"Документы будете смотреть?" - первым делом спросил меня мой дедушка, чем капитально застал врасплох: я собиралась просто послушать и, честно говоря, просто поверить на слово бывалому норильчанину с шестидесятилетней (с 1938 года в этих краях!) северной закалкой. Удивительно моложавому для своих 90 (!) лет, бодрому и слегка глуховатому бывшему "зэка" Евгению Вячеславовичу Меченко, у которого свой секрет долголетия и молодости, как душевной, так и физической. Умываться, не вытирая, а промокая лицо, - раз. Держать в кулаке нервы, - два. Быть терпеливым и, что бы ни случилось, говорить себе: "Значит, так и нужно", - три.
А однажды он даже обрадовался, что его... расстреляют.
* * *
- ...Первый раз меня взяли в 37-м. Я жил в захолустном алтайском поселочке колхоза "Красные орлы", железная дорога в 130 километрах была. И мне предъявили обвинение, будто бы являюсь японским агентом. Сведения отправляю в Японию, порочащие Советскую власть, а оттуда новые задания привожу. Объявили, в чем винят, спустя почти год, уже как сюда, в Норильск, пригнали. А сперва так и не знал ничего - тогда суровые времена были, за колосок посадить могли. Сталин ой как людей угроблял! Говорят, 22 миллиона...
После был пересмотр дела: в 1958-м мне прислали справку о реабилитации.
...Но я старался не унывать, хотя и с семьей расстался - у меня была жена и двое девок, Лидочка и Зина, у них у самих сейчас правнуки уже. Жену гоняли в колхозе день и ночь, после того как меня забрали, а дочек из школы выдворили.
Дали мне пять лет, да потом плюс еще пять лет "поражения", кроме срока. Ни на собраниях, ни в каком общественном деле те, кто на "поражении" (да и после), участвовать не могли. Мы словно рабы оставались, и на любом новом месте нас, отсидевших, за малейшую провинность возвращали, как врагов народа, обратно в лагеря. Сплошь и рядом эксплуатировали, по мелочам придирались, по новой давали срока. Я подумал: "Зачем мне это?"
* * *
- ...Отсидев, остался здесь. Нашел себе дело. Я мужик хозяйственный (чтоб у меня что плохо лежало или какая копейка - зря?!), да и механизатор первоклассный, любой механизм, трактор, агрегат - тьфу! - плевое дело. "Ты, дядя Женя, как колдун", - говорили мне те, кого обучать по жизни пришлось: свою квалификацию я не таил. Бывало, под конвоем устранял неполадки разные или подсказывал чего. Когда дело знаешь, легче среди людей.
* * *
- ...А второй раз меня судили за актированную муку. В аккурат война шла, за расхищение государственного имущества по распоряжению Сталина в те годы давали только расстрел.
Я тогда в Дудинке работал, в бригаде и с заключенными, и с вольнонаемными. На озере близ Енисея экспедиция стояла. В реке вода была полая, после переправы леса куча бревен плавала - баржу с продуктами для экспедиции одним из этих бревен пробило, она и затонула. Это случилось вблизи берега, кое-что из съестного - муку белую, которая в комки превратилась, попревшую крупу в мешках, прокисшую донельзя, - мы, голоднющие, вылавливать стали. Мучные комки толкли, лепили лепешки (без соли!) и пекли на вертикальном железном листе у огня. Прилепишь галушину, она пока сырая - держится, а как спечется - сама отпадет. В ту пору и вольные-то от недоеду умирали, даже они картошку мерзлую ели, дельфиновое сало (противное-е-е!), чего уж о других говорить.
Увидел как-то кто-то из "органов", как я мешок с комками на сиденье трактора кладу, и - "по матушке, по Волге" меня понесло. Сначала 18 суток, потом допрос. Муку, оказывается, признали пригодной, ею потом скотину в совхозе кормили...
Я ждал, что меня расстреляют по указу Сталина. Даже обрадовался: думаете, легко быть врагом народа? Помню, на суде еврейка, пышная такая, защитницей была, два стрелка по бокам от меня, прокурор, и больше никого. Дали два года. Я не поверил.
* * *
- ...На поселении узнали, что я хороший специалист, и через несколько месяцев разрешили снять квартиру и только приходить отмечаться. Правда, перед этим в милиции Таймырского национального округа справились, пью ли я водку и есть ли у меня совесть.
- А как же я жить буду? В лагере-то кормят и одевают...
- Прокормишься, руки целы. Одежду на складе найдешь. Можешь наше старое обмундирование себе взять.
И стал я распахивать совхозную тундровую землю. Тогда ведь эксперименты ставили - в мерзлоте пробовали картошку, капусту, овес и рожь выращивать. Директор совхоза, помню, приезжала к самому начальнику комбината, когда меня не хотели поначалу отпускать: "Отдайте человека, - говорила, - тракторист он незаменимый, сеять надо, - редиска у меня вызревает!"
* * *
- ...Скоро меня расконвоировали. Жил на квартире у хороших людей, пиджак мне подарили, играл в гармошку на гуляночках. Женился к тому времени, табачок стал курить (помню, рубленый "с материка" привозили, 75 рублей стакан).
Лида мне тоже детей нарожала. Ну да мы с ней разошлись потом.
* * *
- ...Еще через пару лет семья переехала в казенный дом. У меня был тогда друг Иван, в аэропорту работал, тоже бывший "зэка". Как-то приходит ко мне заполночь в хромовом пальте, в новых брюках.
- Летчики, - говорит, - пьют, меня за спиртом послали.
- А пальто такое где взял, не украл?
- Ты что!.. Пусть оно пока у тебя повесит. А то мне через балки идти, уворуют еще. Ты мне шубу-то пока свою дай, а я, как рассветет, зайду.
Иван не зашел ни утром, ни на следующий день. А на третьи сутки входит ко мне милиционер и Ивана заводит.
Пальто оказалось чужим.
Ивану дали 8 лет. Мне - 6, за соучастие в воровстве.
Я его в тюрьме убить хотел - не виноват, и третий раз в заключении... Вовремя остановили ребята, сказали, не делай этого, статью лагерную дадут, влепят не меньше десяти лет, не выберешься уже отсюда. Да и конечно, я сейчас вот думаю: какой бы человек фигурации ни был, он - че-ло-век!
* * *
- ...Ко мне уж два раза с телевидения приезжали, один раз наши, другой - англичане. Вопросы задавали. Всю квартиру машиной своей засняли, мне потом знакомые говорили: "Деда Женя, у тебя дома так красиво, передачу с тобой глядели". Мы с Дашей, покойной третьей женой, все цветы да деревья разводили, до сих пор растут.
А англичане, те два с лишним часа меня промурыжили: как Норильск строился да как над заключенными издевались... А как уходить - девушка ихняя 400 тысяч мне оставляет: "Мы, - говорит, - со своим оборудованием света у вас много нажгли". Я ей: "Дак не на столько же..." А они: "Ничего, ничего, берите". Я ладошки потер - подфартило деду!
Скоро у Евгения Вячеславовича день рождения - 27 декабря стукнет девяносто. Десятый десяток разменяет. Но до сих пор, признался, обращает внимание на симпатичных и аккуратненьких, "небольшого росточку", старушек, и глубоко убежден, что обычный поцелуй возвышает человека: "Поцелуешь, и человек подумает - значит, я хороший".
Я целую вас в обе щеки, деда Женя. Спасибо вам... за вас. Не так много на свете таких, как вы, открытых, симпатичных людей, где обаяния и мудрости житейской - до краев, кто дарит удивительную энергию и в ком живет способность в такой нелегкой судьбе обрести счастливую старость.
Живите долго.
Марина КАЛИНИНА.
P.S. Общий трудовой стаж Евгения Вячеславовича - 80 лет 8 месяцев и 8 дней.
«Заполярная правда» №166 от 19.10.1998 г.