Среди множества политических процессов,
инспирированных чекистами, стоит особо выделить
“дело военных врачей”, сотрудников
Красноярского гарнизонного госпиталя. Пожалуй,
только энкэвэдэшный дьявол знает, зачем
понадобилось в преддверии неизбежной войны
уничтожать всю военную элиту страны, — вот и
врачей тоже. Из письма под грифом “С.секретно”
от 5 марта 1939 года: “Сообщаем, что Роскин Я.И.,
Агишев Н.И., Айзенберг И.А, Покатилов В.А.,
Протопопов В.П., Антропов П.А. и
Гохлернер З.М. осуждены Военной Коллегией
Верхсуда СССР в июле месяце 1938 гола по первой
категории. Нач. 1 спецотдела УГБ УНКВД КК старший
лейтенант госбезопасности Данков”
Документы, собранные Красноярским
“Мемориалом”, свидетельствуют от том, что
Николай Агишев был начальником
кожно-венерологического отделения, Петр
Антропов — военврачом II ранга, Вениамин
Протопопов — военврачом II ранга,
Зиновий
Гохлернер — начальником аптеки госпиталя, Илья
Айзенберг — невропатологом, военврачом I ранга,
Василий Покатилов — комиссаром госпиталя.
Главным фигурантом в деле военных врачей был Вениамин Протопопов, его арест санкционировал лично нарком Внутренних дел Николай Ежов. Да и самому делу в Москве придавали немалое значение, ведь несчастных врачей судила не какая-нибудь местная тройка ОСО, а специальная выездная коллегия Верховного суда СССР. Осудили 14 июля 1938 года, приговор привели в исполнение в тот же день. Мы не знаем, сколько человек по тому же делу были отправлены в лагеря и на какие сроки, “Мемориал” располагает справкой только на приговоренных к расстрелу; семеро знающих и умных — это действительно была крупная победа чекистов над своей страной.
Мне довелось изучить немало политических процессов того времени и написать вот уже более десятка статей на эту тему. В них есть зловещая закономерность: чекисты всегда старались собрать под крышу одного дела как можно больше людей, затем отпочковать от него еще несколько дел с новыми людьми. Так было с братьями Владимиром и Всеволодом Крутовскими, так было с инженером-речником Александром Телегиным и многими другими. Красноярск, по сути, и сейчас небольшой город, в котором вся интеллигенция знакома друг с другом, что уж говорить о конце 30-х годов: чекисты могли тянуть живую цепочку сколько угодно долго. Они и тянули, — одну, другую… пятнадцатую. Удручает, правда, и то, с какой готовностью наши интеллигенты оговаривали друг друга, тем самым заведомо приговаривая друзей и даже близких родственников уходить за ними в тюрьму, в лагерь, в безымянную могилу.
Над родом Протопоповых некий злой рок висел еще с конца прошлого века. Из множества его представителей до наших дней дожил только Владимир, младший сын Вениамина Николаевича, родившийся в 1930 году. Он принес в “Мемориал” краткую летопись своей семьи. В семье священника было 17 детей, но почти все они, кроме пятерых, умерли в раннем детстве. Из выживших — Виктор и Вениамин в разные годы расстреляны, а Феофил погиб под Казанью в гражданскую; сын Вениамина Борис сгинул без вести на фронтах 1942 года, жена Алевтина в 1938 году получила тяжелую инвалидность; один из двоюродных братьев в 1942 году утопился в проруби, другой в том же году погиб, тетя убита квартирантами.
А ведь, казалось бы, у Вениамина жизнь складывалась вполне благополучно. Среднее образование он получил в Красноярской духовной семинарии ( где после и расположился гарнизонный госпиталь, — вы знаете это старинное здание на задворках городского парка), затем поступил на медицинский факультет Томского университета. Окончив его в 1916 году, был мобилизован и отправлен на фронт, где работал в полковых лазаретах до самого окончания войны. Затем — служба в армии Колчака, а с 1920 года и до дня ареста — в гарнизонном госпитале, где ему довелось лечить даже таких знаменитых людей, как полярники Отто Шмидт и Николай Папанин.
Он был убежденным трезвенником, как и весь род Протопоповых, любил народную и классическую, особенно оперную, музыку. Сам обладал хорошим голосом и вместе с братьями пел вначале в церковном хоре, а после — в семинарии, играл на мандолине и гитаре. К тому же у него была любимая, выхоленная лошадь, на которой он и выезжал к своим многочисленным пациентам.
Протопопова с коллегами
арестовали 23 ноября 1937 года. Всего за год до
ареста местная газета “Защита Советов”
опубликовала большую статью к 20-летию его
врачебной деятельности с неприхотливым
названием “Юбилей врача”. Вот как писали о нем:
“Вениамин Николаевич Протопопов один из
представителей старой интеллигенции, немалая
часть которой сразу после революции примкнула к
рабочему классу, к советской власти.
И наш юбиляр на протяжении ряда лет, засучив рукава, активно участвовал и участвует в нашей величественной и созидательной стройке нового общества”
Казалось бы — вот индульгенция от предстоящих репрессий; нет, чекисты имели на этот счет свое мнение: старая интеллигенция должна быть истреблена, в идеале — поголовно. Тем более, что в статье была существенная неточность: Протопопов не только не “примкнул к рабочему классу”, но даже служил в армии Верховного правителя Александра Колчака, и еще в 1933 году привлекался по делу контрреволюционной офицерской организации. К тому же и происходил из семьи священника, расстрелянного красными бандитами на крыльце собственного дома вместе с 16-летним сыном, братом Вениамина Николаевича.. Казалось бы, в хаосе гражданской войны, и откуда знать об этом чекистам конца 30-х? Однако знали. Так что Протопопов был заранее обречен, сито чекистского отбора оказалось для него слишком частым.
Обыск в его квартире шел всю ночь. Бог весть, что там искали чекисты, но весь их улов состоял из стопы медмцинских журналов, нескольких охотничьих ружей, малокалиберной винтовки и пистолета “Браунинг”. Все оружие было ему некогда подарено за отличный труд на поприще военной медицины.
Теперь его вместе с коллегами обвиняли в участии в заговоре военно-троцкистской организации. Оказывается, он “По заданию этой организации проводил к-р вредительскую деятельность в практике лечения военнослужащих и на случай мобилизации готовил совместно с другими участниками этой к-р военно-троцкистской организации массовое отравление военнослужащих Красноярского гарнизона”. Дикая нелепость, конечно, однако репрессивные органы — НКВД и прокуратура этим не смущались. Читатели, знакомые с делом, по которому были арестованы братья Крутовские, помнят, конечно, что они также обвинялись в намерении отравить военнослужащих Красноярского гарнизона.
Из “Краткой летописи…”: “После ареста главы дома, семья В.Н.Протопопова продолжала жить в тревоге. Этому способствовала обстановка в целом по стране и отношение ближайших соседей. Некоторые из них действительно стали посматривать на нас как на “врагов народа”.
Расставаясь, Вениамин Николаевич завещал своей сестре Антонине помогать в становлении детей на ноги. В это время в семье нарастала озабоченность в связи с возможностью конфискации имущества и ареста матери. Для предотвращения таких последствий была быстро, фактически за полцены распродана основная часть хозяйства (корова, лошадь). Матери рекомендовано было срочно сменить место жительства, и мы уехали в Шало, Манского района”. Автору этих записок в то время не исполнилось еще и восьми лет.
Но в 1939 году в очередной раз сменился нарком, и вышел некий чуть ли не либерализм, кое-кто из ранее арестованных даже вернулся домой, — Всеволод Крутовский, к примеру, которому ежовские следователи наматывали статью за статьей, чтобы достаточно было для осуждения “по первой категории”. Мы ведь знаем теперь, как все было. Вначале палачи “железного наркома” Николая Ежова расправились с Генрихом Ягодой и его подручными, а страна попала, по горькой шутке тех лет, в “ежовые рукавицы”. Затем уже Лаврентий Берия по приказу усатого тирана уничтожил своего предшественника и немалую часть его банды. При Берии вышло небольшое на первых порах послабление. Лаврентий по-своему здраво рассудил, к тому же, что не следует почем зря физически уничтожать потенциальную рабочую силу, а лучше отправлять ее на стройки коммунизма: арестов меньше не стало, меньше стало расстрелов.
Жена Протопопова, Алевтина Михайловна, упорно писала во все инстанции, пытаясь узнать хоть что-нибудь о судьбе своего мужа. Только в марте 1939 года она получила ответ из военной прокуратуры: “Сообщаю, что Ваш муж, Протопопов Вениамин Николаевич, осужден и выслан из пределов Красноярского края, без права переписки. Куда и когда он выслан, для нас неизвестно.
Военный прокурор Антонов”.
Однако в конце апреля на имя этого Антонова приходит депеша из прокуратуры СибВО: “Срочно сообщите, как разрешено дело по обвинению б.врача Красноярского госпиталя Протопопова Вениамина Николаевича, арестованного с санкции б.ВП 321 т.Варского 23.11.37г.
Ответ дайте в срочном порядке, решение по делу требует ГВП.
Военный прокурор СибВО, бригвоенюрист Лиховидов”
Ответ последовал незамедлительно: “Доношу, что Протопопов Вениамин Николаевич Военной Коллегией Верхсуда СССР в июле месяце 1938 года осужден к высшей мере наказания”
Он был полностью реабилитирован в 1957 году.
На снимке: В.Н.Протопопов (слева), 1918 год
Анатолий ФЕРАПОНТОВ
«Городские новости», № 63, 21.08.1998 г.