По указу великой российской императрицы-просветительницы Екатерины II во второй половине 18 века в Россию прибыли первые немецкие переселенцы. Немцы компактно обустроились в нынешней Саратовской области. Высокообразованные, мастеровые люди Запада много сделали для развития экономики и распространения просвещения в России. Исполнив историческую миссию, они навсегда связали свою судьбу с Россией, пустили здесь свои корни. Немецкая колония получила название Екатериненштадт. Октябрьский переворот 1917-го года дал новое имя – Марксштадт. В 1941 году сложное название было безжалостно рассечено на две части – и …штадт ушёл в прошлое навсегда. Остался только Маркс. Точно так же безжалостно была рассечена жизнь многих жителей этого небольшого городка. По указу Сталина от 28 августа 1941 года тысячи и тысячи советских немцев были изгнаны из своих обустроенных родовых гнёзд. Таким же гонениям по национальному признаку в разные годы войны были подвергнуты и многие другие народы. Чеченцы, например, были полностью депортированы с родного Кавказа в Казахстан и Среднюю Азию. Эта депортация добавила к многовековому клубку национальной вражды новый неразрешимый узел, разрубить или развязать который невозможно до сих пор, и он всё ещё кровоточит.
Представителей немецкой национальности в конце августа 1941 года сорвали с места в 48 часов. Вспоминает жительница Каратуза Е.Я.Шиллер:
– Нам ещё повезло – мой муж и муж моей сестры работали шофёрами. Пока они вывозили всех до железнодорожного вокзала в Саратове, мы с сестрой успели собрать кое-какие вещи, накоптили сала, напекли хлеба и насушили сухарей. Остальные поехали вообще ни с чем, многие из них умерли от голода и холода. Особенно дети. Везли нас как скотину на товарняках.
В разговор включилась племянница Елизаветы Яковлевны Эльвира Александровна Лейкам, проживающая теперь в Новосибирске:
– Сама я с 1945 года рождения, о пережитом знаю только по воспоминаниям своих родных. Моего старшего брата везли в Сибирь грудным. Пелёнки отец сушил у себя на животе. Сестрам в ту пору было три и четыре года. Дети всё время мёрзли и хотели есть. Во время остановок состава родители пытались разжечь костёр, что-то приготовить детям горячее, но удавалось это редко.
К Абакану Шиллеры подъехали уже в середине октября. Подводы, на которые их погрузили, оказались из Ширыштыка. Так и очутились они в наших местах не по своей воле. Всю дорогу Елизавета Яковлевна боялась преждевременных родов, но выдержала. Третий сын родился ровно через неделю после окончания страшного пути изгнанников. Назвали сына Сашей. На днях Александр Александрович отметил свой 58-й день рождения. А мать его, Елизавета Яковлевна, каждый год в эти октябрьские дни ставит очередную горькую зарубку на сердце – столько-то лет вдали от родины.
В Ширыштыке люди встретили их в основном благожелательно. Овощи приносили, маленьким детям – молоко. Мужей сестёр Елизаветы и Марии взяли в колхоз водителями, да работать им там пришлось недолго – зимой мобилизовали в трудармию в Кировскую область. Александр Филиппович Шиллер умер там от истощения и непосильного труда, а его свояк вернулся домой дистрофиком – некогда здоровый и крепкий мужик весил…36 килограммов.
Подлечился, подкормился, снова стал работать шофёром. Только жена его каждый день боялась, что в дороге у машины мотор заглохнет – сил завести двигатель рукояткой не было у него очень долго. Как только в комендатуре увидели, что он может работать, снова прислали повестку в трудармию. К тому времени им разрешили переехать в Моторск. Директор Моторской МТС Г.Д.Полнов спас хорошего водителя от повторной мобилизации, от медленной, но неизбежной смерти. Существует жуткая статистика: в трудармии из десяти человек в живых оставался только один. На фронте такое же положение было только в самом страшном 1941-м году.
Рассказывает Эльвира Александровна Лейкам:
– Не легче переносились и моральные страдания. К нам в дом раз в месяц приходил работник НКВД, проверял, все ли на месте. Свободы передвижения спецпереселенцы были лишены. В возрасте 16 лет на учёт в спецкомендатуру должны были встать все дети. Моя старшая сестра после окончания в 1954 году школы поехала в Абакан поступать в институт на учителя русского языка и литературы. В дороге её туда и обратно сопровождал энкаведешник. Герта сдала все экзамены на пятёрки и четвёрки, но её не приняли в институт. А её русской подруге, завалившей один экзамен, разрешили пересдать, потом её зачислили в студенты. Как Герта ревела! Пришлось идти в училище. Высшее образование для детей спецпереселенцев в 1954 году было ещё недосягаемо.
Другой сестре Эльвиры, Валентине, получившей аттестат в 1955 году, повезло больше – ей позволили поступить в вуз. Хотя ещё долгие годы, вплоть до 80-х, пресловутая пятая графа анкеты (национальность), калечила жизни многим людям.
Наш нелёгкий разговор утомил бабушку Лизу. Она всё чаще отрешённо смотрела в окно, предоставляя племяннице право делиться общими воспоминаниями. Лишь взяв в руки альбом, оживилась, показывая на старых фотографиях своих многочисленных родственников и подружек из Марксштадта, с которыми в молодости вместе работала на шляпной фабрике. Память этой старой женщины удивительным образом сохранила их имена, хотя все они оказались разбросанными злой волей по свету. Ещё одного своего земляка она и вовсе не могла забыть: в той поволжской жизни, оставшейся за чертой беды, семья Шиллеров жила на одной улице с семьёй уважаемого в городе человека Рихарда Петровича Германа. И здесь, в Каратузе, их дом находится недалеко от дома его сына – Константина Рихардовича Германа, человека, известного в райцентре как прекрасного бухгалтера, всю трудовую жизнь отдавшего колхозу имени Димитрова.
Костя Герман получил аттестат о среднем образовании 18 июня 1941 года. К ним в
школу приехал представитель Ленинградского электротехнического института и
пригласил его вместе с несколькими друзьями поступать в вуз. Взял документы.
Молодёжь после напряжённых экзаменов отдыхала перед новым витком учёбы в далёком
Ленинграде. Воскресный день 22 июня они провели на родной Волге. Вернулись – а
тут выступление Молотова. Документы вузовский преподаватель вернул обратно. Но
обратной дороги к прежней жизни уже не было никогда. Даже после Победы.
Отца семьи Рихарда Германа арестовали через три дня после сталинского указа, первого сентября. Приехали четверо военных, объявили врагом народа. Больше никто из родных живым его не видел. Константин Герман попал в Каратуз Красноярского края вслед за сестрой с её мужем и племянником. Ещё один племянник умер по дороге в Сибирь.
На работу удалось устроиться не сразу – боялись брать «сомнительный элемент».
Зато когда пятого января 1942 года его всё-таки приняли счетоводом в колхоз,
оказалось, что лучшего специалиста и не сыскать. Его ценили все 11 председателей
колхоза, поочерёдно сменявших друг друга. Лишь бухгалтер, потенциальный «враг
народа», в течение 56 лет неизменно оставался на своём посту, отдавая все силы и
знания ставшему родным коллективному хозяйству.
Ещё один невероятный факт – в 1943 году его пригласили в райком комсомола. Там
не могли не заметить, что способный счетовод не только сам толково работает, но
и с молодёжью умеет разговаривать, вызывает у них уважение своим спокойным
характером, разносторонними знаниями и игрой на музыкальных инструментах,
артистическим талантом. Словом, на свой страх и риск райком предложил
кандидатуру Германа в секретари комсомольской организации колхоза. И молодёжь
его выбрала! Потом, вскоре после Победы, сестра поэта Каратаева, Ниса
Григорьевна, руководившая в райцентре драматическим кружком, пригласила его в
пьесу «Площадь цветов» на роль немецкого офицера. Константин Рихардович
согласился. Больше эту роль играть было некому – герой должен был играть на
скрипке и разговаривать на немецком языке. И вот ещё один парадокс: в той же
пьесе принимал участие комендант, у которого К.Р.Герман должен был ежемесячно
отмечаться. В альбоме Константина Рихардовича хранится фотография, где все
артисты после спектакля дружно сидят рядышком в сценических костюмах, довольные
успехом.
Несмотря на всё это, немецкому спецпереселенцу и его семье нередко приходилось испытывать унижения из-за своей национальности. Но вспоминать об этом он не любит: Зато о тех, кто ценил его и помогал, рассказывает с удовольствием.
В годы войны в райисполкоме работал И.А.Быковников. Он быстро понял, каким высококлассным специалистом оказался Герман. Один такой на весь обескровленный войной район. И когда в марте 1942 года Иосиф Адамович заметил спецпоселенца Германа в строю тех, кто отправлялся в трудармию, предпринял всё, но спас его от мобилизации. Да он бы недолго там и протянул с ногой, искалеченной болезнью с детства.
Ещё во время войны К.Р.Герман начал поиски своего отца. Когда узнал, что он умер в 1942 году в тюремной больнице, все силы приложил к тому, чтобы восстановить его доброе имя. Вести переписку с органами стало легче после 1956 года, после освобождения от спецпоселения.
А после известных указов Ельцина о реабилитации, о возмещении утраченного имущества и о детях жертв политических репрессий Константин Рихардович и вовсе включился в активную работу. В его письменном столе хранятся объёмные папки с вырезками из газет, документами, письмами, ответами, ходатайствами. Многие, очень многие жители Каратузского района, пострадавшие от политического произвола, уже получили от него помощь в оформлении документов для реабилитации. А люди продолжают к нему идти.
Мы всё ещё не расхлебали круто заваренную кашу.
Татьяна КОНСТАНТИНОВА, Каратузский район,
районная газета «Знамя труда», 30 октября 1999 года.