Реабилитированная жертва политических репрессий пытается заставить власти исполнять федеральное законодательство
Владимир Путин объявил ключевой задачей нового президентского срока преодоление бедности. Лозунг "Поборем нищету за три года" не мог не родиться на фоне столь высоких цен на нефть: благоприятная для России мировая конъюнктура, казалось бы, подкрепляет амбиции нашего государства. Но при этом, начав новую кампанию, чиновники умудряются бороться не против бедности, а с самими бедными. Государство не выполняет свои же законы, касающиеся в первую очередь благосостояния социально обделенных. Хотя, вероятно, это тоже такой оригинальный способ борьбы с нищетой. Ведь если беднякам не давать того, что им положено по закону, это скорей их сведет в могилу. А нет человека — нет проблемы.
Репрессированный как член семьи бывшего кулака, родившийся в 1939 году на спецпоселении в Томской области, в 2003 году получивший справку о реабилитации, Виктор Петрович Драничников хочет от Родины всего-навсего бесплатного зубопротезирования. То есть исключительно того, что ему положено по закону Российской Федерации от 18.10.91 года № 1761-1 "О реабилитации жертв политических репрессий". Неоригинальный ответ — нет денег — его не только возмутил, но и подвигнул начать поистине эпическую борьбу с бюрократами всех званий и мастей. С должностными лицами администраций всех уровней — Советского района Красноярска, городской, краевой, с работниками прокуратуры, с представительными властями города и края. Цель борьбы гражданина — заметьте — исполнение закона. Гражданин защищает закон, а чиновники, по словам Драничникова, делают все, чтобы заволокитить проблему.
Реабилитированный Драничников предоставил мне тома переписки со столоначальниками. Тома! Что в итоге?
— Вместо конкретного указания руководителю конкретного лечебного учреждения от конкретного распорядителя расходования бюджетных средств об исполнении закона, — говорит Драничников, — вдруг все должностные лица органов представительной и исполнительной властей города и края те, которые ознакомились с моими обращениями, захотели оказать мне исключительную медицинскую помощь (называя ее почему-то услугой) по организации и финансированию моего зубопротезирования.
Отмечу в скобках: действительно так. Проверял. Одни чиновники предложили "провести льготное зубопротезирование в порядке исключения". Другие — “ оказать адресную социальную помощь",
— На поверку, получается — продолжает Драничников, — что из меня хотят сделать пугало, монстра, пожирающего финансовые средства материальной помощи незащищенным бабушкам, инвалидам и другим бедствующим категориям населения. И это вместо того, чтобы организовать бюджетный процесс в соответствии с законодательством. У меня жена — инвалид первой группы. Она нуждается в материальной помощи. А меня уговаривают перейти ей и другим таким же дорогу в возможном получении этой помощи. Ведь случись у меня снова потребность в протезировании, я снова буду вынужден проходить все эти инстанции, рвать себе нервы в бесплодных требованиях к чиновникам исполнять закон.
Короче, от эксклюзивной услуги, которую ему готовы были оказать, Драничников отказался. Как ответил прокурор Советского района Геннадий Хухрянский, "оснований для проведения проверки... нет". Такие дела: в крае не исполняется закон, и это, по мнению людей, призванных законы блюсти, нормально.
Дело, всего лишь, в том, что "бюджетами не предусмотрено возмещение стоматологическим поликлиникам расходов на льготное зубопротезирование, предусмотренное законом РФ о реабилитации жертв политических репрессий". Но, как справедливо отметила в ответ на обращение Драничникова начальник экспертно-правового управления Заксобрания края Любовь Елизарьева, "льгота по бесплатному изготовлению и ремонту зубных протезов не отменена и не приостановлена. Проблемы межбюджетных отношений не могут препятствовать исполнению законных прав граждан".
—Пожелав найти первопричины неисполнения закона о реабилитации, — говорит Драничников, — я вынужден был заняться собственным расследованием. Выяснил: проблема эта застарелая, ей более 12 лет. Попытки свалить вину на Госдуму, Правительство РФ, Минфин, Федеральное казначейство — несостоятельны. Все причины неисполнения закона начинаются и заканчиваются в городе и в крае. Если и есть вина должностных лиц районной администрации и стоматологической поликлиники, то лишь в том, что они недостаточно активно транслируют свои проблемы на более высокие уровни управления. Но это скорее их беда, которую они подчас успешно перекладывают на реабилитированных.
Кроме того, для решения своих проблем общественные объединения реабилитированных жертв политических репрессий сами не нашли путей к законодательным и исполнительным структурам городской и краевой властей.
У меня накопились горы документов, чтобы квалифицировать действия должностных лиц, специалистов и исполнителей. Доброхоты дают советы — обращайся в суд. А с чем? С заявлением, что в крае закон не выполняется с момента его принятия? Так службы соцзащиты это знают.
Есть прокуратура. Есть система проверок исполнения закона Минфином страны. И в суд надо идти с документами от проверяющих органов, которые бы квалифицировали происходящее, но они этого делать не желают.
Может, такое отношение к реабилитированным — это правильно? Ну, зачем они нужны в процветающем Красноярском крае? Может, их дустом? Да, собственно говоря, и где она, эта реабилитация, — без иллюстрации?
Попрание прав жертв политических репрессий является следствием того, что — вопреки нормативным документам — комиссии по восстановлению прав реабилитированных в Красноярском крае учреждены и управляются исполнительными властями. Тогда как эти комиссии, которым даны весомые функции контроля, возглавлять должны депутаты. Утверждать положения об этих комиссиях должны также органы представительной власти.
У нас же — местечковая экзотика, эдакая эксклюзивная демократия для реабилитированных. Почему местные законодатели никак не раскачаются и не последуют закону?
Цена вопроса—300 (триста) миллионов рублей, ежегодно не востребуемых из профицитного бюджета Российской Федерации. Доколе будет отсутствовать строка расходов на защиту прав жертв политических репрессий в бюджетах края и Красноярска и механизм предоставления льгот реабилитированным?! Иначе: как скоро появятся законодательные нормы по бюджетным правоотношениям города, края, обеспечивающие действительную защиту прав жертв политических репрессий?
Надеюсь, что вдумчивое прочтение отправленных мной в органы власти — для напоминания — федеральных законодательных актов, сделает нас с должностными лицами товарищами по полноценной, без изъятий, реализации закона о реабилитации.
Я - не только "беззубая жертва политических репрессий". Я - еще и экспертконсультант по организационному развитию (управленческое консультирование). И практически разработал проект совершенствования механизма для полноценного исполнения закона о реабилитации. Призываю: давайте, разрешим эту ясно видимую, актуальную для значительного числа жителей края проблему.
Думаю, такая дотошность, какую демонстрирует Драничников, такая готовность тратить собственное здоровье и время на бодание с властью ради кажущегося утопическим желания заставить чиновников выполнять законы — единственный путь, позволяющий гражданам защищать свои права.
Реформы сверху - это, наверное, хорошо, и, спору нет, в ходе административной реформы необходимо ввести стандарты для чиновников, детально расписать, что они должны делать, но пока сами обыватели не научатся тому, что свои права надо, во-первых, знать, а во-вторых, защищать, у нас в стране мало что изменится.
С некоторых пор последней инстанцией в попытках добиться справедливости для русского человека стал Суд по правам человека в Страсбурге. О нем упоминают, демонстрируя готовность идти до конца. О нем вспоминают, отчаявшись окончательно. Уверенные же в себе, в непоколебимости своей позиции, восклицают "Да хоть в Страсбург жалуйтесь! "Показательно, что первый вердикт Суда по правам человека в Страсбурге в отношении России был принят по жалобе ликвидатора последствий Чернобыльской катастрофы, который дважды получал решение суда о том, что государство должно выплачивать ему компенсации, но дважды получал ответ от судебного исполнителя, что тот не в состоянии выполнить это решение, так как в бюджеты эти выплаты не закладывались...
Многие "чернобыльцы" отдали богу душу, так и не дождавшись положенных выплат и реализации прописанных в федеральном законодательстве льгот.
В 90-х годах исполнительная власть нередко просто игнорировала нормативные акты, не подкрепленные реальными ресурсами на их выполнение. Депутаты же подчас исключительно ради собственной политической карьеры ставили перед Правительством задачи, не думая о том, как оно будет их выполнять. Но сейчас-то в казне денег хватает! Чиновники же с 90-х, похоже, усвоили, что федеральные законы, касающиеся бедноты, можно игнорировать.
На самом деле, для того чтобы успешно бороться с бедностью и ее побеждать, денег подчас и не нужно. Главное — преодолеть чиновничьи ловушки, мешающие социально незащищенным сделать свою жизнь более достойной. И столоначальникам следует не столько включаться в "борьбу с бедностью", сколько не мешать людям, самим преодолевать ее.
Коалиция гражданских организаций "Народная ассамблея" провела эксперименты в пяти регионах — Красноярском крае, Воронежской, Ростовской, Пермской и Пензенской области, результатом которых стали конкретные рецепты поведения в будничных житейских ситуациях. Например: "гражданин, имеющий право на получение жилищной субсидии, работает до шести вечера. И организация, которая занимается выдачей таких субсидий, тоже работает до шести. Отпроситься с работы он не может. Что предпринять? Разве этот человек не может подать сведения о себе по почте? Оказывается, это просто никому не приходило в голову. Нужно просто принять инструкцию о допустимости таких обращений".
И еще о выводах "Народной ассамблеи". Правозащитники говорят, что у нас сложилась асимметричная система социальной помощи, при которой выигрывают только те, у кого хоть что-то есть. Например, незаконно репрессированные имеют право на компенсацию своих поездок. Но они должны сначала купить билет и только потом получат возмещение расходов. Бедный человек, у которого нет денег, никогда такой льготой не воспользуется.
Судя по исследованию, законченному недавно в Перми, социальные льготы вообще получают не те, у кого низок доход, а те, у кого высока переговорная сила. Льготы для бедных могут доставаться, в том числе и бедным, но сильным бедным, организованным бедным — или организованным небедным.
Кстати, бедный, неорганизованный, юридически и экономически грамотный Драничников для себя-то всего добился. Ему готовы помогать. Но он отказывается от подачек. Этот чудак говорит: "Мне стыдно перед родными и знакомыми за то, то государство не обеспечивает исполнение законов".
Алексей Тарасов
Городские новости № 37 (1086), 30 марта 2004г.