СУДЬБА КАЗАЧЕСТВА
Издавна на юге Сибири были расположены казачьи станицы и форпосты, которые входили в Минусинский казачий округ, а все казаки, годные к несению военной службы, несли ее в отдельном Красноярском казачьем дивизионе с центром в городе Красноярске. Так было на протяжении почти двух столетий, пока в России не произошел переворот 1917 года, названный впоследствии Великой Октябрьской социалистической революцией.
Некоторое время назад мне была предоставлена возможность ознакомиться с материалами нескольких архивно-уголовных дел тридцатых годов прошлого века. Не претендуя на истину в последней инстанции, считаю необходимым рассказать читателям правду о трагическом времени в судьбе енисейского казачества. Вот что мне довелось узнать, листая страницы архива.
...27 апреля 1933 года ОГПУ передал материалы в суд. В деле значилось, что благодаря бдительности чекистов на юге Запсибкрая «раскрыта повстанческая белогвардейская организация», в которую входили ячейки, расположенные более чем в двадцати населенных пунктах. По делу проходило и было осуждено в общей сложности 198 человек. По приговору Особого совещания 42 человека были приговорены к расстрелу, 79 граждан получили от 10 до 25 лет ИТЛ, остальные из этой группы осужденных получили по 3—5 лет исправительных работ. Надо признать, что и обвинения всей этой группе лиц были предъявлены весьма серьезные: свержение советской власти вооруженным путем, отмена лишения избирательных прав, отмена принудительных хлебозаготовок, роспуск колхозов и другие, не менее серьезные преступления.
В материалах дела обнаружена краткая историческая справка, в которой сказано: «В годы гражданской войны в Сибири енисейское казачество в подавляющем большинстве своем выступило на стороне белого движения, и следовательно, должно быть уничтожено под корень». Данное указание было исполнено всеми доступными средствами, которые имелись в арсенале ОГПУ. Так, все эти самые «белогвардейские подпольные дружины и ячейки», по странному совпадению, были обнаружены й раскрыты именно в тех местах, в которых проживали казаки-енисейцы.
Обвинения, предъявленные им, написаны словно под копирку. К тем, кто упорствовал и не признавал вину, применялась «конвейерная система допросов», арестованных морили голодом, избивали, ставили у раскаленной плиты на выстойку на 12—15 часов в сутки, не давали спать. Система пыток была изощренной. Так, в протоколе передопроса 1956 года М. Ф. Байкалов, прошедший ад сталинских лагерей, показал, какие пытки были применены в отношении его: «Хорошо запомнились мне допросы следователя НКВД Хохлова, который обвязывал вокруг головы шпагат и при помощи палки туго закручивал веревку. Заключенных били постоянно, многие с допросов не могли дойти до камеры самостоятельно, их тащили волоком...» Есть показания другого уцелевшего узника ГУЛАГа Е. Н. Байкалова: «Следователи Буда и Хохлов ежедневно избивали меня, раздетого догола в сильные декабрьские морозы сажали в ледяной подвал, подключали электрический ток. Через 14 дней я не выдержал, подписал, что они подготовили, а преступления я не совершал...»
По моим данным, полученным в результате опроса старожилов, только в одной бывшей станице Монокской (ныне село Большой Монок Бейского района Хакасии) было арестовано более ста человек. Причем аресты и расстрелы казаков были начаты задолго до печально известных тридцатых годов. Так, уже весной 1920 года в вышеназванной станице были расстреляны шестеро наиболее авторитетных и уважаемых казаков, служивших в разные годы в Красноярском казачьем дивизионе. К настоящему времени установлены их имена, и совсем недавно силами и на средства казаков Абакана, Красноярска и ряда других подразделений ЕКВ в память безвинно убиенных казаков из Монока, их детей, сложивших свои головы на фронтах Великой Отечественной войны, на территории Большемонокской администрации установлен семиметровый православный крест в память рода казачьего, на котором перечислены фамилии всех казачьих родов, проживавших здесь. К слову сказать, это первый и единственный мемориальный знак на территории целого района, установленный в память уничтоженного енисейского казачества.
Не будет преувеличением сказать, что в отношении енисейского казачества власть проводила политику геноцида. Огромное количество семей енисейских казаков было выслано в ссылку, в глухие, неприспособленные места на севере Томской области, где в первую же зиму треть всех сосланных умерла от голода, холода и болезней.
Многие из енисейских казаков отбывали сроки заключения в лагерях Колымы, Дальлага, Севураллага и в других страшных местах. Но не всех удавалось сломить. Даже в тех ужасных условиях они продолжали борьбу за свое освобождение. В этом отношении наиболее показательной является судьба еще одного енисейского казака, Михаила Федоровича Байкалова, сына штаб-трубача Енисейского казачьего полка Ф. И. Байкалова. После отбытия первого срока на Беломорканале осенью 1937 года Михаил Байкалов возвратился домой, а уже 4 декабря 1937 года был арестован вторично, по сфабрикованному делу «О создании боевой повстанческой дружины, антисоветской агитации и т. д.». Следствие по делу вел лейтенант Потапов, который, к слову, сделал в тридцатые годы неплохую карьеру. В его интерпретации выходило, что сумевшие уцелеть в лагерях люди не унимались, снова сколотили дружину, целью которой было ни больше ни меньше, как «свержение советской власти в отдельно взятом районе». Руководителем этой «повстанческой» группы Потапов сделал поручика царской армии Петра Николаевича Колосовского, работавшего в те годы сельским учителем.
В материалах дела обнаружено письмо, которое было послано осужденным Байкаловым на имя Сталина и Ежова из мест заключения. В этом письме он писал, что осужден несправедливо, вина его не доказана. Но письмо до Сталина не дошло, а попало в Управление лагерей Северного Урала, дело было послано на доследование и опять оказалось в руках... следователя Потапова. Тот быстро «нашел» свидетелей, которые подтвердили, что Байкалов «вел агитацию против власти». Теперь известны их имена, но я не стану называть их здесь, так как у них выросли дети и внуки, которые не виновны в неправедных делах своих дедов. А заключенный Байкалов был вызван к руководству лагеря, где ему было объявлено, что «оснований для пересмотра дела нет». И еще дол-гие семь лет он провел в лагерях, освободившись только в 1947 году.
Сергей БАЙКАЛОВ, подъесаул, помощник атамана Саянского казачьего округа.
«Красноярский рабочий. Пятница», 8.08.2003 г.