В свой 54 день рождения я сбежала с урока. Был урок по Древней Греции в Березовской средней школе, и там собрались учителя истории со всего района. А я решила заняться немецкой историей, которая началась в начале сороковых годов прошлого века.
Мое знакомство с немцами состоялось довольно рано. Мне было лет пять, когда к нам в деревню стали приезжать трактористы из МТС. Большинство из них были немцами. В деревне относились к ним очень уважительно. Все они были хорошими специалистами и свою работу делали на совесть. Детская память зафиксировала немецкие фамилии: Шрайнер, Вигель, Керп
После окончания школы я стала учиться в Енисейске. У нас в педучилище директором был всеми уважаемый Борис Францевич Крещук, судя по отчеству, тоже немец.
В одной группе со мной учились девчонки по фамилии Арндт, Булах, Деринг. Национальность тогда никого не волновала - учились себе, дружили, ходили к Ольге Булах на чай с немецким пирогом, ее мама стряпала такие классные пироги, я забыла, как назывались они по-немецки. Жила я во время учебы на окраине города. Окраина называлась почему-то поселком Куйбышево. Остановиться, чтобы задуматься, было некогда, у нас постоянно находились какие-то дела. Поселок называется так, ну и называется, живут немцы, ну и живут - страна наша многонациональная, мало ли в ней разных людей!?
А на уроках истории мы изучали историю партии, революции свои и французские, съезды, конференции, лакированные биографии большевиков. Правда, учебники уже молчали о Сталине. И я даже не знала его настоящей фамилии. Так и закончила я педучилище, не зная настоящего прошлого страны, пройдя мимо стольких интересных людей!
***
Моя самостоятельная учительская жизнь началась за Чулымом - в деревне Удачное, где я подружилась с Марией Генриховной Филюзиной, которая называла себя Андреевной.
Мне так нравилось ее настоящее отчество, и я никак не могла понять, почему его надо менять на русское? Прошло довольно много времени, прежде чем моя подруга рассказала мне, как и почему появились немцы в Сибири. Вот с этого рассказа Марии Генриховны о своей семье началось мое понимание трагической истории русских немцев.
С того времени прошло тридцать три года. Многое изменилось в нас, в нашей стране, которая стала совсем другой, многое ушло в прошлое. Время дает нам возможность взглянуть на прошедшее со стороны.
Эту энергичную учительницу, героиню моей повести, я знала в лицо давно. Мы встречались на районных педагогических конференциях, когда собирались учителя истории. В ней чувствовался бывший комсомольский работник.
Таких убежденных и идейных мы в юности в шутку называли коммунистками. А она и была членом компартии. Помню, когда началась перестройка, мы все переживали крушение идеалов в обществе. А она переживала это особенно остро. Видимо, сказалось ее детдомовское прошлое. Мы, домашние дети, слушали в школе и по радио о жизни страны одно, а дома другое, порой спорили с родителями, доказывая, что они не понимают главного. Родители осторожно объясняли правду жизни, что закладывало сомнения в наши доверчивые сердца. Эти сомнения позволяли нам смотреть на многие происходящие в стране события с иной точки зрения, а не с той, что нам навязывала официальная пропаганда.
Жизнь продолжалась со всеми ее послеперестроечными рытвинами и ухабами. Нам месяцами не платили зарплату, мы бастовали, судились с родным РОНО, нас пытались ставить на место, создавали разные преграды, портили нервы всякими проверками.
Когда жить стало чуточку полегче, случались и праздники. Осенью 2002 года была организована встреча для педагогов-ветеранов. Здесь и произошло более близкое знакомство с Эрной Ивановной Павликовской.
Мы разговорились за праздничным столом. Я поинтересовалась у Эрны Ивановны, как она нашла свою мать: когда-то давно слы¬ала, что они с матерью потерялись во время войны, а потом через много лет нашлись. Рассказ моей знакомой увел нас далеко от праздничного стола. Все шумели, что-то говорили, рядом сидели чудесные люди, но мы уже никого не замечали. Эрна Ивановна заново переживала случившееся, а я слушала, забыв про все на свете.
***
Знаете, - начала свой рассказ моя собеседница, - я очень долго о себе ничего не знала, так как воспитывалась в детском доме с пяти лет.
Детская память сохранила мамино молодое лицо в красивом беретике, да бабушку с больными ногами. Помню какой-то амбар, на приступке лежит бабушка (ходить из-за больных ног она не может). И все, больше ничего не помню. Уже взрослой я смотрела фильм про войну, где немцы уводят людей, среди которых молодая женщина. А на пороге остается маленькая девочка. И почему-то именно этот эпизод вызвал у меня какое-то внутреннее беспокойство. Мне просто стало плохо! И каждый раз, когда я смотрела этот фильм, все повторялось. Мне становилось плохо именно в этом месте!
Я помнила, как меня зовут, помнила, что мою маму звали Павликовской Эммой Ивановной, а папу Павликовским Иваном Ивановичем, знала, сколько мне лет. Но я не помнила своего дня рождения, поэтому в детдоме мне в документах записали такую же дату, как у Сталина - 21 декабря. Память сохранила эпизод, как меня с какой-то девочкой перевозили из одного детского дома в другой. Запомнился школьный класс, где на газетах в углу нас уложили спать. Может быть, это был класс, где мы сейчас сидим, ведь это здание старой школы!? Выросла я в Березовском детском доме. Он назывался тогда специальным детским домом (детский дом для детей репрессированных). В нем в разное время жили разные дети: немцы, калмыки, латыши, латгальцы, литовцы, украинцы. Там я закончила семь классов и поехала учиться в районную среднюю школу. Сначала я жила в общежитии, а потом меня взяла к себе на квартиру завуч школы.
***
Вспоминается март пятьдесят третьего, смерть Сталина, всеобщая скорбь. Казалось, что земля рухнет от такого страшного горя!
На стене большой портрет вождя в траурном убранстве, и я, девятиклассница, в почетном карауле с зареванными глазами. Если бы я тогда знала всю правду! Мало того, что вся моя жизнь изломана по вине этого человека, так я еще всю жизнь должна помнить о его дне рождения!
Летом на каникулах я уезжала в Березовку, где вместе с директором работала - подменяла ушедших в отпуск учителей. Надо было содержать себя. Так я закончила десять классов и поехала в свой детский дом работать уже полноправным воспитателем.
13 августа 1954 года - начало моей взрослой самостоятельной жизни.
Работала я и пионервожатой, потом в райкоме комсомола, потом снова в родном детском доме, постоянно училась, если этого требовала жизнь.
В 1961 году наш детский дом расформировали. Я отвозила последних воспитанников из Березовки в Курагино. Сама после этого уехала в Красноярск и устроилась на работу в детский сад. Потом я закончила еще одни учительские курсы и по распределению попала на работу в наш район, в Симоновский детский дом.
***
Жизнь сложилась так, что мне пришлось снова вернуться в Березовку. Теперь уж надолго. Работала я и в школе, и в садике, и снова в школе учителем истории. Здесь росла моя маленькая дочь. Все эти годы я ни на минуту не забывала о матери. Всю свою жизнь искала ее. Надежда всегда жила в моей душе. Став матерью, еще больше ощутила потребность в родном человеке. Однажды попалась мне книга о Нюрнбергском процессе "В конце концов" (имени автора сейчас не помню). Запомнилась фамилия советского обвинителя - Руденко Романа Андреевича. И пришла мне в голову сумасшедшая идея! Я решила написать ему письмо:
"Уважаемый Роман Андреевич, вы судили немецких фашистов, Вы можете многое, на¬верное, найти мою маму Вам не составит много труда.... Найдите мою маму!... "
Чуть раньше я написала письмо в газету "Новая жизнь", выходящую на немецком языке, с такой же просьбой. Самое интересное, что прокурору Руденко я написала просто: Москва, генеральному прокурору Руденко Роману Андреевичу. Видно, время было уже другое, и письмо мое дошло! Уже через неделю мне прислали извещение, что "...дело принято к сведению". Буквально через три недели после этого пришло сообщение:
"Ваша мама, Павликовская Эмма Ивановна, проживает в Казахской ССР в селе Полудино...".
***
Так я нашла свою маму. Одновременно появилось сообщение в газете о том, что мы с мамой нашлись. Все эти события происходили перед новым годом. В школе конец четверти, отчеты, елка, и меня не отпустили к маме. А она, оказывается, работала тоже в школе, поваром, и ее до каникул тоже не отпустили с работы. И мы считали дни до нашей встречи.
А вот тетя с братом Федором нашлись благодаря газете быстро. Они приехали ко мне. Представьте, каково было им узнать во взрослой женщине пятилетнюю девочку! Тетя признала меня, я оказалась похожей на родственников. Но она еще вспомнила, что у ее маленькой племянницы Эрны было родимое пятно на спине. Теперь уж точно убедились в родстве!
А потом ко мне приехала моя мама. Так получилось, что моя будущая свекровь ехала с ней вместе. Я была дома, когда прибежала соседка: "Эрна Ивановна, к вам идет ваша мама!"
Я схватила пальто, сунула ноги в первую попавшуюся обувь и выскочила на улицу. По дороге к моему дому в простеньком пальто шла пожилая женщина. Из-под платка виднелась прядь седых волос. А память подсовывала совсем другой мамин портрет: молодая красивая женщина, в белом беретике, с модной заколочкой на боку!
Я просто остолбенела и не могла сдвинуться с места, пока мама не подошла! Потом, конечно, были слезы, много слез. Но вот первый миг встречи был таким!
***
Праздник для учителей закончился. Мы разъехались по домам, но история жизни Эрны Ивановны не давала мне покоя. Съездить в Березовку у меня не было возможности, обещанного письма я не получила. А тут мне в день рождения выпала возможность навестить свою знакомую.
Как только наш автобус остановился около школы, я побежала разыскивать нужный дом. Время у меня было ограничено. Эрна Ивановна, зная специфику учительской работы, понимала меня с полуслова. Ее муж, видя нашу спешку, помогал нам разыскивать фотографии. Теперь я не только слушала, но и записывала все, что узнала Эрна Ивановна от своей матери.
"Город, где мы жили до войны, назывался Маркс Штадт, это в Саратовской области на берегу Волги. Семья наша была такой: моя старенькая мама, мой младший брат Федя, твой отец Иван, я, ты и Ваня - твой маленький братик. Я работала на заводе токарем, отец заведующим. Семья была дружная. У нас было много хороших знакомых, друзья. Жили, работали, растили детей. Праздники мы всегда проводили весело, вместе с друзьями. Но хорошая жизнь закончилась в 1938 году, когда однажды ночью арестовали твоего отца. Друзья сразу исчезли. Опасно было дружить с женой арестованного. Хороший мой знакомый, который работал в органах, при встрече сказал быстро и мимоходом, чтоб я не ждала мужа, назад он уже не вернется никогда. Сказал и быстро прошел мимо.
Так мы остались одни. А через некоторое время пришли и забрали меня с маленьким Ваней. Он ведь был еще грудным! Стояло лето, в камере духота, свежего воздуха нет, Ванюшка заболел. Потом меня выпустили. Как меня забирали, ничего не объяснив, так и выпустили без всяких объяснений. А Ванюшка уже не поправился - дома поболел еще немного и умер.
***
Когда началась война, брата Федора забрали на фронт. Где он воевал, что с ним произошло, я так и не узнала.
В этом же 1941 году всех немцев из нашего города отправили в Сибирь. Нас определили в село Тасеево Красноярского края. Но я там долго не задержалась. На уральские военные заводы нужны были рабочие. Моя специальность токаря особенно ценилась. И снова пришли за мной люди из органов и увели, ничего не объясняя. А ты осталась с больной бабушкой.
***
Как же было тяжело нам в так называемой трудармии! Мало того, что работали, как проклятые. Из-за того, что работали на вредном производстве, падали в голодные обмороки. Так еще и охранники издевались над нами.
Как же, "немки, жены врагов народа", можно не церемониться! Особенно тяжело было красивым девчонкам. Отъевшиеся в тылу охранники - мордовороты насиловали, кого хотели и когда хотели. Со мной рядом в бараке умирала молоденькая девчонка. Перед смертью она сказала мне, что охранники насиловали ее по очереди. Она сосчитала тринадцать своих насильников и потеряла сознание, а очнулась уже в бараке. Так эта бедная девочка и умерла.
Не знаю, как я выжила, но видно, так угодно было Богу. После войны нас отправили в Казахстан. Здесь я сошлась с мужчиной, тоже немцем, и в 1947 году родилась у меня дочка Валя. Так что ты не одна на белом свете, у тебя есть сестра. А тебя я не забывала никогда, искала очень долго. Но из детских домов приходили ответы, что такой девочки нет. Отчаявшись, я посчитала, что тебя нет в живых - в детстве ты была очень маленькой, худенькой и болезненной девочкой".
Мама погостила на каникулах у меня в Березовке, а когда уехала, забрала с собой внучку.
У нас тогда не было садика, и мне приходилось таскать дочку всюду с собой. Мы решили с мамой, что после окончания учебного года я уеду в Казахстан. Но жизнь снова распорядилась по-своему. Казахстанский климат мне не подошел, да были и другие причины, и я в который раз вернулась в Березовку. Когда мы с дочкой уезжали, мама сказала: "Видимся, дочка, наверное, в последний раз". Я стала ее успокаивать, обещала приехать на каникулах. Но мама оказалась права - больше я ее не увидела ни живую, ни мертвую. Тяжелая и вредная работа способствовала развитию рака желудка. Умерла она на пятьдесят шестом году, не успев получить ни разу своей пенсии.
Узнав о смерти мамы, мы с мужем поехали на похороны. Но судьбе было угодно, чтобы мы туда не попали. На железной дороге произошла авария, и мы три дня просидели в Ачинске на вокзале. На самолет у нас не было денег. Так и вернулись назад.
***
А моя младшая сестра Валя - учительница иностранного языка, жила с мужем-украинцем в Казахстане. Когда началась эта перестроечная кутерьма, и казахи стали враждебно относиться к русским, они уехали на Украину. Вот в это непростое время мы снова потерялись. Сегодня я не знаю, что с ними, где они живут, не знаю, свидимся ли мы когда-нибудь еще.
Я сейчас на пенсии, отработала 44 года в народном образовании".
Моя собеседница замолчала, а я заторопилась в школу. Урок немецкой истории не по учебнику длился ровно сорок минут. Эрна Ивановна оказалась хорошей учительницей, полученный материал по истории одной немецкой семьи, даже если захочешь забыть, не забудешь.
***
СПРАВКА: немцы в Россию на жительство были приглашены еще Екатериной Второй в Поволжье. До немцев там не было постоянного населения, так всякий бродячий, вольный народ.
Екатерина решила колонизовать данную территорию постоянным населением. При переселении немцам было предоставлено много льгот: давали деньги на переселение, 30 десятин земли (32.7 га), на 30 лет они освобождались от всяких податей и налогов и от рекрутских повинностей. Немецкие поселения отличались от русских чистотой и аккуратностью. Широкие улицы с красивыми чистыми домами были обсажены деревьями. В домах всегда подметены полы, в комнатах стояла мебель. Мужчины и женщины отличались аккуратностью и в одежде. Занимались немцы хлебопашеством, огородничеством, табаководством и разведением горчицы. Немцы принесли со своей родины в Россию культурность, свои знания, свои приемы ведения хозяйства.
***
В 1924 году была образована автономная немецкая республика.
28 августа 1941 года был принят указ о выселении немцев из Поволжья. Правительство опасалось массового предательства. Так русские немцы стали заложниками двух диктаторов: для германцев они русские, а для русских они немцы - для всех чужие!
В 1939 году в нашей стране проживало 1,4 миллиона немцев. С 3 сентября 1941 года пошли на восток эшелоны, в которых находились поволжские немцы. Из бывшей республики было отправлено 438 тысяч 280 человек. Так была ликвидирована республика. Депортации были подвергнуты все жители этой национальности со всех уголков страны. Всех немцев военнопленных отправили в трудармию на шахты и заводы, где они умирали от непосильной работы, голода, дистрофии. Только в наш край в сентябре 1941 года было выслано 67 тысяч человек. В начале 42 года были депортированы 1 миллион 210 тысяч человек. Коренное население не встречало их приветливо. Высланным насильно из Поволжья людям запрещалось иметь приусадебные участки, их перебрасывали с места на место, ущемляли их и материально, и морально. Они должны были отмечаться раз в месяц в комендатуре (и взрослые, и дети, начиная с 16 лет).
А после войны русские немцы до 1956 года находились под административным надзором. Только в 1976 году им было разрешено возвращение на родину.
Т.Чумакова,
учитель Кытатской средней школы
«Вести», № 16 (7134), 16.04.2005 г.
«Вести», № 17 (7135), 23.04.2005 г.