«ИСТОРИЧЕСКИЙ» КАПИТАН СОЗДАЛ МУЗЕЙ
Уже 11 лет существует музей истории Енисейского речного пароходства. Уникальные экспонаты, очень редкие фотографии... Трудно сказать, сколько материалов собрал за это время бессменный директор музея Михаил Селиванов, сколько порогов оббил, сколько архивов поднял, со сколькими людьми встретился. Титанический труд. А между тем, Михаил Демьянович — сам по себе история. Шутка ли —51 год плавстажа! Но не только в стаже дело.
13 октября этого года Михаилу Селиванову исполнится 85 лет. Родился он на Алтае в 1918-м. После школы решил, было, поступить в геологический техникум в Тюмени, но не получилось. Зато попалось на глаза объявление о том, что продолжается набор в техникум водных путей сообщения. Пошел туда. И, как оказалось, не ошибся. Река, что называется, "затянула". На всю жизнь.
На каких только судах не приходилось работать молодому Михаилу Селиванову... В 37-м, после окончания первого курса, проходил практику на пароходе "Каганович". Судно предназначалось для Тувы, а потому переборки изнутри были сплошь расписаны азиатским орнаментом (на этом пароходе, кстати, в Туву доставляли оружие). Михаил Демьянович хорошо помнит, как они, студенты, поизносились за плавание, пооборвали одежку — работа была ох какая непростая: таскали дрова с гор, грузили врукопашную на борт. А организмы-то молодые, постоянно требуют еды. Так вот премьер-министр тувинский, который плыл на "Кагановиче", желая хоть чем-то помочь, приносил ребятам из пароходного буфета, студентам недоступного, папиросы и красное вино.
Потом были другие суда: "Карл Маркс", "Колхозник", "Спартак", "Мария Ульянова" (бывший "Ян Рудзутак"). Про последний пароход, кстати, рассказывают удивительную историю. Якобы его прежний владелец, Владимир Фуксман, был отправлен в северную ссылку и попал на свое собственное судно. На пароходе его узнали и, отдавая дань уважения, будто бы выделили каюту первого класса, чтобы бывший судовладелец с комфортом доехал до северов.
О тогдашних речниках Михаил Демьянович говорит с нескрываемым уважением. Во время Великой Отечественной он с товарищами возил из Норильска металл на переплавку. Каждая "чушка" весила по 100 килограммов и больше, а тащил каждую всего один человек. Селиванову и самому приходилось носить на себе немалые грузы: "В трюм вели 22 ступеньки, а на тебе — 90 кг... И ничего, справлялись".
Михаил Демьянович рассказывает, что старые енисейские капитаны и матросов в команду подбирали по этому принципу: сможешь взять на себя 12 пудов — добро пожаловать на борт парохода. Не можешь —до свидания. Капитаны знали, что делают, все они сами начинали с матросов, грузчиков, то есть прошли весь путь "с подножия". И понимали: слабому на флоте делать нечего.
"Спартак", "Ян Рудзутак"... Эти названия знакомы большинству из нас по книгам Виктора Астафьева. Вспомните хотя бы его "Кражу" — как северный город встречал первый пароход. "Все, кто способен двигаться, сломя голову бегут на пристань... Весь берег ревет, как на стадионе, чего попало. Духовой оркестр ударяет в тарелки... Люди в праздничной одежде. Откуда-то и пьяных уж дивно набралось. Они плачут, ругаются, в воду лезут. Женщины вытаскивают их из воды, дают по загривкам. Мужики не обижаются на женщин — не тот момент. Пароход возле самого прибежища, бочком-бочком подваливает он к дебаркадеру. Все лезут на мостки. Трещат сходни.
Команде все же удается просунуть трап прямо в народ торцом. Хлынула толпа с обеих сторон, обнимаются, целуются, плачут. Капитан парохода смотрит на все это спокойно. Такая уж стихия. Привык.
Мы спросили у Михаила Демьяновича, как встречали первый пароход в его бытность. Он улыбнулся. "Да что говорить... В Туруханске, Игарке, Дудинке это был нерабочий день. Уже после Енисейска вокруг парохода начинали кружить лодки, народ палил в небо холостыми патронами. Первый пароход —это весна, это событие огромной важности, уж слишком долгая зима на северах..."
Кстати, в Дудинке Михаил Селиванов долгие годы ничего не успевал рассмотреть — местные жители, с которыми установились прочные дружеские связи, норовили пригласить в дом, угостить, поговорить, и после этих встреч ни на что другое просто-напросто не оставалось времени. "Капитаны тогда были в огромном авторитете, как и в царское время", — рассказывает Михаил Демьянович.
Между прочим, "узаконенный" день прихода первого парохода, по свидетельству Селиванова, только где-то в 1955 году, после бурной борьбы, перестали официально считать выходным.
Прекрасно запомнил капитан и то, как возили енисейские пароходы на Север
депортированных немцев, литовцев, даже турков и греков, а также политических
ссыльных. Михаил Демьянович говорит: "Среди наших людей, речников, мало было
тех, кто оправдывал бы все эти бесчинства". Вспоминает, что греки были
прекрасными пловцами, чувствовали себя в воде как рыбы. Кое-кто из них потом
даже устраивался матросом на пароходы. Одна из депортированных гречанок
несколько лет назад приходила в гости к Михаилу Селиванову, а он-то помнил ее в
то время, когда она босоногой девчушкой бегала по улицам поселка Бахта
Туруханского района. Память человеческая — штука интересная...
...Когда ссыльным поволжским немцам пришло время возвращаться назад, на родину,
Михаил Демьянович спросил у них: не жалко ли покидать землю? И услышал такой
ответ: домой, естественно, очень хочется, но страшно жаль оставаться без
привычной уже рыбы — такой в России, по крайней мере, в европейской ее части, не
отыщешь. А как же — чир, нельма... Трудно было с этим расставаться.
А если говорить об овощеводстве, то тут уж переселенцам просто цены не было. Северяне, исконно питавшиеся рыбой и мясом, и в самом прекрасном сне не могли представить, что здесь, на их широтах, можно выращивать в таком количестве картошку, свеклу, морковь, редьку. Дошло же, в конце концов, до того, что суда, плывшие на север, заправлялись "огородиной" не на юге края, как это бывало прежде и стало давно привычным, а именно у поселенцев- "иностранцев".
Через какое-то время Михаила Селиванова перевели работать на юг — он стал капитаном парохода "Академик Павлов". Капитан долго сопротивлялся: одно дело — ходить на Север, где он каждый порог, как пять своих пальцев, знает, а совсем другое — плавать на юг, в Абакан. Но приказ есть приказ. И отправился северный капитан Селиванов в верховья Енисея. Время показало, что не зря. По меньшей мере, тогда он спас нескольких руководителей краевого уровня. Дело было так.
Из Минусинска нужно было увезти министра угольной промышленности. Можно было бы "оттранспортировать" товарища и на паровозе, но тот уперся: хочу, мол, посмотреть, все красоты великого Енисея. Власть предержащие дали команду Селиванову, самому опытному и проверенному. А у того не было даже подходящей каюты для столь высокого гостя. Что делать?
Михаил Демьянович не растерялся — свинтил со своей каюты табличку "капитан", а сам переселился на время к рулевым. Тогдашние кагэбэшники остались довольны условиями, предоставленными министру. Последний был в полном восторге, плыл по Енисею, восхищаясь девственной природой. И в том же прекрасном настроении прибыл на Красноярскую пристань.
Здесь его встречали местные чины, дрожа от страха. Но министр был совершенно благодушен —уж больно понравилось ему путешествие по Енисею. Одним словом, головы наших местных чиновников не полетели с плеч.
Рядовому пассажиру трудно понять, как сложно работать на воде каждый день. Это ведь только кажется со стороны: капитан в белых штанах на мостике — это по-настоящему круто. А на деле все совершенно по-другому.
Михаил Демьянович просто устал. «Живешь все время на производстве, постоянная вибрация, жара, ночные "собачьи вахты". К тому же прежде отопления в капитанской рубке не было вообще, даже стекло переднее не закрывалось... В . какой-то момент Михаил Демьянович понял: пора уходить на берег. А на суше жить оказалось по первости сложно: как-то раз он неожиданно молоко из пакета на ходу пролил — уж больно непривычным было "равновесие" на берегу. В общем, ушел.
А уж когда предложили создать музей, упирался очень долго. Понимал, что это дело - "каторжное". Но в конце концов согласился. И теперь в пароходстве есть прекрасный музей. А Михаил Демьянович Селиванов, его создатель, — самый лучший экскурсовод. Что вполне понятно: Енисей — это его жизнь.
***
К сожалению, музей не открыт для широкого посетителя, поскольку находится в здании пароходства. У Селиванова была замечательная задумка: расположить его на речном вокзале. Получился бы своего рода треугольник — Культурно исторический центр, краеведческий музей и музей пароходства. Но не получилось. Очень жаль. Ведь жизнь всего края связана с Енисеем, и каждый красноярец должен знать имена тех, кто возил людей и грузы по этой "дороге жизни".
Светлана |ФИЛИППОВА.
Фото
Сергея ПЕТУХОВА
Городские новости № 102 (1005), ЧЕТВЕРГ, 11 СЕНТЯБРЯ 2003 года