Завтра, 30 октября, День памяти репрессированных. Начало репрессиям положено в 1917-ом, разгул приходится на 1937-ой, а об окончании можно говорить после освобождения А.Д.Сахарова из горьковской ссылки. 70 лет геноцида государства против своего народа. Об одном из эпизодов тоталитарного метода правления читайте ниже.
Новочеркасская вспышка протеста 1962 года оказалась первым за 40 лет (после Кронштадта и Тамбова) народным выступлением, никем не подготовленным, не возглавленным, не придуманным криком души, что дальше так жить нельзя!
В том году стало действовать одно из любимых хрущёвских постановлений о повышении цен на мясо и масло. А по другому экономическому плану в это же время на Новочеркасском электровозостроительном заводе снизили рабочие расценки – почти на треть. В один из дней с утра рабочие двух цехов вышли на стихийный митинг. Явился директор завода Курочкин. Рабочие стали спрашивать, как же теперь сводить концы с концами? А он ответил: «Ничего, на пирожках с ливером перебьётесь». Грубо так сказал, обидно. После этого едва успели убежать от растерзания и он, и его свита.
К полудню забастовка охватила весь огромный завод. Сюда не замедлили подтянуться войска и милиция. На мост через р. Тузлов вышли танки. Посёлок не утихал и ночью, когда бы-ли схвачены «зачинщики» – тридцать наиболее заметных рабочих.
На следующий день осмелились бастовать и другие предприятия.
Колонна демонстрантов пошла по главной улице. Стали ломиться в запертые двери горотдела милиции. Оттуда им ответили стрельбой из пистолетов. Горком партии в полном составе сбежал в Ростов. Внутри здания – полный хаос, как при отступлении в войну. Все улицы были забиты людьми, на площади – наибольшее сгущение.
К 11 часам город бросает милиция, но всё больше прибывает войск. Улицы сотрясаются от грохота танков, близ горкома цепь автоматчиков начинает теснить толпу к решётке сквера. (Солдаты – кавказцы и азиаты – ими заменили ранее стоявшую роту местного гарнизона, капитан которой застрелился). Толпа пятилась, однако никто не ждал ничего дурного. Неизвестно кто скомандовал, но солдаты подняли автоматы и дали первый залп поверх голов.
Может быть, генерал Плиев (тот, который в последнюю войну воевал конницей против немецких танков) и не собирался расстреливать людей, да события развивались сами по себе: данный поверх голов залп пришёлся по деревьям и по детям, сидящим на них. Толпа взревела, и тут солдатня по приказу ли, в кровавом безумии или в испуге – стала густо стрелять по людям, причём разрывными пулями.
Толпа в панике бежала, но стреляли и в спины бегущих. Вспоминает очевидец:
- С правого фланга цепи ударил характерный звук боевых выстрелов. Толпа ахнула – бросилась бежать. Позади оказалась метровая изгородь сквера у памятника Ленину. В условиях бегства это оказалось серьёзной преградой. Люди падали, упавших топтали бегущие следом. Стрельба продолжалась. Вокруг, пригибаясь, бежали люди. Многие были окровавлены. На цветочной клумбе лежала женщина в праздничном платье, оторванная рука её валялась поодаль.
Оглянулся на площадь: на жгучем асфальте лежали тёмные тела – как на картинке из учебника истории «Кровавое воскресенье». Чёрно-вишнёвые лужи лучились, как бы кипели. Помог подняться раненому мужчине и поспешил с ним в боковую улицу, чтобы выйти из зоны обстрела. Предложил отвести его в больницу. Раненый испугался: «Там меня засудят. Достреляют! Веди домой».
По разным данным, довольно дружно сходится, что убитых оказалось 25 человек.
Плиев мгновенно убирает кавказцев, снова ставит на улицах русских. И на проклятия населения: «Как вы могли!», «В кого вы стреляли?» – те недоумевающе оправдываются: «Это не мы, нас только что привезли». Вот расторопность убийц!
К вечеру площадь снова стала наполняться народом. К этому времени прилетела группа высших чинов во главе с Микояном. Члены ЦК обещали расследовать причины событий, сурово наказать виновных, но это потом, а сейчас следовало разойтись. Но люди не расходились. Попробовали разогнать народ танками, но едва танкисты завели моторы, люди облепили машины. Танки заглохли. Лишь около полуночи автоматчики стали стрелять трассирующими в воздух, и толпы рассеялись.
Долго пытались смыть кровь с площади. Сначала пожарной машиной, потом ещё специальной какой-то, со щётками. Но кровь людская – не водица! Пришлось закатать следы расправы асфальтом.
Невесть откуда нашлись продукты. Прилавки магазинов утонули в колбасах, сырах, мясе и масле…
Все раненые пропали без вести, никто не вернулся из больниц. Семьи раненых и убитых были высланы в Сибирь. Такова же судьба и многих «засвеченных» и сфотографированных. Прошла серия закрытых судов. Провели и пару судов «открытых» (входные билеты – парторгам и аппарату горкома). На одном осудили 7 мужчин (к расстрелу) и двух женщин (к 15 годам).
Состав горкома партии сохранился прежний. А вскоре всесоюзное радио объявило: «Рабочие электровозостроительного завода приняли обязательства досрочного выполнения семилетнего плана». О кровавой расправе в Новочеркасске страна молчала четверть века.
В.ШУНИН
«Надежда» №128(922) 29.10.1997г. (газета, изд. г.Минусинск)