Три человека за судейским столом зачитали протоколы расследования по делу
гражданки Быковой, обвиняемой в измене Родине по статье 58, пункт 2. Никто не
стал допрашивать подсудимую, адвоката и свидетелей в зале суда не было вообще.
Приговор был вынесен тут же: 10 лет заключения с конфискацией имущества, с
последующей ссылкой и лишением на пять лет права голоса. Так учительница
начальных классов, студентка-заочница МГУ, комсомолка, кандидат в члены партии
Валентина Захаровна Быкова пошла по лагерям.
Валентина родилась в 1922 году в Орловской области, в поселке, которого уже давно нет на карте. Окончила педагогический техникум, начала преподавать. Все надежды на будущее разрушила война. В сорок первом году Орловщина была оккупирована немцами.
- Я помню бомбежки. Смерть не щадила ни старых, ни малых, - вспоминает Валентина Захаровна. - В первой же бомбежке погибла вся семья моей тети. Наш поселок фашисты почти стерли с лица земли. В тех домах, которые более- менее сохранились, захватчики расположились сами. Мужчины, не успевшие попасть на фронт до оккупации, ушли в партизаны. Остальное население немцы выискивали по лесам и сгоняли на работу. Два года мы работали на фашистов. Стирали и готовили для них, Чистили дороги, копали траншеи. Нежелающих повиноваться захватчики расстреливали на месте.
Осенью сорок третьего унизительному рабству пришел конец. Орловскую область освободили советские войска. Сначала Валентина Захаровна просилась на фронт. Но война войной, а детей кому-то надо было учить. Вот и решила остаться рядом со своими учениками.
- Время было тяжелое. Ребятишки шатались от голода, но все равно последнее отправляли на фронт. Насушат картошки или морковки, из старых свитеров навяжут носков и варежек, соберут посылочку бойцам. Через год стало немного полегче. Я поступила в университет, меня перевели учительствовать в среднюю школу. Мы уже мечтали, как заживем после войны, строили планы на будущее.
До Победы было рукой подать, когда нежданно нагрянула беда. 27 апреля 1945 года Валентину Захаровну вызвали в отделение милиции. Нашелся «добрый» человек, который рассказал энкавэдэшникам о том, что работала при немцах. Следователи выбивали из учительницы признание, что она предала Родину. После побоев хладнокровный офицер диктовал ей слова повинной, а она собственной рукой написала себе приговор. Он прозвучал в том самом зале суда.
Половину срока Валентина Захаровна отбывала в лагерях общего режима в Мордовии, в Саровских монастырях, где приходилось и лес валить, и кирпичи делать. На Дальнем Востоке заключенных заставляли работать не только на лесоповалах - они строили железные дороги, грузили вагоны. Если несчастные выполняли норму, давали по 500-600 граммов черного хлеба на день и похлебку-баланду без единой капли жира. Радость была, когда получали из дома посылочку. Сушеную картошку, сухари и другую нехитрую снедь делили и тут же съедали. Казалось, хуже уже быть не может. Но, как оказалось, может.
- В конце 1950 года всех политических, то есть тех, кто имел 58 статью, отправили в Тайшетские лагеря строгого режима.
Здесь разрешалось писать только одно письмо в год. Имя заменил номер. Он был написан на спине и спереди у каждой заключенной. Узников поднимали утром до восхода солнца, строили в шеренгу и отправляли на работу под конвоем солдат с автоматами и овчарками. Шаг вправо или влево считался попыткой к побегу, конвоиры стреляли без предупреждения. Сначала заключенные сами строили себе бараки. Потом, вместе со всеми, Валентину Захаровну гоняли на строительство железной дороги Тайшет-Лена.
- Укладывали шпалы, рельсы вручную - никаких приспособлений, кроме лома, кирки и лопаты, у нас не было. Работали весь день, несмотря на жару, дождь, ветер или стужу. Как стемнеет, нас снова строили и отводили в бараки. Загоняли, как скот, и запирали снаружи.
Один день был похож на другой. Работа, барак, черный хлеб на завтрак, обед и ужин. Не было недели, чтобы кто-нибудь не умирал от голода и непосильной работы. Это стало привычным. Но 1953 год резко изменил жизнь заключенных.
- Однажды один из охранников зашел к нам в барак и глухим голосом сказал: «Сталин умер!» Как мы плакали! Ведь мы и подумать не смели, что в наших бедах он и виноват. Считали наше заключение происками вредителей и надеялись, что, когда товарищ Сталин узнает об этом, они окажутся на нашем месте. А он умер, и наше положение, казалось, стало безнадежным. Но к концу года бараки перестали закрывать на ночь, нам разрешили писать письма. На следующий год отправляли на работу без конвоя. А 19 февраля 1955 года собрали и объявили, что мы свободны.
Бывших заключенных привезли в Тайшет. В.З.Быкова хотела вернуться на родину, на Орловщину. Но оказалось, что домой она поехать не может - ссылку никто не отменял. Ее, как и многих других, отправили на поселение в Сухобузимский район.
- Второго марта нас привезли в Сухобузимское. Отсюда я уехала в Ковригино -там жил мой двоюродный брат, который перебрался в Сибирь еще в 1925 году. Устроилась в колхоз пилить дрова. Работала практически бесплатно. Потом нашлось для меня местечко на Миндерлинском молза воде. Я стала приемщицей молока. На молзаводе платили деньги, но жить было негде. Мы с мужем переехали на III отделение совхоза «Таежный».
Спустя год В.З.Быкову вызвали в милицию и объявили, что она реабилитирована. Валентина Захаровна получила документы, которые считала давно потерянными, ей вернули все права, разрешили преподавать в школе.
- В Бузиме я устроилась работать в детский сад воспитательницей, а через год перевелась в школу. Преподавала в начальных классах. Двадцать лет, до самой пенсии, я учила ребятишек. После того, как я вышла на пенсию, мне вернули остальные документы. Государство рассчиталось со мной приличной суммой денег - выплатили целых 78 тысяч рублей. Правда, спустя некоторое время, они превратились в 78 рублей. Да и ладно. Никакими деньгами невозможно измерить те страдания, что перенесла тюрьме и лагерях, тысячи и десятки тысяч не окупят боль и обиду. Старалась забыть те десять лет, да не забывается такое. Но я верю, что (больше не повторится подобное, не будут больше страдать в родной стране без вины виноватые.
Н. Головина
Фото О. Вавиленко
Сельская жизнь (Сухобузимское) 30 мая 2002 года