РЕЖИМА ПОВЫШЕННОЙ БДИТЕЛЬНОСТИ 
ИНОСТРАНЦАМ НЕ ПОНЯТЬ

Недавно с печально известной “мертвой дороги” Салехард-Игарка вернулась съемочная группа английских кинодокументалистов.

Режиссер Том Роберс задумал сделать фильм под условным рабочим названием “ГУЛАГ”. Одним из “кусков” “ГУЛАГа” станет материал, отснятый на красноярском севере, материал об одном из последних грандиозных проектов сталинской системы.

Проект был действительно впечатляющим - 1 300 километров железной дороги по болотам, по тайге. Засекречен от был абсолютно. Если другие объекты, где работали заключенные (например, Беломорканал или Куйбышевская ГЭС), как-то преподносились, то о “сталинке” (именно так называли ее тогда, “мертвой” дорога стали только в последнее время) нельзя было ни говорить, ни писать.

Англичане решили, что сейчас не только можно, но и нужно. Получили разрешение, связались с красноярским обществом “Мемориал”, для которого эта дорога и эти лагеря - одно из направлений работы.

Председатель “Мемориала” Владимир Сиротинин отправился вместе с группой. С одной стороны - как консультант, с другой - за материалом непосредственно для себя. По его словам, время от времени задавался вопросом, почему снимают они, а не мы. Для себя определил: они снимают, в общем-то, по той же причине, по которой мы - “не”. Том Роберс решил напомнить своим соотечественникам, и не только им, к чему может привести тоталитарный режим. У нас в сознании, похоже остались тоталитарные рудименты.

Можно говорить о том, что мы напоминали достаточно, что сегодня есть более животрепещущие темы. Но история остается историей, от этого никуда не деться. Если же говорить о серьезной разработке темы... Иностранцы (конкретно эти) очень старались, но им, пожалуй, никогда не понять до конца нашей жизни и наших проблем. Так же, как и нам - их. Если бы фильмом занялись наши документалисты, он наверняка получился бы боле глубоким.

Для “глубины” во многих смыслах у нас нет средств. Пример той же “мертвой дороги”. Главное управление лагерей находилось в поселке “Ермаковское”, оттуда и отправлялись все прошлые экспедиции. Сейчас пешие маршруты себя уже исчерпали, для дальнейшей работы необходима вертолетная заброска. В прошлом году губернатор Валерий Зубов вынес разрешительную резолюцию, но финансовое управление края денег не выделило. А тут такая “английская” оказия.

Вертолет дали “под” иностранцев.. Маршрут был разработан заранее (ассистент режиссера до этого побывал и в Красноярске, и в Игарке), утрясены организационные моменты, определены места съемок, составлен график работы.. И поехали.

Надо сказать, что местное Игарское отделение ФСБ несколько настороженно отнеслось к приезду группы. Формально придраться было не к чему - киношники получили аккредитацию в МИДе, документы в порядке. Но режим “повышенной бдительности” все-таки ощущался. Впрочем, болезненных моментов не наблюдалось, остальные помогали, чем могли.

Пошли в ход, например, вездеходы и катер ермаковских геодезистов. В это время года у них не так много работы, и рабочие было просто по-человечески рабы новым людям: приехали, чего-то снимают, иностранцы опять же, помочь - одно удовольствие.

Группа забралась на 180 километров от Игарки, в местечко Янов Стан. Снимали все, что осталось от грандиозной стройки: бараки, штрафные изоляторы, саму трассу, паровозы, вышки. Владимир Сиротинин искал свое - документы, письма и прилагерное кладбище. Не удалось. Только так - мелочи: обрывки, заготовки для домино...

С документами вообще очень сложно. Они, во-первых, распылены по многим архивам - в Котласе, в Салехарде, в Тюмени. Во-вторых “спасибо” геологам. Стройку свернули сразу после смерти Сталина (он умер в марте, а постановление вышло уже в апреле), поэтому по этой трассе прошло очень много геологических партий. Говорят, что документы и письма, не прошедшие цензуру и брошенные в лагерях, они вывозили с дороги мешками. Поскольку же говорить о находках и тем более показывать их было не совсем безопасно, все это “втихую” где-то оседало. Если и можно что найти, то только на чердаках, в печках, под нарами. В прошлые экспедиции удалось отыскать разорванные письма (по всей видимости, прибалтов), но целого составить не смогли ни одного.

Киношники все пытались добиться от консультанта конкретных цифр - сколько здесь было народу, какова была смертность. А как ответишь, если документов нет?

Образное выражение “под каждой шпалой лежит труп зека” так и остается образным выражением. Одни очевидцы утверждают, что смертность была небольшой, другие говорят как раз про шпалы. Надо учитывать, что в разных лагпунктах были свои порядки, свое лагерное начальство, разные работы. Очень приблизительно можно определить смертность в процентном соотношении - 5-10%. Это ведь был не просто лагерь уничтожения, как на Колыме, а производственный объект, важно, чтобы рабочая сила все-таки сохранялась. Но это можно только прикидывать и догадываться, по большому счету. Нет документов.

Этого иностранцам тоже не понять. Отношения с архивистами у нас и у них - вещи абсолютно полярные. Наши при малейшей возможности стараются что-то скрыть, не дать, не показать. Там - все по-другому.

Когда игарчанин Ростислав Горчаков занимался темой северных союзнических конвоев, ему приходилось работать в военно-морских архивах Лондона и Нью-Йорка. Так при нем лично рассекречивали документы, у которых срок секретности по закону даже не истек. Находили, снимали соответствующий гриф - работайте, пожалуйста, когда к нам еще приедете? И это не гражданские архивы - военные.

Других “непоняток” с киношниками не было. Не считая, конечно, “непоняток” прямых - языковых. Группа только считается английской - по “первым лицам”, режиссеру и ассистенту. Оператор - поляк, его помощник - москвич. На всех языках говорил только помреж, так что были сплошные англо-польско-русские переводы.

Работали самоотверженно. Учесть хотя бы количество груза - снимали на видео, поэтому одни аппараты по весу чего стоили. Даже зонты над камерами были - огромные, зеленые, все как в кино.

Обстоятельно поговорить, собственно, и времени-то не было - работа, работа, работа. Вставали строго по будильнику и - до заката, полный световой день.

Кстати, еще о самоотверженности. У польского оператора, Богдана, проблем было больше всех, он - на костылях, ходить трудно. Геодезисты диву давались, когда он с этими костылями ходко вскарабкался на крышу вездехода. Оператор классный. Профессионал. С Робертсом уже не первый раз. Но больше всех с режиссером работал ассистент, в частности, над фильмом о Чечне. По нашему ЦТ показывали фрагменты этой работы.

Словом, постоянной спаянной группы нет. Это тоже западный вариант - даже в театрах не держат определенную раз и навсегда труппу. На каждую конкретную работу набираются конкретные люди.

Как рассказывает Владимир Сиротинин, эти люди оказались абсолютно нормальными, по всем меркам. В позу не становились, сами все таскали-разгружали. Натащили с собой консервов, наши - лук, картошку, сахар. В еде совершенно неприхотливые, по крайней мере, в рабочих условиях.

Готовили, правда, забавно. Тушенки было мало, все больше - фарши типа колбасных. В котел с лапшей фарш забрасывать вроде бы незачем, проще - отдельно. Нет, бросали все в одну кучу - хорошо, вкусно.

В такую глухомань забрались, похоже, первый раз - на всякий пожарный захватили таблеток для обеззараживания воды. Первые день-два экспериментировали, потом плюнули.

... Теперь им предстоят съемки в Карелии. Потом - осмотр набранного материала, монтаж, озвучивание. Окончательно работу планируют завершить к лету. Обещали прислать копию фильма. Надеются, будет интересно - и в Лондоне, и в Красноярске.

Светлана ФИЛИППОВА “Евразия”, 08.10.96