Известнейший в стране библиофил Иван Маркелович Кузнецов не был репрессирован по политическим мотивам. Его осудили в 1950 году по доносу сослуживца на 10 лет за то, что он, будучи главврачом Красноярской городской санинспекции, якобы растратил спирт. Вроде бы, и впрямь, когда его уборщица выдавала замуж дочь, он ей ссудил на свадьбу некую толику, — вот вам и столь страшный результат. К счастью, весь срок ему отбыть не довелось: в 1953 вышел указ об амнистии, и Иван Маркелович вновь вернулся к основному делу своей жизни — собиранию книг. Умер он в 1988 году, будучи преклонным старцем, а пять лет спустя вышла книга — воспоминания о нем и дневники самого Кузнецова за 20-80-е годы. Писал он, конечно, о своей книжной страсти, но не только. Если в 30-е годы его волновало еще "строительство социализма", то три года, проведенные на лесозаготовках в Маганске, научили его потрезвее относиться хотя бы к сталинскому периоду нашей истории; судя по дневниковым записям, в самой иде всеобщего равенства он так и не разочаровался. Впрочем, жизнь и раньше давала ему поводы для тяжких размышлений: в 1936 году Иван Маркелович был назначен госсанинспектором по местам лишения свободы, так что, наверное, многое повидал.
Вот некоторые мимолетности из упомянутой книги. Художник Тойво Ряннель, друг Кузнецова и один из авторов книги, в начале 30-х вместе с репрессированными родителями попал в Сибирь. Он пишет как бы вскользь, но ведь с неуснувшей болью: "А тогда, в послевоенные годы... положение мое в обществе было шатким. Если в паспорте лошадиная статья, при которой нельзя прописаться в столичных городах и даже в крупных, поневоле задумаешься, отправляясь в гости: не навлечь бы на гостеприимного хозяина стукачей".
В 1937 году Ряннель, будучи в ссылке, написал стихотворение "Ведут!":
Какая дьявольская сила
Их гонит строем в никуда,
В полях безропотной России
Они исчезнут навсегда.
Запоминай, мой друг свидетель,
Какие страшные дела
Идут-бредут на белом свете,
И бьют навзрыд колокола.
И неужели воля божья
Благословила этот ад?
Где свет свободе не поможет
И к правде нет пути назад?
А вот из дневников Кузнецова: "...как посадили молодого поэта Соболева,.. ему дали 10 лет, и он где-то погиб в лагере, отца, брата тоже посадили, и они погибли. И только за то, что он выдумал и крикнул, что, будучи в Москве, встретил Радека, и тот его приветствовал при встрече на суде ("тройка", какой там суд)".
"Сегодня был у меня Черкасов с женой, посидели, поболтали. Обещал подарить "Хмель"... Говорит, что книг не собирает, что была когда-то приличная библиотека, но когда "забрали" и расстреляли отца, посадили его, все пошло прахом..."
Красноярский "Мемориал"
располагает небольшим досье на писателя Алексея
Черкасова, автора знаменитой трилогии
"Хмель", "Конь рыжий", "Черный
тополь". Он родился в 1912 году в селе Потапово
Даурского района Красноярского края. В 1937 году
Черкасов жил в Казахстане, где и был арестован 11
ноября райотделом НКВД. Областная тройка УНКВД
назначила ему меру наказания в 10 лет лишения
свободы по обвинению в "проведении
контрреволюционной агитации, направленной
против политики ВКП(б) и мероприятий Советской
власти, и незаконном хранении огнестрельного
оружия". Срок был несуразно велик, что поняли
даже сами энкэвэдэшники, — правда, уже не
ежовские, а бериевские. Уже 10 февраля мера
наказания была снижена до фактически отбытого
срока, а два дня спустя Алексей Тимофеевич был
из-под стражи освобожден.
Уехав в Абакан, Черкасов
работал корреспондентом газеты "Советская
Хакасия"; 21 марта 1942 года к нему вновь пришли.
На этот раз его обвинили в том, что он
"систематически проводил контрреволюционную
агитацию клеветнического и пораженческого
характера". Долгие месяцы он ждал приговора,
однако случилось чудесное: и краевая прокуратура
(19.05.43г) и краевой суд (21.05.43г) дело закрыли. В 50-е
годы Черкасов был реабилитирован полностью.
Анатолий ФЕРАПОНТОВ
Городские новости 25.08.1998