Сентябрьской ночью 2003 года в Красноярском аэропорту встречали гостей из Японии. Разлука длиной в шестьдесят лет закончилась...
А началась эта история в тридцатых, в Харбине, когда японский чиновник Кацуми Тобари влюбился в юную русскую официантку Валентину Шавкунову. И она в него тоже. Не помешали ни разница в возрасте (Кацуми был вдвое старше), ни разная вера. Кацуми, чтобы не расставаться с любимой, принял христианство и взял себе второе имя — Виктор. Семья жила счастливо — родня с обеих сторон скоро примирилась с этим браком, тем более, что и Кацуми, и Валентина умели ладить друг с другом и с родственниками. В одних комнатах стелили циновки, в других ковры, русские блюда сочетали с японскими. Родились две дочери. Родственники (среди которых был и племянник Масами Тобари) часто приезжали в гостеприимный дом.
В 1945 году в Харбин вошла Красная армия. Кацуми погиб, и о судьбе его жены и детей японские родственники ничего не знали. Пытались искать, слали запросы. Бесполезно.
В 2003 году 86-летний Масами, профессор археологии, рассказал эту историю русским коллегам из Токийского университета. Одного из них осенило: почему бы не сделать поиск в Интернете по девичьей фамилии Валентины?
И точно — на сайте красноярского общества «Мемориал» такие сведения нашлись. Не о самой Валентине, но о ее брате, Владимире Константиновиче Шавкунове, который тоже жил в Харбине, был арестован СМЕРШем, отсидел несколько лет в Тавдалаге и наконец попал в Красноярск. Хоть какая-то ниточка! На следующий день в Красноярске получили по электронной почте письмо: знаете ли вы что-нибудь о Валентине Шавкуновой и ее дочерях?
Если до этого момента время измерялось десятилетиями, то теперь счет пошел на минуты. В мемориальской базе данных координаты Шавкуновых нашлись моментально. Не прошло и часа после получения письма, а мы уже созвонились с дочерью Валентины Константиновны (самой ее уже, увы, не было в живых). Еще через несколько минут в Японию ушло электронное письмо с номером телефона Кунико-сан (так звучит японское имя Веры Викторовны Тобари). Вскоре в квартире Шавкуновых раздался звонок. И на том и на другом конце провода не сразу смогли сказать что-нибудь — перехватило дыхание. Ведь и Вера Викторовна считала Масами погибшим — он жил в Хиросиме...
А дальше информационный обмен между семьями пошел по нарастающей. Красноярские мемориальцы сфотографировали Кунико-сан, отсканировали ее семейный фотоальбом и послали фотографии по электронной почте в Японию. Оттуда тоже пришли семейные фотографии. Оказалось, что у Веры Викторовны сохранилось японское гражданство.
Приезд же гостей все откладывался. Сначала Вера Викторовна просила подождать до
Пасхи (глубоко верующая, она не могла во время Великого поста жить мирскими
заботами, но новость о нашедшихся родственниках сочла именно благой вестью).
Потом была эпидемия атипичной пневмонии, потом организационные проблемы... И
вот в ночь на 19 сентября двоюродный брат Кунико-сан Нукуми Тобари обнял свою
сестру.
Так воссоединилась русско-японская семья. Казалось бы, случай помог. Или Бог. Все это верно, но ничего не было бы, если бы красноярские мемориальцы пять лет назад не поставили бы своей целью выложить в Интернет весь накопленный архив и, в первую очередь, воспоминания и опросы репрессированных. Не было бы этого — и запрос в поисковой системе в Интернете, сделанный в Японии в марте этого года, не достиг бы цели. Если бы этот случай был единственным, стоило создать сайт только ради него. Но этот случай не единственный, хотя, конечно, самый яркий. И нам он придал дополнительный стимул к работе.
Кстати говоря, сайт красноярского «Мемориала» сейчас активно пополняется в английской и немецкой версиях. И все чаще в гостевой книге стали появляться английские и немецкие сообщения. Заходите и вы к нам в гости — memorial.krsk.ru.
Алексей Бабий,
Красноярское общество «Мемориал»
«30 октября», № 39, 2003 г.