СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ
Недавно в Москве прошел круглый стол "Актуальные проблемы защиты прав жертв политических репрессий". В его работе приняли участие представители отделений Российского общества "Мемориал" со всех концов страны: от Владивостока до Санкт-Петербурга, от Воркуты до Кисловодска. Программа, предложенная для обсуждения за круглым столом Независимым экспертно-правовым советом, не могла не вызвать интерес. Ведь в ней были заявлены выступления правоведов, имеющих высокие ученые звания и научные степени и являющихся авторами и экспертами многих законов, концепций судебной реформы. Многие из них действительно с блеском выступили.
Но вниманию читателей "Хакасии" хочется предложить фрагменты выступления начальника управления Главной военной прокуратуры Леонида КОПАЛИНА. Думается, его сообщение представляет интерес для широкого круга читателей.
Реабилитационные процессы в стране длятся уже 50 лет. В одни периоды времени военные прокуроры занимались пересмотром архивных уголовных дел по политическим мотивам активно, в другие — нет. Все зависело от политической ситуации в стране.
Львиная доля работы проделана, конечно же, в 1953 — 1961 годах. Затем последовал спад, с 1989 года — некоторый всплеск. В 2001 году Генеральный прокурор поставил задачу активизировать реабилитационный процесс. Будь он вялотекущим, пересмотр дел можно было бы растянуть как минимум еще на 50 лет. Ведь на начало 2002 года в архивах министерств и ведомств России нетронутыми лежали еще около 120 тысяч дел, поднадзорных Главной военной прокуратуре (ГВП). Только в Центральном архиве ФСБ хранилось 15 тысяч не пересмотренных нашими органами дел. Сейчас они проверены. Но в этом архиве ждут своего часа еще 12 тысяч дел, поднадзорных территориальным прокурорам. Ими же должны быть пересмотрены еще 43 тысячи дел на местах. А вот мы вышли на завершающую стадию работы.
За время действия закона о реабилитации жертв политических репрессий (он принят в 1991 году — B.C.) военными прокурорами проверено 226911 уголовных дел на 294167 лиц. Реабилитированы 119703 человека. В том числе 24070 иностранцев. В основном гражданское население. После войны при наведении там порядка наши допускали и злоупотребления (речь идет о незаконном вывозе людей — B.C.).
В последнее время мы заня-лись выяснением и собственной истории. В связи с этим безусловный интерес представляет уголовное дело Розовского. Был такой главный военный прокурор в период жесточайших репрессий. Сначала его обвинили в измене Родине. Потом Военная коллегия Верховного суда пришла к выводу: измены нет, а есть должностная халатность. Будучи главным военным прокурором, он не принимал должных мер по надзору за деятельностью органов госбезопасности, которые творили злодеяния. Более того, Розовский давал директивные указания прокурорам на местах не вмешиваться в работу органов госбезопасности.
В материалах дела есть стенограммы партийных собраний Генпрокуратуры (ГВП тогда входила в ее состав). Очень любопытное чтение! На одном из партсобраний, проходившем в 1939 году, начальник отдела Генпрокуратуры Ульянова (она впоследствии была репрессирована) задала Вышинскому и Розовскому вопрос: как вы, генеральный прокурор, и вы, главный военный прокурор, допускаете, что 82 военных прокурора репрессированы, находятся под стражей — и ни одно дело не истребовано, не проверена законность репрессий центральным аппаратом? На массу критических вопросов, подобных этому, Генеральный прокурор СССР Вышинский ответил: я никогда не думал, что у нас такое ремесленничество и пошехонство. Я представляю прокуратуру как первое лицо в Кремле и на международной арене, а мои замы должны были следить за следствием, надзором. Видимо, они недоработали. (Процитировано почти дословно).
Как вы знаете, в годы репрессий было узаконено физическое насилие против неразоружившихся врагов советской власти. Это сталинская директива. Туда, где в 1937 — 1939 годах недовыполняли нормы по количеству "посадочных мест", командировали особо одаренных работников-костоломов из центра. Бригады выезжали на места — и сразу динамика статистики росла. ("Допрос с пристрастием", — заметил кто-то из участников круглого стола. "Допрос с пристрастием — согласился выступавший. — Дубинки". — B.C.). И так мы, например, пол-Монголии репрессировали. Наши инструкторы были и в Монголии, и в других местах.
Как говорил Сталин, у чекиста два пути: либо на повышение, либо в тюрьму. Он периодически их "чистил" и расстреливал безжалостно.
Пожалуй, наибольший резонанс в нашей стране и за рубежом вызвал пересмотр дела в отношении Берии и его подручных после ходатайств ряда граждан.
Ему сопутствовал ажиотаж: были попытки выкупить, выкрасть из дела Берии некоторые документы (например, список женщин, проходивших по нему). Кое-кого пришлось уволить за безобразное отношение к сохранности документов. ("За коммерцию?" — последовал уточняющий вопрос с места "За попытку коммерции". — B.C.).
В свое время дело хранилось в ГВП, но по распоряжению ЦК КПСС на длительный срок оно перекочевало на Старую площадь. Затем вернулось к нам. В деле под грифом "совершенно секретно" есть сведения, представляющие и сейчас гостайну. После решения Военной коллегии Верховного суда РФ о признании Берии не подлежащим реабилитации мы это дело переслали на постоянное хранение в органы ФСБ.
Берия Лаврентий Павлович — первый заместитель председателя Совета Министров СССР, министр внутренних дел СССР — обвинялся в измене Родине, терроризме, контрреволюционной деятельности, а также по указу от 4 января 1943 года об усилении уголовной ответственности за изнасилования.
Военная коллегия Верховного суда РФ все обвинения, предъявленные Берии, оставила, согласившись с доводами, изложенными в заключении главного военного прокурора. Преступные же действия Деканозова, Мешика, Влодзимирского, осужденных вместе с Берией, переквалифицированы с госизмены на злоупотребление властью при особо отягчающих обстоятельствах. Суд пришел к выводу, что они были зависимы от первых лиц.
То, что Берия, Меркулов, Кобулов являлись непосредственными организаторами расправ над видными государственными и политическими деятелями, военнослужащими, деятелями науки, оперативными работниками и руководителями спецслужб, а также их семьями, суд положил в основу обвинения этих лиц, в том числе и в госизмене.
Слухи о том, что Берию застрелили раньше, чем судили, необоснованны. Мой опытнейший коллега изучил дело — а это около ста томов — вдоль и поперек, ознакомился со всеми выписками, экспертизами: все так и было.
Если внимательно изучить вышеприведенную статистику за последние 12 лет, то всякому бросится в глаза большой процент отказов в реабилитации.
В основном отказываем, если из дела видно, что человек был изменником Родины, служил во власовских формированиях, полиции, охранял от партизан склады, железную дорогу, — ну что еще надо? Он выполнял функции немецкого военнослужащего — все ясно, как божий день. К вашему сведению, около миллиона бывших военнослужащих Красной Армии занимались коллаборационистской деятельностью.
Но если по тому или иному делу будет дополнительная информация, будет и дополнительный подход. Все доводы учитываются. Бывают, конечно, спорные вопросы. Но все сомнения толкуются в пользу обвиняемого Презумпцию невиновности еще никто не отменял.
О генерале Вольхине пока мало что знают в нашей стране. А между тем это человек удивительной судьбы.
В начале войны командир 147-й стрелковой дивизии проявлял особый героизм, был награжден.
В августе 1942 года он получил приказ командования 62-й армии (она обороняла Сталинград) нанести контрудар войскам противника в направлении села Верхний Чир, чтобы поставить их в положение окружения. Но разве можно было нанести действительно эффективный контрудар при троекратном превосходстве противника?.. В результате жесточайшего сражения дивизия по сути погибла, остались горстка штаба, немного резерва...
Вольхин в том же году был приговорен к смертной казни за измену Родине. Ульрих — председатель Военной коллегии Верховного суда СССР — внес протест в Верховный суд, чтобы изменили высшую меру наказания на другую. Но он был отклонен. Человек год содержался в камере, ожидая смертной казни.
А потом вышел акт о помиловании. Не исключено, что лично Сталин вмешался, Александра Алексеевича, разжалованного до майора, отправили на фронт. Сначала дали ему роту, потом батальон, потом полк. Майор командовал... полком. Наконец, дали дивизию, звание генерал-майора. Дослужился он до замкомандира корпуса. Но изъятые при аресте ордена Вольхину так и не вернули.
То, что он был судим за измену Родине, всегда тяжелым грузом висело над ним. Он много раз обращался к маршалу Коневу, к другим военачальникам... Его деловую репутацию восстановили, но реабилитация так и не последовала. В 50-х годах Вольхин, отправленный с основной работы, возглавил военную кафедру воронежского вуза. В этом городе он и умер.
Недавно мы подняли дело генерал-майора. Чтобы понять, а были ли у него шансы в крайне тяжелой боевой обстановке, провели экспертизу в Генштабе. Эксперты однозначно сказали: он делал все, что мог в тех условиях. Выходит, из-за того, что не погиб, он виноват. Все поражения на фронтах списывались на человеческий фактор.
Кроме командира 147-й стрелковой дивизии Вольхина, в последние годы реабилитированы дважды Герой Советского Союза Главный маршал авиации Новиков, Герой Советского Союза летчик Меркушев и многие другие.
Не хочу, чтобы создалось впечатление, что мы только генералами занимаемся. Вот типичное дело красноармейца, обвиненного в добровольной сдаче в плен.
Но, как видно из показаний свидетелей и допроса обвиняемого Михаила Завалина, этот водитель в августе 1941 года попал в плен при вынужденных обстоятельствах. Командование сбежало (это цитата), а водители под угрозой быть расстрелянными немцами вышли из укрытия (они прятались во ржи), не оказав сопротивления. Во время конвоирования Завалин бежал из колонны. Вернулся в свой батальон. Сразу же провели проверочку: да, оснований для привлечения к уголовной ответственности нет. Но в январе 1942 года из-за того, что За¬валин посмел выразить сомнения в скорой победе над фашизмом, выкопали-таки материалы того дела. Его осудили на десять лет лишения свободы и на шесть лет поражения в правах, с конфискацией имущества.
Мы же пришли к выводу, что оснований для такого осуждения не было. По закону о реабилитации жертв политических репрессий статья 58-10 (антисоветская агитация) декриминализирована, а обвинение по статье 193-22 (добровольная сдача в плен) ничем не подтверждено.
Мы располагаем материалами о бактериологическом отряде Квантунской армии, который ставил опыты над людьми и убивал их. О нем, пожалуй, многим известно.
А вот подробности того, как фашистская Германия занималась подготовкой к массовому производству бактериологического оружия, лично мне стали известны лишь после того, как были подняты дела на двоих немецких врачей. Капитаны медслужбы занимались исследованием бацилл дифтерии, изготавливали новые виды вакцин, которые до прививки солдатам и офицерам немецкой армии испытывались в лагерях на советских военнопленных.
Более того, в 1943 тад^там создали военный институт микробиологии для подготовки бактериологической войны против СССР. Выращивали бактерии чумы, изготавливали порции противочумной вакцины (к дню капитуляции успели приготовить 20 тысяч инъекций).
Приведенные факты объективно подтверждены материалами Нюрнбергского процесса. Международным военным трибуналом установлено, что "в июле 1943 года началась экспериментальная работа, связанная с подготовкой к кампании бактериологической войны. Советских военнопленных использовали для этих медицинских опытов. Эти мероприятия не были осуществлены, возможно, в связи с быстрым ухудшением военного положения Германии".
Архивные уголовные дела по политическим мотивам — вечные. Их не уничтожают. А вот как было раньше, сказать не могу. Не исключено, что после назначения председателем КГБ СССР Серова, близкого друга Хрущева, могло быть вычищено очень многое. Мы не находим многих материалов.
Скажем, шведский дипломат Рауль Валленберг после войны в Москве два с половиной года сидел в застенках — и никаких документов. Было время, когда хватали и помещали людей в тюрьмы то ли как военнопленных, то ли как еще кого-то... Прокурорские санкции тогда не оформлялись.
Десять лет комиссия работала "по Валленбергу*. Нашли его паспорт, еще кое-что, а вот материалы дела так и не обнаружили. Закон гласит: если дело не найдено, надо его восстанавливать. Так было в случае со шведским дипломатом, впоследствии реабилитированным. Так было в случаях с нашими гражданами.
Личное дело коммуниста, свидетельства очевидцев, судебное решение — все, что отыщется, надо использовать для восстановления дела.
Время от времени общественность поднимает вопрос о реабилитации Колчака. Александр Васильевич — безусловно, историческая фигура. Никто не оспаривает его огромные блестящие заслуги перед государством российским. Он командовал флотилией на Балтике, Черноморским флотом. Отличался в боях с японцами, неоднократно был ранен... Японцы по достоинству оценили его храбрость: из плена выпустили, вернув ему собственное оружие. Это одна сторона медали.
На ее оборотной стороне — Колчак в роли верховного правителя Сибири. Для того, чтобы мобилизовать людей в свою армию, он применял жесточайшие репрессии. Карательные отряды, действовавшие под руководством Колчака и его ближайшего сподвижника Пепеляева, сжигали деревни, расстреливали заложников, уничтожали баржи с военнопленными. Командиры этих операций производились Колчаком в генералы. Я говорю лишь о том, что есть в сухом остатке, в деле.
Сибирский военный суд принял решение считать Колчака не подлежащим реабилитации. Дело изучалось и в Военной коллегии Верховного суда. Признано: нет оснований для отмены предыдущего судебного решения.
Слышал, где-то установлена мемориальная доска Колчаку. Что же, это наша история — не бывает всех одинаково безвинных и виновных.
Подготовила Вера САМРИНА Фото автора
Абакан — Москва — Абакан
ХАКАСИЯ №232 6 декабря 2003 года