Алексей Бабий заявил, что «дело Данилова» - это возврат российской судебной системы в 30-е годы XX века, а заключение ученого под стражу дает начало «большому террору», когда интервью зарубежной газете расценивается как «разглашение государственной тайны».
Эрнст Черный сравнил дело Данилова с делами ученых Игоря Сутягина и Анатолия Бабкина, осужденных за шпионаж и предъявил ряд претензий суду присяжных. По словам Черного, суд присяжных не справился со своей функцией: отбор присяжных заседателей был юридически неверным, список их не был опубликован. Сами же сами заседатели обсуждали не тот вопрос, ради которого собрались: «содержали ли сведения, переданные Даниловым, государственную тайну?» Черный усомнился и в беспристрастности присяжных на основании того, что ими был вынесен единодушный вердикт.
Адвокат Данилова Елена Евменова пояснила, что случай, когда ее подзащитный нарушил подписку о невыезде, произошел по ее вине, а точнее, инициативе: Евменова попросила Данилова съездить с ней в Железногорск, чтобы подать прошение. Однако, по словам Евменовой, за этот случай она и Данилов уже получили порицание от суда, и повторно вменить ученому это в вину нельзя. Евменова заявила, что не надеется на оправдательный приговор своему подзащитному, а после завершения процесса намерена добиваться для него статуса «узник совести» и обжаловать приговор в международных судебных организациях.