподготовка и - в бой, часто и в рукопашный.
- Связь - сердце батальона! - повторяет старый связист...
Были и ранения, и госпиталь... И снова они - в третьей гвардейской, там, где труднее, вдоль всего фронта...
Широк и красив Днепр, как воспевают его в песнях. Но солдатам, которым предстояло его форсировать, той ночью лирикой заниматься было недосуг! Четвертого октября - запомнил дату - немец подтянул свежие силы. Не удалось ему сбросить нас в реку. Закрепились, перешли на телефонную связь. Высадился второй батальон, третий... и - прорыв! Автомат за плечом, один конец провода в руке, другой - за поясным ремнем... И тут Николай Усенко встретился с вражескими солдатами численностью до взвода. Открыл огонь из автомата, забросал гранатами...
Николай Ильич показывает брошюрку о своем подвиге: в том бою он убил двадцать пять солдат противника... Конечно, он их не считал - это снайперы ведут такой учет - связисту этим заниматься некогда. Он воевал.
...Шестого октября гитлеровцы вновь контратаковали... Противник открыл артиллерийский огонь. Усенко укрылся в воронке от снаряда. И тут его засыпало землей - рядом разорвался второй снаряд, Напрасно говорят, что в одно место снаряд не бьет... Из-под земли выбрался, ничего не видит и не слышит. Каким-то чутьем сплавщика угадал Николай, что рядом река. Это был Днепр, и, слепой, он бросился в воду. Надо же - плыло бревно... Может быть, с разбитого на переправе плота. Ухватился за конец бревна. Знал: до позиций, удерживаемых соседом, версты две. Стал отсчитывать в уме. И на каком-то счете сбился... Перехватили бревно на реке ниже по течению с контуженным и ослепленным солдатом бойцы того батальона, с которым он держал связь.
Шесть месяцев из одного госпиталя в другой... После операции стал немного видеть, надел темные очки. Дали инвалидность первой группы. Предложили сопровождающую медсестру, но Николай Ильич отказался - заблудится она на обратном пути в тайге... Сам отправился в Косой Бык.
Косой Бык даже похорошел за эти годы: появилась улица с двухквартирными домами. Спецпереселенцы обзавелись коровами, зеленели распаханные у поскотины посевы ячменя и ржи. Николай Ильич выходил за поскотину в лес, но рыбачить уже не мог: поплавок скрывался, в глазах рябило... Жил он и не знал, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Долго бы еще не знал, "Правду", что сообщила об этом, в Косом Быке не выписывали... Но вот в Тайшете проходило совещание журналистов районных газет, где корреспондент кежемской районки встретился с товарищем. Тот задал ему вопрос: "А как поживает ваш Герой?" Обратился журналист к военкому.
- А нам ничего не известно, - сказал военком. - Этими вопросами ведает райком партии.
- Кулаку и Золотую Звезду? - удивлялись в райкоме...
Но дотошный журналист разыскал тот номер "Правды" с сообщением о награждении, поднял на ноги всю Кежму. Вот тогда в Косой Бык и приехала делегация, нашли на берегу Ангары Николая Ильича... Приехали с запоздалым вызовом в Москву. И тут оказалось, что не может Герой Советского Союза Николай Усенко ехать - спецпереселенцы паспортов не имели! Выдали временное удостоверение.
В Министерстве обороны посмеялись над такой осторожностью районных властей - выдали удостоверение и Золотую Звезду Героя... А положенные деньги - двадцать пять тысяч - Николай Ильич так и не получил: к тому времени они были уже отменены. Но он о них не жалеет.
Николай ЧЕРНЮК
P.S. Я успел застать его живым. Недавно Николая
Ильича Усенко не стало. Вечная ему память.
Красноярск.
"Красноярский рабочий", 30.03.96