Завтра – 85 лет со дня рождения Льва Гумилева
Он был более чем странный человек. Начать
хотя бы с родителей: мать – Анна Ахматова,
отец – Николай Гумилев. Он жил более чем в
странное время. Кроме университета любой
настоящий интеллигент должен был пройти и
через тюрьму. И найти свое место в безумно
вывернутом мире, где высокое вдруг стало
низким, а низкое - почему-то высоким. Он,
прошел. И нашел свое место в советской науке,
занимаясь вещами принципиально
антисоветскими.
Впрочем, с системой он не бился, поскольку в жизни есть дела поважней. Ныне у каждого образованного человека фамилия Гумилева прочно ассоциируется с пассионарной теорией этногенеза.
Каждый из нас рано или поздно задумывался о жизни и смерти. Теория Гумилева - объяснение того, что есть жизнь и смерть. Но не в масштабе особи, а на уровне наций. Ни один народ не живет вечно. Почему? Иногда на земле «из ничего» возникают новые этносы. Что образует их? Иногда одно государство сокрушает другое. Почему не наоборот? Вопросы эти на самом деле относятся к категории вечных, а Гумилев - один из немногих людей с фантастической эрудицией и системным мышлением, кто попытался дать четкий ответ. Нам судить, насколько он был прав, назвав суть жизни пассионарностью и взглянув на мир сквозь призму того, что он назвал этим словом.
Кто побеждает в кавалерийской атаке, когда всадники несутся друг другу «в лоб»? Как ни странно, но выживет лишь тот, кто готов умереть. А тот, кто больше всего хочет жить, погибнет. Дело в том, что в таких страшных атаках кавалеристы сшибаются редко - кто-то не вынесет ужаса и развернет свою лошадь. Наплевавшим на смерть не остается ничего другого, как догнать и изрубить чересчур осторожных. Так вот, если человек признает существование в жизни чего-то большего, чем он сам, чем его комфорт и его безопасность, - перед вами пассионарий. Иначе зачем идти на костер? Зачем открывать Америку? Зачем умирать на кресте? Зачем идти в поход и обращать в дымящиеся щепы сопредельные города? Ну а наука и искусство вовсе предстают бесполезным занятием... Все люди, которые что-то сделали в этой жизни (от захвата колоний до сочинительства книг), предстают ненормальными. Гумилев нарек эту касту «ненормальных» бойцов и подвижников пассионарной элитой, замкнув на нее свою картину мира.
Ситуация в обществе определяется просто - оно развивается или загнивает в зависимости от того, каково в нем процентное соотношение жертвенных особей. Кроме них, некому строить храмы. И подниматься первым из окопа в атаку. Если среди тысячи человек сотня пассионариев, то эта группа может выиграть сражение, уйти в новые земли или построить город на ровном месте. Если их меньше, то эта группа может только мирно существовать в созданном до нее ландшафте - но не изменять мир.
Кроме пассионариев, Гумилев обозначил гармоничных особей и отбросы - субпассионариев. У гармонической особи самосохранение и самовыражение пребывают в равновесии, что заставляет ее РАБОТАТЬ, но не вынуждает ее СОВЕРШАТЬ. Субпассионарий - это уже чистый трутень, предпочитающий паразитировать в теле нации. Преступник или блаженный. Вопрос в том, какой тип доминирует?
Пассионарии провели Европу через Возрождение, гармонические особи обустроили XIX век, а субпассионарии в свое время похоронили великий Рим. Беда в том, что любой этнос рождается от пассионарного толчка, но затем потенциальные лидеры за 1000 лет вырезают друг друга, оставляя наследниками земли лоботрясов и мелких жуликов. Ключевой вопрос в том, где сейчас пребывает Россия, в какой стадии? Сколько пассионариев среди нас, и куда идет страна?
Лев Гумилев свободно играл тысячелетиями и континентами, благо эрудиция позволяла ему знать судьбы китайцев эпохи Лао Цзы и тюрок IY века. О современности всегда говорил неохотно. Понятно, почему он делал это в 70-е годы. В последние годы жизни он, впрочем, мог позволить себе ряд комментариев к нашему времени...
По Гумилеву, Россия моложе Европы. Следовательно, проживет дольше. Западное общество близко к обскурации, нас еще ждет впереди «золотая осень» энерции. Самые жестокие, энергичные и плодовитые времена позади. Но если переживем сегодняшнюю фазу надлома - что ж, будем жить. Жаль, наверное, что пассионариев нельзя разводить как сверхценную породу животных...
Александр Силаев
«Красноярский комсомолец», 30.09.1997 г.