Эхо ГУЛАГа
Два года тому назад, будучи участником семинара членов общества «Мемориал», проходившего в музее тоталитаризма «Пермь-36», что в деревне Кучино Пермской области, автор этих строк пригласил своих единомышленников на Колыму - посетить остатки исправительно-трудовых лагерей. И вот 10 августа в Ягодное прибыла группа активистов общества из Москвы, Красноярска и Перми.
Возглавил экспедицию историк, работник музея в Кучино JI.A. Обухов. Вместе с ним приехали еще четыре человека из Перми, два из Красноярска и столько же из Москвы, из Международного общества «Мемориал».
Среди прибывших были не только историки и музейные работники, но и геологи, археологи, видеооператоры, фотографы, дизайнеры, работники архивов.
Экспедицию пермяки назвали «Первая колымская экспедиция по остаткам лагерей». Первая потому, что в следующем году планируется новая совместная экспедиция Красноярского общества «Мемориал», музея «Пермь-36» и Ягоднинского общества «Поиск незаконно репрессированных» на «мертвую» железную дорогу Инта - Салехард.
Знакомство гостей с нашим краем началась с Магадана, точнее - с Колымской трассы, по которой они ехали в Ягодное из аэропорта. Все без исключения были восхищены колымской природой и не раз просили водителей остановиться на трассе, чтобы сделать фото- и видеосъемки. Гидом в этой поездке был водитель микро-автобуса, уроженец поселка Мякит, а ныне житель Палатки Сергей Назаренко.
Знакомство же с нашим районом началось на следующий день. Пермяков интересовали прежде всего места, где отбывал незаконное наказание писатель Варлам Тихонович Шаламов. Лагерная «одиссея» его началась с пермских лагерей, с Вишеры, куда он попал в конце двадцатых годов прошлого уже века. В музее «Пермь-36» готовится экспозиция, посвященная памяти писателя.
В первый день гости побывали на месте лагерной больницы Беличья в семи километрах от Ягодного, где в сороковые годы работал Варлам Тихонович. Затем был поселок Джелгала - там тоже пришлось вкалывать заключенному Шаламову. 12 августа участники экспедиции отправились в Эльген - на место знаменитого женского лагеря, от которого сегодня остался всего один барак да метров 60- 80 ограждения из колючей проволоки.
Мемориальцы были очень взволнованы посещением на окраине Эльгена заросшего лиственницей и кустарником детского кладбища, где хоронили заключенные женщины родившихся и умерших в лагере детишек. В тот же день мы побывали и в поселке Усть-Таскан.
Посетили гости и «Серпантинку» - памятник жертвам политических репрессий на месте, где в конце тридцатых годов была расстрельная тюрьма и производились массовые расстрелы заключенных...
14 августа экспедиция вышла на основной маршрут: Ягодное - Сусуман - поселок имени Матросова - «Бутугычаг» - Усть-Омчуг - Палатка - «Днепровский» - «Кинжал» - Дебин - Ягодное.
Главной целью поездки было посещение остатков лагерей «Бутугычаг», «Днепровский» и «Кинжал», а также поселка имени Матросова, где в начале 80-х годов отбывал ссылку правозащитник С.А. Ковалев, и поселка Дебин, где работал санитаром в больнице Варлам Тихонович Шаламов.
В поселок имени Матросова приехали к вечеру, поселились в гостинице. Старожилы показали полуразрушенные бараки-общежития, в которых жили ссыльные, здание клуба, поделились своими воспоминаниями о прошлом.
Рано утром 15 августа отправились дальше по Тенькинской трассе в сторону Усть-Омчуга. Не доезжая километров 40-50 до райцентра, свернули налево, километров десять петляли по бездорожью. В полдень прибыли в «Бутугычаг»...
Мне уже приходилось бывать в этом мрачном месте, однако в этот раз оно не выглядело таковым. Благоухающая природа скрывала от глаз полуразрушенные лагерные строения, вышки, столбы с колючей проволокой. Долина была залита ярким солнечным светом, монотонно журчал ручей Бутугычаг, изредка вскрикивали кедровки.
После обеда решили пойти на лагерное кладбище в полутора километрах от нашей стоянки.
Поднявшись на сопку, увидели сотни невысоких столбиков с жестяными бирками от консервных банок, на которых выбиты порядковые номера могил. Многие столбики подгнили и упали на невысокие могильные холмики.
Длина кладбища - метров триста, ширина - метров 40-60. По нашим подсчетам, число видимых могил (столбиков с бирками) - около тысячи.
Было не по себе при виде этого искусственного частокола, но еще более страшная картина предстала в самом начале кладбища: вскрытые могилы и разбросанные возле них человеческие кости...
Нет, не звери глумились здесь над прахом несчастных, это - рук человеческих дело.
В начале 90-х годов «Магаданская правда» писала о молодых людях из Усть-Омчуга, которые, оказавшись на лагерном кладбище, разрыли несколько могил и изъяли из них останки. Потом на дискотеке «усилили» эффект цветомузыки черепами...
За то кощунство, насколько мне известно, никто не понес наказания...
Еще более жуткую картину увидели мы на следующий день, обнаружив в зарослях лиственницы и стланика «вольное» кладбище.
Деревянные памятники опрокинуты и разбиты, могилы вскрыты, вокруг раскиданы гробы и человеческие кости. Это - тоже дело рук юных вандалов. Нам ничего не оставалось делать, как собрать останки и снова предать их земле.
Вечером, за ужином, делились своими впечатлениями об увиденном и решили разбиться на три группы, чтобы более качественно обследовать то, что осталось от лагеря, и прилегающую к нему территорию.
На следующий день первая группа отравилась к месту, где был когда- то лагерь «Бутугычаг». Вторая, в составе которой был и автор этих строк, должна была подняться в сопки, пройдя километра три-четыре, - туда, где сохранились остатки лагеря «Горняк». Маршрут третьей группы протяженностью около десяти километров лежал через небольшой перевал к месту лагеря имени Чапаева. Последняя группа отправилась в путь на автомобиле..,
В лагере «Горняк» мне приходилось бывать в июне 1993 года. К сожалению, из-за ограниченности во времени и непогоды (шел снег) тогда я не смог обстоятельно обследовать зону. Теперь такая возможность представилась.
До подножия сопки, на крутом склоне которой размещался лагерь, добирались часа два. Еще около часа поднимались по осыпи в рабочую зону. Я несколько упростил свой маршрут, направившись не по осыпи в рабочую зону, а по камням в жилую зону, то есть в сам лагерь.
Несколько каменных строений с рухнувшими крышами казались снизу неприступной крепостью, обвитой в три ряда колючей проволокой. В месте, с которого я начал осмотр, - рухнувшая вышка. Несмотря на крутизну сопки - градусов под 45, - строения расположены горизонтально на выложенных из камня основаниях. Располагаются они как бы в три яруса. Размер зоны примерно 300 на 60 метров.
В нижнем ярусе несколько небольших каменных строений без крыш, которые обвалились. Нетрудно было догадаться, что в них находилось когда-то.
Вот изолятор, обнесенный двумя рядами «колючки». Вот несколько одиночек и одна общая камера с зарешеченными дверями и небольшими окошками. В сохранившихся деревянных дверях - глазки, в камерах - нары. В следующем по направлению к вахте строении, видимо, была санчасть. Об этом можно судить по осколкам пузырьков от лекарств. Дальше несколько разрушенных зданий. За руинами, ближе к вахте, полуразвалившееся здание кухни-столовой с водопроводом, котлами, буржуйками, остатками посуды. Здесь я нашел даже кухонный нож.
Второй ярус - бараки, мастерские, склады, баня-прачечная. Метрах в десяти от вахты помещение размером 10 на 15 метров. Здесь, по всей видимости, был какой-то склад - возможно, одежды или рабочего инвентаря. В дверное окошко с полочкой, вероятно, выдавали заключенным то, что здесь хранилось.
Дальше - ровная площадка метров 60 на 20. По нашему предположению, на площадке тоже было жилье заключенных.
Дальше, метрах в восьми, жилой двухэтажный барак. Одна половина барака сохранилась довольно хорошо. На первом этаже - нежилые помещения, хотя есть несколько нар и даже кроватей, буржуйки.
Что здесь находилось, определить не составляло труда. В сохранившейся комнате, слева от лестницы на второй этаж, вдоль стены - вешалки, трубы водяного отопления, буржуйка и железная кровать. Здесь явно была сушилка, куда заключенные после работы сдавали на просушку обувь и одежду. В других помещениях, вероятнее всего, находились мастерские - обувная и портняжная. Здесь тоже вешалки, остатки робы, буржуйки, кровати. Видимо, те, кто ремонтировал зэковскую одежду и обувь, здесь же и жили, пользуясь «льготой»: спали не на нарах, а на кроватях.
Второй этаж барака разделен двухстворчатой дверью на две половины. На каждой половине по 148 нар, по две буржуйки, по два окна с каждой стороны. Стены побелены. Нары разборные, на клиньях. На потолке - обрывки электропроводки.
Далее по ходу к границе зоны сооружение, напоминающее баню. Здесь несколько больших железных печек, металлические емкости, тазики, сделанные из консервных банок, металлическая емкость с дверями - скорее всего, прожарка-вошебойка.
Третий ярус выглядел необычно.
Видимо, здесь, в третьем ярусе, жили вольные - возможно, начальник лагеря или специалисты горного дела.
Необычность того, что мы увидели, состояла в том, что строения (а их было три, стены у всех обрушились) были деревянные и утеплены опилками.
В домах сохранились наполовину кирпичные печи с духовками, на которых вместо чугуна сверху был положен десятимиллиметровый лист железа с отверстиями конфорок.
Контуры одного из домиков огорожены штакетником, в ограждении сохранилась даже калитка. В небольшом палисаднике, метра три на четыре, на перекладине, перекинутой между бревнами, закреплены детские качели в виде лодочки. Качели, между прочим, по сей день находятся в рабочем состоянии.
В черте другого строения валяется сломанный посудный шкаф оригинальной конструкции, несколько алюминиевых мисок и кружек, явно принадлежавших вольным.
Все это подтверждало предположение, что в верхней части лагеря жили вольные, причем семейные, имевшие детей, иначе откуда здесь детские качели и велосипед полукустарного производства, найденный мною за пределами зоны? Велосипед я взял для своего музея.
Да и домашняя обстановка - кровати, мебель, а также посуда свидетельствовали, что быт живших здесь людей был более или менее цивилизованным.
Особое удивление у всех вызывало присутствие в этом жутком месте детей. Ведь вокруг - ни клочка нормальной земли, ни одного деревца, лишь огромные камни да колючая проволока вокруг. Дети видели лишь лагерные бараки, заключенных да травку, что росла в палисаднике возле дома. Тем не менее, дети в этом каменном царстве жили...
Пока я обследовал зону, сюда подошли видеооператор из Перми Андрей Коршунов, москвичка Ольга Блинкина и Алексей Бабий из Красноярска. Их удивлению тоже не было предела.
Досконально обследовав зону, сделав ее подробный план, мы направились на вершину сопки - туда, где зияли отверстиями штольни и высились какие-то странные сооружения.
И опять нашему взору предстала фантастическая картина.
Вершина сопки поперек по гребню была пересечена огромными рвами метров 60-80 глубиной и метра три-четыре шириной. Мутно-белый камень, напоминающий мрамор, давил своей массой, было страшно подходить к этим рвам. Горизонтальные выработки зияли в этом странном камне, из темноты веяло смертельным холодом и сыростью.
В одну из штолен я проник. Освещая себе путь фонариком, начал проходить ее, но метров через восемь уперся в вечную мерзлоту.
Из штолен выходили рельсы, по которым вывозили в отвалы пустую породу.
С другой стороны сопки, на которую мы перевалили, были сотни тонн камня, вывезенного из шахт. Именно здесь добывали касситерит - оловянный камень.
Здесь разбросаны орудия труда, одежда и обувь заключенных. На отвалах и у входа в шахты застыли, как часовые истории, внушительных размеров механизмы: лебедки, барабаны, вагонетки, электродвигатели, насосы, трапы, сотни метров труб диаметром до 200 миллиметров.
Чуть ниже - стены из камня высотой более двух метров и толщиной до метра. Для чего они - никто из нас не мог ответить. Одно из предположений было такое: каменные глыбы извлекались из шахт и складировались здесь специально как материал для строительства бараков и различных производственных помещений. Другого строительного материала в радиусе нескольких десятков километров просто не было.
Кстати, рабочая зона лагеря не была ограждена «колючкой». Возможно, преградой для беглецов служила и эта стена из камня. Все сошлись в том, что колючка здесь была абсолютно ни к чему - кругом такая глухомань, что бежать практически некуда. Побег означал верную гибель.
А вот еще одно сооружение будто из мира фантастики.
На вершине сопки - гряда двадцатиметровых курумов - выступов горной породы причудливой формы. Между двумя из них - электростанция. Две стены ее естественные, а две выложены из огромных валунов. Внутри сооружения до сих пор сохранились остовы трансформаторов, огромные фаянсовые изоляторы, обрывки стального и алюминиевого провода...
Не менее грандиозными и страшными оказались свидетельства первой группы, обследовавшей лагерь «Бутугычаг», где, по свидетельствам очевидцев и публикациям областной прессы, добывали уран.
По всей вероятности, какой-то радиоактивный материал здесь действительно добывался, так как уровень радиации в зоне переработки руды обогатительной фабрики, где сконцентрированы сотни тонн желтого песка - отходов производства, очень существенно превышает допустимый. Об этом я знал раньше.
Пермяки, обследовавшие территорию лагеря «Бутугычаг», держались от этой рукотворной горы на расстоянии, опасаясь облучиться, однако видео- и фотосъемки все же сделали.
Но и кроме этого они нашли уникальные объекты лагерной эпохи.
В буйных зарослях лиственницы и стланика ребята обнаружили остатки каких-то сооружений. Однозначною ответа, что здесь могло быть когда- то, не было ни у кого из нас, все мы высказывали лишь свои версии.
Так, Ю.В. Решетников выдвинул версию, что в лагере «Бутугычаг» был... ипподром.
Возможно, начальник лагеря был любителем конного спорта и решил соорудить в своих владениях ипподром. Недостроенное здание, по утверждению Юрия Васильевича, действительно могло быть ипподромом, так как его площадь внушительна - более 1000 квадратных метров, а высота бетонных стен метров восемь. Рядом с ним помещение, напоминающее конюшню...
Большинство же обнаруженных объектов говорили сами за себя.
Например, изолятор, наполовину врытый в землю, с четырьмя бетонными камерами-одиночками размером два метра на 80 сантиметров и общей камерой примерно три на три метра с мощными решетками на дверях и маленьких оконцах. Они обнесены двойным ограждением из колючей проволоки с фонарями.
Еще одно строение - клуб-столовая с выложенным из камня парадным входом, окошками для раздачи пищи, сценой и помещениями за кулисами - художественной мастерской (нашли там несколько баночек с краской), гримерной-раздевалкой (определили ее сами), которая выходила прямо на сцену.
В зале на стенах сохранились какие-то кронштейны. Возможно, на них крепились шторы или осветительные приборы.
То, что это была столовая и клуб одновременно, сомнений ни у кого не вызвало, а вот в то, что здесь питались заключенные/поверить было трудно.
Но, с другой стороны, для кого было построено это помещение? Вольных в лагере было немного, и в таком огромном зале - метров 80 квадратных - вряд ли обслуживали только вольнонаемных и членов их семей. Хотя выдвигалась версия, что в столовой могли кормить заключенных, работавших в механической мастерской, располагавшейся метрах в двадцати от столовой-клуба.
Все согласились, что одна из сохранившихся торцевых стен высотой по верхнему гребню метров 8 и длинной около 12 метров с двухстворчатыми ворогами является частью какой-то ремонтно-механической базы. Противоположная стена завалилась внутрь, а длина помещения, четко обозначенная руинами бетонной стены, составляла не менее 40-50 метров.
Прилегающая к этому зданию территория выложена камнем, здесь же - каменный постамент, на котором, вполне возможно, возвышался памятник Сталину. Далее бетонированные ступеньки, ведущие как бы в парк, основания бетонных скамеек.
В одном месте, почти в центре условного парка отдыха, растет высокое хвойное дерево, у которого диаметр ствола у основания более 40 сантиметров. Дерево явно не колымское, наверное, было привезено кем-то с «материка» полвека, а то и больше, тому назад. Пермяки сказали, что это пихта.
Поездка третьей группы в плане исследовательском была менее удачной. Лагерь имени Чапаева практически не сохранился, на месте его осталось лишь несколько полуразрушенных ни о чем не говорящих строений...
...Четверо суток члены экспедиции работали на территории, где в прошлом находились лагеря. При этом они набросали примерную схему рас-положения строений на территории каждого из лагерей, запечатлели на фото- и видеопленке все увиденное и постарались определить, где что находилось в той или иной зоне. Но экспедиция на этом не закончилась.
19 августа мемориальцы покинули «Бутугычаг» и продолжили свой путь сначала по Тенькинской, а потом по Колымской трассе до бывшего поселка Мякит.
Здесь мы свернули налево и, преодолев в течение часа 20 километров, оказались в лагере «Днепровский».
Здесь тоже когда-то добывали олово, но в отличие от лагеря «Горняк» все строения здесь были деревянные. Какие-то из них довольно хорошосохранились - к примеру, около десятка сторожевых вышек на окрестных сопках, рабочая зона - шахты-штольни, копры, некоторые производственные помещения, такие, как кузница, баня, жестяная мастерская.
От последней остались лишь горы консервных банок и листы-заготовки из жести. Именно для таких заготовок свозили со всего лагеря консервные банки, а металл использовали в основном для бытовых нужд: делали из него миски и кружки, кастрюли и чайники, банные тазики и корыта, даже крыли этой жестью крыши. А еще из него делали фонари, освещавшие территорию лагеря...
Утром пошел дождь, но он не помешал исследованию зоны.
Как и в «Бутугычаге», члены экспедиции разбились на три группы. Поздно вечером все вернулись в лагерь и стали делиться впечатлениями об увиденном.
Вторая группа, в составе которой был и я, оказалась менее удачливой в поисках. Мы обнаружили лишь несколько оловянных шахт, с десяток сторожевых вышек и помещение, похожее на небольшую солдатскую казарму.
В помещении находилось несколько стоек под винтовки, стояли буржуйки, кровати и было что-то наподобие кухни - на печке из красного кирпича громоздился чугунный котел литров на 50. На чердаке обнаружили обрывки шинели и солдатской формы. Перед бараком-казармой - турник и брусья. Больше ничего существенного нашей группе разыскать не удалось.
Первая группа, обследовавшая окраину зоны, обнаружила на одной из невысоких сопок лагерное кладбище. На следующий день мы тоже побывала на нем.
Кладбище было не таких впечатляющих размеров, как на «Бутугычаге», - столбиков шестьдесят, не больше. Могилы аккуратно обложены камнями, погост в один ряд обнесен колючей проволокой. Наполовину разрыта одна могила, но человеческих ос-танков на поверхности не видно.
Несколько подгнивших столбиков лежали на холмиках. Мы поставили их на могилы, обложили камнями.
Удивила нас всех одна из могил. Вместо обычного столбика на ней стоял крест, а каменная насыпь была выше, чем на других холмиках, и аккуратнее. Чей прах здесь покоится?
Пришли к единому мнению, что крест установлен кем-то после ликвидации лагеря в память о родственнике, отбывавшем наказание на «Днепровском».
Жилую зону обнаружить не уда-лось, но место, где находились лагерные бараки, определили. Кроме нескольких деревянных остовов-фундаментов, ничего здесь не сохранилось.
Третьей группе повезло больше всех. Кроме производственных строений в черте зоны, ребята обнаружили жилье вольнонаемных.
Аккуратные домики с кирпичными печками, побеленными стенами, резными окнами и верандами и даже лепкой внутри привлекали внимание.
Домики прятались в густых зарослях деревьев, а на берегу реки Нериги, километрах в двух от основной зоны, удалось обнаружить и остатки обогатительной фабрики: мощные бетонные фундаменты, на которых установлены огромные емкости, электродвигатели и насосы, вентиляционные грубы, транспортеры и другие механизмы. Стены фабрики кем-то сожжены. Здесь же, радом с развалинами, тысячи тонн переработанной оловянной руды...
Мне тоже удалось побродить по тому месту , где находилась фабрика. В стороне от нее я обнаружил остатки автомобиля «ЗИС-5».
Эта машины ходили по колымским дорогам в 40-е - 50-е годы. В войну из- за нехватки горючего их переоборудовали в «газгены», в которых вместо бензина использовались дрова.
Конечно, машина сохранилась не полностью, но деревянная кабина, капот и передок, на котором отлично просматривалась марка «ЗИС-5», сохранились неплохо. В нескольких метрах, в кустах, нашел я и деревянный кузов от этой или другой такой же машины и колесо с камерой, возможно, даже накачанное, - уж очень оно было упругим. Выяснилось, что в этом месте находился гараж. Нам удалось обнаружить тут еще две деревянные «ЗИС»овские» кабины.
...Три дня обследовали члены экспедиции лагерь «Днепровский». За это время была собрана интересная и нужная для будущих поколений информация, сделаны фото- и видеосъмки, а также план лагеря.
Утром 22 августа экспедиция продолжила свой маршрут по Колымской трассе в сторону лагеря «Кинжал».
К сожалению, здесь нам очень не повезло, так как часов в десять начался дождь, который шел, не переставая, до вечера, потом всю ночь и в течение следующего дня. Вода в ручьях и речках заметно поднялась, и мы, опасаясь застрять здесь надолго, были вынуждены покинуть территорию лагеря.
Кстати, этот, тоже оловянный, рудник встречает меня такой погодой уже третий раз подряд. Но я не особенно расстроился, потому что основательно облазил его еще в 1989 году. Жаль только, что гости оказались лишены такой возможности.
Тем не менее, все участники экспедиции остались довольны.
И. ПАНИКАРОВ, участник Первой Колымской экспедиции по остаткам лагерей, председатель Ягоднинского общества «Поиск незаконно репрессированных».
Фото автора.
Примечание редакции сайта: поскольку фотографии в газете были очень плохого полиграфического качества, мы заменили их фотографиями Алексея Бабия.
Северная правда 07-14.09.2002