История существует независимо от того, нравится она нам или нет. Можно постараться забыть страшные и постыдные ее страницы, сделать вид, что ничего этого не было, но это было. Было...
И был Норильлаг, были тысячи невинно убиенных и без вины виноватых. На фронтах погибло меньше народа, чем в сталинских лагерях. А те, кто выжил, верили, что светлое будущее все равно наступит, восторжествует справедливость, нужно только немножко потерпеть. И они не просто терпели, а строили города и поселки, восстанавливали разрушенные войной фабрики и заводы, растили хлеб.
Петр Федорович Иванов, Почетный гражданин Норильска, принадлежит как раз к тому поколению. С младых лет остался сиротой. Воспитанник детдомов и приемников, с раннего детства узнал всю “прелесть” жизни за колючей проволокой. Побои и издевательства — обычные методы воспитания для тех мест, где ему довелось провести свое детство. На память об этом у него навсегда остался тик подбородка, легкое подергивание от пережитых потрясений.
Пока Петр Федорович учился в техникуме на машиностроителя, его будущие учителя осваивали науку Норильлага. Седые, изможденные не по летам, но стойкие духом, эти люди и за колючей проволокой сумели остаться людьми с большой буквы. Выполняя рабский труд, они не были рабами.
Сам Иванов попал в Норильск по распределению, вернее по распоряжению одного майора из НКВД, в холодном июле 1943. вместе с очередной партией заключенных, будущих строителей, металлургов и горняков приехали и молодые машиностроители. Первое впечатление — жуть. Прибыли они на Нулевой пикет уже поздним вечером. Гора Шмидта окутана тяжелыми свинцовыми тучами, из которых сыпалась мелкая, противная изморось. Впрочем, настроение стало улучшаться, когда увидели залитую светом промплощадку, и совсем стало хорошо, когда зашли в гастроном “Москва”. У бывших студентов просто голова пошла кругом от невиданных продуктов: шампанское с черной икрой, колбаса, масло и хлеб. Невиданная роскошь по тем временам, тем более для государственных сирот. Вновь прибывших определили на механический завод, там и встретил Петр Федорович своего первого учителя — технорука Шаганского, пожилого зека с грустными глазами и доброй душой. В Норильске тогда вольными были только большие начальники, средний персонал и рабсила — заключенные. Семен Яковлевич был уникальным человеком, он по праву может считаться одним из основателей механослужбы Норильского комбината.
– Этот человек воспитал не только меня, но все мое поколение механиков. Его учениками были такие известные инженеры Норильска, как Дейг и Лоскутов, — вспоминает Петр Федорович. — Высочайшая квалификация старой школы, интеллект и жизненная мудрость ценились и на зоне, и на комбинате. Шаганского знали все, от последнего зека до директора механического завода. Помню, однажды его с товарищами перевели на работы в другое место, так работа в станочном парке начала останавливаться, пришлось вернуть Семена Яковлевича с сотоварищами назад.
Вообще, то время было страшным и необычным. За пять колосков украденных с колхозных полей расстреливали без суда и следствия, за пятиминутное опоздание на работу могли и пятнадцать лет лагерей дать. А могло быть и так, что только приехавших в Норильск выпускников–машиностроителей через три дня пригласил к себе сам директор комбината Зверев. Беседовал, экзаменовал. Можно сказать, благословлял на дальнейшую работу. А когда Иванов стал студентом открывшегося в Норильске отделения заочного политехнического института, то на занятия частенько заезжал директор мехзавода Фесуненко. Интересовался, как учится молодая поросль. А может потому еще, чтобы лишний раз послушать лекцию замечательного преподавателя Ф.Г.Шмидта, тоже кстати, в прошлом зека, а затем вольнопоселенца. Ученики, видно, оказались достойны своего учителя.
Сначала Петр Федорович работал в цехе комплектовщиком, потом его забрали в техбюро. И тут с учителем повезло. Николай Павлович Базелев, в прошлом работник главка авиационной промышленности, приехавший в Норильск не по своей воле, нашел, где применить свои знания и в Заполярье. Инженер от бога, он стал наставником и другом для Иванова. Гуляя со своим подопечным по Молодежному парку, был такой когда–то в нашем городе, доверился: писал, мол, Маленкову, просил пересмотреть дело, восстановить в правах... И потом долго говорил о выстраданном: о Сталине, Берии, культе личности и произволе. А его юный собеседник ужасался про себя: “Как он может? О Сталине?! Разве это возможно?”
Довелось Петру Федоровичу работать и с Цукерманом, будущим командиром ЦАТК, уехавшим после реабилитации строить ВАЗ...
С особой теплотой вспоминает П.Ф.Иванов об И.П. Звягинцеве, которого заслуженно считают одним из лучших главных инженеров в истории механического завода. Он был строгим, а подчас и резким. Его побаивались, но и уважали безмерно. Не случайно за ним закрепилось прозвище — “борзой”.
Однажды был случай, когда Иван Петрович, проводя утренний обход по заводу, заметил, что прокатчики нарушают технологический процесс. А надо сказать, что в этом отделении в то время работали одни уголовники и бандиты. В ответ на приказ переделать брак, их бригадир взял отрезок прокатины и замахнулся на главного инженера. Тот не дрогнул, а тоже схватил кусок железа и потребовал выполнять приказ, а не то... Прокатчикам ничего не оставалось, как переделать свою работу и в дальнейшем соблюдать технологии.
А потом Иванов уехал учиться в Харьков и вернулся в Норильск уже горным электромехаником...
В истории Норильского комбината Петр Федорович Иванов остался идеологом местного машиностроения. После себя он оставил в наследство молодым инженерам норильский прокат и машины с норильской маркой, стендовый ремонт конвертеров, инструментальный цех, антикоррозийную технологию и сварочную лабораторию, полимербетон и специализированные ремонтные службы, а самое главное, созданный им цех металлоконструкций.
С собой “на материк” он взял память о своих учителях, о прожитых годах, обо всем, что было хорошего и плохого.
Сейчас, приехав на пятидесятилетие родного города, Петр Федорович с теплотой и грустью вспоминает о прожитом, о молодости. Печалится, что иных уж нет, а кто далече. Светлого будущего не получилось, оно по–прежнему впереди, на то оно и будущее, но жизнь прошла не напрасно, в ней было все: любовь, надежда и вера.
Подготовила Лариса Стецевич
Заполярная правда 25.07.2003