В любом городе найдется считанное количество людей, благодаря труду которых не канули в Лету имена, события и факты. Как правило, это архивариусы по сути или профессии. Большая удача, если в придачу к своей увлеченности историей они владеют пером. К небольшому числу таких летописцев принадлежит и Алла МАКАРОВА, корреспондент газеты "Заполярный вестник", ныне покидающая Норильск. Ее друзья из городского музея (где Алла Борисовна отработала несколько лет) решили объединить в самиздатовский сборник публикации Аллы Макаровой, посвященные истории Норильска.
Многие талантливые и до крайности увлеченные своей профессией люди плюют на принятые в обществе стереотипы, потому что абсолютно свободны от них. Например, они не придают значения формуле "по одежке встречают". Вот с автопортрета на вас насмешливо взирает гениальный художник в потертом треухе и такой же фуфайке. Он предпочел купить себе краски и кисти. С восхищением вы читаете жизнеописание гениальной пианистки, которая приходила на концерты в тапочках. Свои заработки она отдавала на благотворительные цели. Правда, не всегда причуды представителей отечественной культуры можно объяснить оригинальностью, другая причина - бедность. Это уже после перехода в "Вестник" Алла Борисовна стала выглядеть респектабельно. Конечно, зарплата журналиста корпоративной газеты не такая уж роскошная, но все же позволяет жить по-человечески. В музее с этим было гораздо хуже. Особенно десять лет назад, когда город рушился и не платили зарплату. Именно тогда я поступила на службу в это учреждение и увидела Аллу Борисовну.
Внешне Алла Борисовна полностью вписывалась в категорию талантов-чудаков. Она носила зимнее пальто, купленное в "Детском мире", и такие же ботинки. Седые волосы на ее голове были завязаны в маленький хвостик, а глаза блестели, как у шестнадцатилетней девочки. Если какой-то собеседник по неосторожности вдруг начинал проявлять интерес к репрессированным, Алла Борисовна тут же садилась на своего любимого конька, и остановить ее было невозможно (а отойти - неловко). Услышавший ее рассказы о расстрелянных, сгинувших, но твердых духом политзаключенных московский художник-дизайнер Авет Тавризов восхищенно спросил: "Наверное, она очень увлечена своим делом?" Вместе с Тавризовым Алла Борисовна и днем и ночью работала над новой выставкой. Возможно, кто-то уже вообразил, что Алла Борисовна уродилась такой нескладехой, что ей ничего больше не оставалось, как чахнуть над архивными бумагами и выслушивать страшные истории бывших заключенных. Вовсе нет! Однажды на новогодней вечеринке она надела на голову парик Красной Шапочки, а на ноги туфельки, и многие музейные красавицы скисли. Вдруг выяснилось, что у Аллы Борисовны фигура Афродиты.
Алла Борисовна брала работу домой: печатала на пишущей машинке научный труд о норильском восстании. В маленькой картотеке на втором этаже у нее постоянно сидел десяток старшеклассников. Молодые люди с горящими глазами строчили рефераты по истории Норильска. Алла Борисовна проводила экскурсии и была экспозиционером выставок: собирала и систематизировала огромное количество документов и фотографий. И все это она делала в придачу к основной работе: ведению и пополнению фактографической картотеки Трофима Гармаша (она завела еще и картотеку репрессированных). Алла Борисовна работала больше всех и сидела на маленьком разряде. Не знаю, как сейчас, но тогда у нее был такой недостаток: она не умела выстраивать отношения с начальством.
Вокруг клубились разные люди. Среди них попадались и тихие трудяги, и яркие фигуры, желавшие честно-благородно сделать карьеру на музейной ниве. А кто-то считал минуты до окончания рабочего дня или потихоньку подсиживал старшего по чину, другие делили славу в пределах местного масштаба, вели слежку или писали на коллег докладные. Рядом со мной работала одинокая мама, которая выходила на службу с больничных всего несколько раз в год - для того чтобы перепутать все документы и вновь исчезнуть. Для нее ребенок был дороже музея, что само по себе, конечно, очень похвально, однако переделывать ее работу приходилось нам. Алла Борисовна тоже воспитывала свою Настю одна. Однако этот факт никак не влиял на ее работоспособность. А Настя выросла такой же талантливой, как мама. Только мама - женщина, которая пишет, а Настя поет и играет на гитаре.
Странно, но на планерках почему-то ругали не бездельников и интриганов, доставалось как раз Алле Борисовне. Все дело в том, что некоторые из сотрудников, прямо как фрекен Бок, очень хотели попасть в телевизор. Но в телевизоре (или фильмах про Норильлаг) обычно уже сидела Алла Борисовна и, оседлав своего конька, вдохновенно рассказывала про борьбу каторжан за свободу. В газетах она публиковала результаты своих исследований. Тем музейным дамам, которые считали себя звездами первой величины, это очень не нравилось. И, потом, Алла Борисовна имела наглость не писать требуемые начальством бюрократические бумаги и иногда была несдержанна на язык (когда ее очень доставали). Однажды ей все же надоели глупые придирки, и она ушла из музея. Напоследок вместе с командой московских художников она сделала лучшие залы в старом здании. Посетители нового музея вспоминают их со вздохом: "Да, вот там действительно была аура..."
После ухода в газету Алла Борисовна не оставила свое увлечение и стала заниматься историей в качестве независимого исследователя. Дело это не очень благодарное. Во-первых, газета отнимает много времени. Во-вторых, сидящие рядом молодые журналисты с неодобрением отзываются об исторических материалах, а героев прошлого называют мастодонтами. Впрочем, мнение окружающих никогда не волновало Аллу Борисовну. Она, как и раньше, убеждена в том, что "бывшие репрессированные достойны памяти и благодарности потомков, ведь среди них были совершенно замечательные ученые, строители, геологи, горняки, писатели, художники, артисты".
В сборник, который на волонтерских началах готовят к изданию сотрудники музея, войдут большие по объему опубликованные исследования Аллы Макаровой о восстании заключенных норильского лагеря и забытой Нижнетунгусской экспедиции, участниками которой были будущие известные ученые Лев Гумилев и Николай Козырев. Другие материалы лаконичны, и только коллеги Аллы Борисовны (научные сотрудники и журналисты) знают, какое количество документов, воспоминаний и книг нужно перелопатить, чтобы в нескольких строчках нарисовать емкий художественный портрет. Через норильский музей прошло много сотрудников, но лишь избранным дано было "слышать свист времени у плеча" и "различать, где эхо шагов идущих на работу людей, знакомых и незнакомых, превращается в поступь ее величества Истории..." Так заканчивается публикация Аллы Макаровой о легендарном норильском архивариусе Трофиме Гармаше. Эти слова - о самой Алле Борисовне.
Татьяна РЫЧКОВА
Заполярная правда 05.12.2002