Александре Ильиничне Сенкевич, работавшей до 1996 года проводником в Красноярском вагонном депо, сегодня семьдесят два. А тогда, в сорок первом, ей было 13 лет.
Жила Саша в Луганске. Её отец в начале войны ушёл на фронт, и больше она его не
видела: пропал без вести под Ленинградом, как сотни других бойцов, попавших во
вражескую мясорубку при обороне северной столицы. Завод, на котором работала её
мама, вскоре взорвали, так как немцы были уже на подступах к городу.
-- Взрывали всё, чтобы не досталось врагу, – вспоминает Александра Ильинична. –
Взорвали даже водонасосную колонку, и за водой нам приходилось ходить за три
километра.
-- В 1942 году в город пришли немцы и стали забирать подростков для работы в Германии, – продолжает А. И. Сенкевич. – Моя сестрёнка была старше меня на два года и подходила по возрасту. Тогда маме удалось отправить её с родственниками в Курск, а мы остались. Однажды к нам пришёл фашист, назвавшийся адъютантом, и сказал, что мы должны стирать бельё якобы самому Муссолини. Итальянцы принесли со склада новое бельё. Я его перестирала, стала гладить, и из утюга, а тогда были утюги с углями, вылетела искорка и попала на простыню. Осталось пятнышко. Я сложила бельё стопочкой, а эту простыню положила в середину. Адъютант стал просматривать каждую и обнаружил это пятнышко. Он орал так громко, что я со страху убежала за город, переплыла реку Донец и добралась до деревни, где жил мой дядя.
Потом мы с мамой отправились в Курск пешком. Проходили по оккупированному Харькову, нам очень хотелось пить, но никто воды не подал. Шли мы очень долго. Довелось идти и по заминированным полям. Но, слава богу, дошли до Курска, одолев в общей сложности километров семьсот. Здесь, в Курске, от рук фашистов погибла моя бабушка. Мы с сестрой ходили рыть окопы. Работали под пулями за трудодни. Мне было уже четырнадцать лет, а сестрёнке – шестнадцать. Когда немцев с нашей территории выгнали, председатель колхоза попросил нас поработать санитарами. Мы ходили по дворам, оказывали помощь раненым.
После войны по комсомольской путёвке она поедет на восстановление Ленинграда. А в 1947-м получит семь лет лагерей – за подобранные на поле колоски.
-- Для меня прокурор просил десять лет, а государственная защита – семь, – вспоминает Александра Ильинична. – Везли нас из-под Москвы до станции Абагур Кемеровской области. Там расформировали по лагерям и 250 километров гнали пешком по берегу Томи. Кругом тайга. Конвой ехал на подводах, держа оружие наизготовку. Но не потому, что кто-то из нас мог убежать – дикий лес казался нам страшнее лагеря, – а потому, что боялись медведей, которыми кишела округа.
В лагере я пилила лес, давала по две нормы.
В 1953 году, после смерти Сталина, грянула самая знаменитая амнистия. Были открыты ворота, нас выкрикивали по фамилиям. Мы выходили, а там уже ждали подводы с лошадьми. На них мы покинули лагерь.
Вот такой кошмар пришлось пережить А. И. Сенкевич. Только после всего этого у неё началась мирная жизнь. Она воспитала четырёх сыновей. Двадцать лет безупречно отработала проводником.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6.06.1945 г. Александра Ильинична Сенкевич награждена медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». Только вот медаль эту она до сих пор не видела. Лишь в 1995 году её вручили на неё удостоверение. В администрации Железнодорожного района, где она проживает, её ответили, что медалей нет.
Жаль. Мы уже встречаем 55-летие Победы над фашистской Германией. И всё меньше остаётся очевидцев и участников тех страшных событий. Жаль, что до сих пор некоторые так и не увидели своих наград. Обидно живущим сегодня не надеть их на этот великий праздник.
Недавно Александра Ильинична перенесла тяжелейшую операцию. Когда я её увидела после реанимации, она улыбнулась мне и сказала: «Ничего, выживем. Хуже было».
Здоровья и долгих лет жизни вам, Александра Ильинична!
Татьяна Касьянова.
Фото Валерия Корчина.
Красноярский железнодорожник, № 15, 21.04.2000.
