Рассказ о репрессиях в стенах КИЦа
Бывает так, что жизнь течет лениво и неторопливо, повинуясь бегу секунд, мгновеньям минут, шагу часов, но вдруг, как лошадь, пустившаяся вскачь, понесется бешеным аллюром, - и события, события, тревожащие душу прошлым или настоящим, обрушатся на человека потоком информации, которую поначалу и осознаешь как бы вскользь, но которая затем ткнет сердце тупой иглой боли.
Так было и со мной, когда, ни о чем особо не подозревая, лениво прогуливался я по выставочным этажам КИЦа. И внезапно нечто новое привлекло внимание. В двух небольших закутках второго этажа музея - пожелтевшие документы на стендах, фотографии каких-то людей, ксерокопии. На первый взгляд, ничего необычного. Вглядываясь в тексты, читаю фамилии - и сердце бьется быстрее, ибо фамилии такие: Гумилев, Черкасов, Яворский и многие другие. Оказывается, выставка посвящена репрессированным сибирякам и не только, - тем, кто так или иначе связан с Сибирью, и не всегда по своей воле.
Казалось бы, о тех, кто после государственной молотилки 30-х годов оказывался в местах не столь отдаленных уже говорено-переговорено. И тема исчерпана до дна. Но нет, с каждым годом всплывают факты далекого и недавнего (все в мире относительно) прошлого, и происходит процесс узнавания.
К примеру, хоть я и сибиряк, с
удивлением узнал, что первый директор
заповедника “Столбы” Яворский Александр
Леопольдович был репрессирован, как сторонник
контрреволюции. А Лев Николаевич Гумилев бывал в
наших местах как иностранно-репрессированный
шпион. И писатель Черкасов, знаменитый автор
“Коня Рыжего”, отбывал наказание за грехи
противогосударственные. Кажется, что беспредел
тридцатых - какой-то страшный сон, который снился
миллионам. Так или иначе это коснулось каждой
семьи. Причем сажали даже не за
“подготовленный” НКВД политкриминал. К слову
сказать., моего дальнего родственника посадили
на три года только за присловье, которое он
нет-нет, да и пропускал в своей речи. А слово это
было “Антанта”. Представьте только, что за одно
слово можно отсидеть три года, - и уже жутко. А что
говорить о тех, кто словами оперировал в газетах
и журналах.
Как продолжение экспонатов о репрессированных - выставка Петра Белова. Его “Песочные часы”, где вместо песка - головы, а наблюдатель - Сталин, - аллегорический показатель своего рода “мясорубки”, в которой оказалось наше общество. Эту тему продолжают известные большинству читателей “Огонька” картины, репродукции которых когда-то на его страницах публиковались: “Мейерхольд”, “Беломорканал” и другие.
Когда смотришь на них, в мозгу лишь одна мысль: “Неужели это было?” И как продолжение ее - фраза: “Только бы подобное не повторилось!”
Александр ПРИНПАРЕ "Сегодняшняя газета", 20.11.97