Остапу Чернобаю третья зона Норильского
горного лагеря до сих пор снится в кошмарах.
В этом году исполняется 50 лет восстанию норильских политзаключенных. Восстанию, с которого началось крушение ГУЛАГа.
26 мая 1953 года по зекам, бросившимся спасать своих товарищей от издевательств блатных, подсаженных на зону, был открыт пулеметный огонь. Четверо заключенных погибли на месте, двое скончались от ран. Зона приняла решение не выдавать тела убитых администрации и похоронила их прямо на территории лагеря. Заключенные отказались выйти на работу и потребовали приезда московской комиссии. После нескольких подставных комиссий в Норильлаг все-таки приехали москвичи. Некоторые из требований заключенных были выполнены, но о главной — пересмотре дел — не было и речи. Восставшие удерживали оборону больше двух месяцев(!). Их морили голодом, угрожали жестокой расправой, но вышли из зоны лишь стукачи.
4 августа восстание было задавлено шквальным огнем.
"Только в клубе убили человек 100, не меньше. Мой товарищ был там после расстрела. Говорил, крови в оркестровой яме было чуть ли не по колено... — Остап Павлович тяжело вздохнул. — Когда-то мне мамка сказала, что я родился в рубашке. Наверное, эта рубашка меня и спасла".
На проспекте имени газеты "Красноярский рабочий" живет на вид обычный дедушка — Остап Павлович Чернобай. О прошлом своем говорить не любит, поэтому мало кто знает, что дедушке иногда по ночам снятся кошмары. О той — гулаговской — стране Советов.
Двухмесячный этап Одесса — Дудинка — красноярская "Бутырка", Владимирский централ то и дело всплывают в памяти. 9 долгих норильских лет. 50 лет Остап Павлович мечтает обо всем этом забыть, и 50 лет ему это не удается.
Рассказывать о норильских событиях пятидесятилетней давности Остап Павлович Чернобай поначалу отказывался. Сослался на дела, а потом добавил: "Я ведь тогда подписку о неразглашении давал. А вдруг власть переменится, и что — опять по этапу?.. Старый я уже". "Не переменится, Остап Павлович. Просто обязана не перемениться", — ответила я и попросила не отказывать так сразу, дать себе немного времени на размышление.
Часто на сложные вопросы ответы находятся неожиданно. Не нужно долго гадать, что такое гражданское мужество. Перешагнуть свой страх — оно и есть. Остап Чернобай смог перешагнуть его. Тогда, в 1953-м, участвуя в восстании, и теперь — рассказав о нем.
Мать Остапа Павловича — одесситка, отец — сельский учитель из-под Одессы. Обосновавшись в селе Разношенцы, в молодой семье Чернобаев 7 декабря 1925 года родился сын Остап. "Голод лагерей мне был не в новинку, — вспоминает Остап Павлович. — В восьмилетнем возрасте я пережил такой страшный голод, что лагерные пайки потом мне казались отличной пищей. Наша соседка заживо съела своих детей — вот такой был в 1933 году на Украине голод".
В 1941-м, когда село заняли немцы, юноша закончил 9-й класс.. "Чтобы не отправили в Германию, поступил учиться в немецкую школу на агронома, — рассказывает Остап Чернобай. — Загорелся идеей национального освобождения. Зачитывался Шевченко, восхищался Хмельницким, На этой волне в 16 лет вступил в "Организацию украинских националистов". За что и поплатился".
С приходом Советской Армии в 18 лет Остап Чернобай стал работать агрономом сразу в двух соседних деревнях. Связь с националистами потерял. Может быть, все и обошлось бы, если бы не выдал друг, рассказавший "где следует" о национальном прошлом Остапа Павловича.
20 мая 1944 года Остапа Чернобая отправили в Одессу. Там был суд. Далее 25 лет каторги. Из Одессы в Красноярск везли полтора месяца. Все это время заключенные жили на сухом пайке. Сел тогда в эшелон Остап Павлович крепким парнем (80 кг веса), а приехал в Сибирь дистрофиком (45 кг). Из Красноярска на теплоходе "Мария Ульянова" был отправлен в Норильск, где был определен в третью зону — для особо опасных политических заключенных. Работал на котлованах, карьерах (поначалу в кандалах, потом кандалы сняли). 9 долгих норильских лет значился под номером Ш-732.
"В начале лета 1953-го (точную дату не запомнил. — Ред.) к нам подсадили блатных (уголовников). Администрация подсунула им ножи, и в зоне начались издевательства. "Ребята, спасайте", — закричал кто-то из барака. Наши ребята на помощь и ринулись.
На бросившихся на выручку политзаключенных посыпались автоматные очереди. Убитых было шесть человек. Мы их не отдали и похоронили около клуба. На работу не вышли, стали требовать комиссию. Администрацию в зону не пускали, сами не выходили. Генерал, начальник лагеря, приезжал, уговаривал бросить забастовку. Сначала уговаривал, потом угрожал. Поддались немногие — в основном стукачи. Кому-то в голову пришла идея писать листовки. Запускали их в небо, как воздушных змеев. Говорят, наши послания долетали до Игарки. Помню, я написал: "Передайте в Москву, что над нами издеваются!"
Потом приехала комиссия. С ней вел переговоры избранный забастовочный комитет. На уступки нам пошли, но не на все: номера отменили, домой писать разрешили (2 раза в год), а вот рабочий день, как мы требовали, не сократили. А уж дела, тем более, никто пересматривать не стал.
4 августа в 4 часа утра лагерь окружили машины, Солдаты, пьяные, напролом пошли в зону, открыли пулеметный огонь. Была настоящая бойня. Всех, кто был в это время в клубе, расстреляли. В верхней зоне была страшная расправа, я в это время жил в нижней зоне. В нашем бараке прошлись лишь несколькими очередями — я успел шмыгнуть под нары".
С лейтенантом, "сортировавшим" зеков на активистов и неактивистов, у Осипа Павловича были давние счеты. Когда-то именно этот старлей вербовал его в стукачи. Махорки обещал, сала. Чернобай отправил его подальше. И вот теперь на сортировке стоял именно этот старлей. Остап попал в активисты.
"В 10-м отделе Норлага над нами хорошо "поработали" — мне разбили голову. Побежала кровь, а в это время мимо проходил начальник зоны. Закричал солдату: "Бей, да без крови!" Так, "без крови" у кого все ребра были сломаны, у кого почки отбиты".
Из всех лаготделений таких, как я, собрался целый состав. Через Дудинку мы прибыли в Красноярск, а там — кого куда. Меня и еще несколько сотен человек отправили во Владимир (знаменитый Владимирский централ).
К тому времени за плечами были 9 лет лагерей — калачом я был уже тертым. Во Владимире сразу смекнул, что в тех бараках, куда нас определили, зиму не пережить. Поэтому я инсценировал побег. Зиму просидел в здании самой тюрьмы. Когда весной вернулся в барак, он поредел раза в два, не меньше.
А потом к нам приехал генеральный прокурор, сказал, что среди нас много невинных. Для пересмотра дел все-таки была создана комиссия!
Летом 1954 года — опять по этапу в Сибирь. Но уже не в Норильск, а на восток — в Тайшет. Там в конце 1954 года мне и объявили, что дело пересмотрено, 25 лет заменены на 10. А я к тому времени уже отсидел 10 лет и несколько месяцев".
Пожив в Красноярске, Остап Павлович уезжал на Родину, но счастья своего там не нашел. Вернулся в Сибирь, еще и родственников сюда привез. Говорит, там голодно было, здесь — сытнее. Так в Красноярске и остался.
Для своих 77 лет Остап Павлович полон сил. Даже решился на дальнюю поездку к родственникам на Украину. Видимо, признается, любовь к физкультуре помогла, а еще твердость характера. А может быть, все дело в рубашке, в которой мать родила?..
У подножия горы Шмидта на мемориальном комплексе "Норильская Голгофа" в середине июля, в дни 50-й годовщины восстания, прошел поминальный митинг. Руководители Норильска, горно-химического комбината, простые граждане почтили память погибших в 53-м.
Директор ГМК "Норильский никель" Михаил Прохоров, в частности, сказал, "Самой лучшей памятью этим людям будет построение демократического общества в нашей стране". Исполняющий обязанности главы Норильска Лев Кузнецов считает, что "памятником людям, прошедшим через все это, является сам город, комбинат. Норильск -- в память погибшим, живым, молодым".
Директор Музея освоения и развития Норильского промышленного района, председатель норильского отделения Всероссийского общества "Мемориал" Светлана Слесарева рассказала собравшимся: "Норильск старше своего городского статуса на 18 лет. Его совершеннолетие пришлось на 1953 год, знаковый для страны и Норильска, когда, после Сталина, система ГУЛАГ дала глубокую трещину. Более 300 тысяч человек, прошедших лагерь, -- талантливые инженеры, художники, музыканты, актеры и простые граждане своей страны".
А в конце сентября в Москве прошла встреча активистов -- участников восстания. Люди-легенды отечественной истории приехали в столицу России из Украины, Литвы, Санкт-Петербурга и других городов. Работники Норильского музея рассказали собравшимся о том, как сохраняется память о тех днях. Подарили подарки. Несколько участников встречи были приглашены в Норильск на День памяти жертв политических репрессий 30 октября.
Татьяна СОБОЛЕВА
«Вечерний Красноярск» 3 октября 2003 г.