СЛЕД В ИСТОРИИ.
Завтра исполняется 100 лет со дня рождения Авраамия Завенягина, первого директора Норильского комбината, антикризисного менеджера советской эпохи.
Авраамий Завенягин родился в большой христианский праздник — на Пасху. Похоже, что в тот день, 14 апреля 1901 года, вместе с первым криком сына паровозного машиниста со станции Узловой воскрес неугомонный дух келаря Троице-Сергиевой Лавры Авраамия Палицына. Отец назвал малыша в честь этого выдающегося исторического деятеля. В эпоху смутного времени келарь заведовал монастырскимстолом, кладовой со съестными припасами и отпуском товаров на монастырскую кухню. Авраамий Завенягин в годы репрессий и войны производил и отпускал из промышленных кладовых черные и цветные металлы для производства тракторов, машин, самолетов, танков. Келаря и менеджера советской эпохи роднило то, что оба были патриотами русской земли и совершали свои деяния для ее блага и процветания. Отдельно взятые современники негативно отзывались об Авраамиях. Палицына обвиняли в измене, Завенягина называли человеком "из органов", построившим Норильск на костях заключенных. Такие версии оказались не живучими, оба Авраамия вошли в историю со знаком "плюс".
На заре XX столетия
технологию формирования общественного
мнения называли агитацией. В возрасте тинейджера Авраамий Завенягин блестяще
овладел этим искусством. Его тезка-келарь в начале XVII века занимался активной
общественной деятельностью, например, рассылал грамоты, призывая народ на
защиту Шуйского против Лжедимитрия. По настоянию энергичного келаря Шуйский
послал военную помощь Лавре во время осады ее поляками. Еще в гимназии
Завенягин выбрал революцию и стал политическим организатором. Он агитировал за
советскую власть, против Деникина, Колчака, Врангеля и Антанты, занимая то
должность начальника политотдела дивизии, то секретаря уездного комитета
партии.
Во время одного из выступлений на пламенного оратора засмотрелась хорошенькая барышня — Мария Рожкова. Вскоре она стала его спутницей жизни.
Тезка Завенягина остался известен в русской литературе как автор "Сказания келаря Авраамия Палицына", в котором описывались события смутного времени, главным образом, осада Троицкой Лавры. Авраамий Завенягин преуспел в публицистическом жанре как автор статей на революционные темы, был редактором газеты в Юзовке (ныне Донецк). В 20 лет его избрали членом ЦК Украинской республики, и Завенягин даже собирался получить высшее политическое образование. Однако передумал. "Виной" чему стал англичанин Джон Юз, а точнее, построенный им в Юзовке еще в 1869 году металлургический завод. Доменный цех этого предприятия считался в России своеобразной академией. Проработав несколько лет среди шахтеров, горняков и металлургов, Завенягин поступил в настоящую Горную академию в Москве.
Одной идеологией сыт не будешь. К 1932 году положение в отечественной промышленности было тяжелым, тракторные и автомобильные заводы работали с перебоями. Стране требовался металл. Летом 1933 года нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе назначил Завенягина начальником Магнитогорского комбината. Сейчас обоих назвали бы антикризисными менеджерами. Благодаря их стараниям, к 1934 году молодое советское государство получило 10 млн. тонн чугуна и вышло на первое место в Европе. На Магнитке одна за другой входили в строй мартеновские печи.
В сентябре 1935 года шахтер из Донбасса Алексей Стаханов значительно перевыполнил свой план. Талантливые пиарщики советской эпохи немедленно создали модель повышения производительности труда: человек, делающий свое дело с упоением и чувством гордости за свои рекорды и свою страну и подвигающий на такие же подвиги тех, кто рядом. При этом заработки напрямую зависели от количества выпускаемой продукции, а имена героев славились в газетах. Завенягин и Орджоникидзе раскрутили стахановское движение в черной металлургии. Результаты не замедлили сказаться: к 1935 году Магнитогорский комбинат отказался от государственной дотации.
Во времена Магнитки не употребляли слово "имидж", однако Завенягина отличал свой неповторимый стиль. Черную металлургию он вытаскивал из застоя в ослепительно белом накрахмаленном воротничке. Вместе с воротничком он привнес и новый стиль руководства крупным предприятием: строгий график — вместо штурмовщины, глубокое знание производства; инженерный расчет — вместо волевых сроков и планов. Начальник Магнитки был согласен с формулой "кадры решают все" и посадил за учебу в кружках, ликбезах, техникумах, институтах тысячи рабочих.
После низложения в 1610 году Шуйского Авраамий Палицын в составе русского посольства приехал к польскому королю Сигизмунду III с просьбой за избранного на московский престол королевича Владислава. Посольство присягнуло Сигизмунду, что дало современникам основания обвинять келаря в измене. Однако историки предполагают, что Авраамий употребил хитрость на пользу отечеству: под предлогом дружбы с поляками он получил возможность вернуться в Москву. Здесь вместе с другими патриотами своего времени Палицын начал активную деятельность против поляков. Его имя тесно связано со славными именами Минина и Пожарского, которых он подвигал на патриотическую борьбу, закончившуюся изгнанием интервентов из Москвы.
Завенягину по долгу службы приходилось пребывать в компании самых страшных оборотней. После Норильска он был назначен заместителем наркома Лаврентия Берии, отправившего в лагеря и на расстрел тысячи безвинно осужденных соотечественников. При Берии, несмотря на подковерные интриги последнего, Завенягин ковал атомный щит России. Он не мог оставить свой пост подобно известному ученому, который вышел из игры, мотивируя свои действия тем, что не желает участвовать в создании оружия массового уничтожения. Как крупный государственный деятель Завенягин понимал: на одну силу обязательно должна найтись другая сила. Авторитет в мировом сообществе пустыми словами не заработать.
До Норильска Завенягину пришлось работать заместителем Лазаря Кагановича, еще одного активного организатора массовых репрессий, сменившего на посту покончившего с собой Серго Орджоникидзе. Новый нарком невзлюбил своего заместителя за профессионализм и компетентность в вопросах металлургии. Кроме того, Завенягин, как и Орджоникидзе, был чужим среди своих: сторонился той вакханалии темных сил, в которую превращалась коммунистическая идеология. Когда в черном списке Кагановича оказался известный ученый Губкин, Завенягин по прямому телефону связался со Сталиным и заступился за своего учителя по Горной академии. История закончилась отстранением Завенягина от дел. Дамоклов меч повис и над его головой. Потянулись дни ожидания, любой из которых мог оказаться последним. Наконец Завенягин узнал о новом назначении — руководителем строящегося Норильского комбината. Тень фашизма сгущалась над Европой. Стране был нужен металлургический комбинат для получения никеля, необходимого при производстве легированных сталей. Норильск уже погубил предшественника Завенягина Матвеева, не справившегося с организацией работ за полярным кругом и обвиненного во вредительстве. В 1938 году в Норильск приехал антикризисный менеджер Завенягин.
Матвеев успел произвести в поселке лишь подготовительные работы, хотя ИТЛ поставлял не только дешевую рабочую силу, но и блестящие инженерные кадры. Когда-то келарь Авраамий Палицын спас москвичей от голода, распорядившись вывезти на рынок хлеб из всех московских монастырских житниц и продавать его по низкой цене, чем заставил купцов сбросить цену. По словам современников, Завенягину удалось создать в Норильске уникальный, относительно лояльный режим содержания заключенных, позволивший выжить десяткам тысяч людей. Такого не было, например, на Колыме или в Воркуте. На создание нужного стране производства Завенягину и его команде понадобилось три года.
В Норильске многое напоминает р первом директоре. Например, въезд в город в начале Ленинского проспекта. Эти здания спроектировал приехавший по приглашению Завенягина питерский архитектор Витольд Непокойчицкий. Первоначальные проекты создания северного металлургического комбината вообще не предполагали строительства города. Институт "Союзникельоловопроект" (СНОП) рекомендовал ограничить все производство добычей руды и производством штейна, который предполагалось отправлять "на материк" для дальнейшей переработки. Возвышающаяся за зданием управления комбината многоэтажка института "Норильск- проект" напоминает о смелом решении Завенягина. Более 60 лет назад он подписал приказ о создании проектного отдела. Это подразделение приступило к проектированию города и комбината. Нестандартным инженерным решением первого директора стало создание рудников открытых работ, что позволило значительно уменьшить временные и финансовые затраты на добычу руды. Большой металлургический (никелевый) завод начали проектировать и возводить еще при Завенягине. Его строительству предшествовали пуск опытного металлургического цеха и Малого металлургического завода, в которых производилась обкатка технологий в условиях Севера и был получен первый никель.
Уже много лет Норильский комбинат продолжает оставаться экономической опорой России, а сам город высится как памятник одному из маршалов отечественной индустрии.
Т. РЫЧКОВА
«ЗАПОЛЯРНАЯ ПРАВДА» 13 апреля 2001 г.