НОРИЛЬСК В ИСТОРИИ
Накануне юбилея комбината на форуме "Мемориала" в Интернете появилось письмо Александра Зиновьева с предложением переименовать или назвать один из норильских топонимов в честь восстания в Норильлаге. "Группа, теперь уже сов сем стариков, участников восстания и бывших зеков, объединившись, повспоминав, подумала, что для просвещенной России неплохо бы было отметить знаком, который можно прочитать, героический поступок советских людей - организацию и осуществление восстания". Это записано и в направлениях деятельности Координационного совета "Норильское сопротивление", который возглавляет хорошо знакомый норильчанам Лев НЕТТО. Лев Александрович провел в Норильске последнюю неделю августа. Перед отъездом он зашел в редакцию "ЗВ".
- Лев Александрович, вы стали известны широкой публике после выхода на ЦТ
программы "Это было", посвященной норильскому восстанию. Чем вы заняты сегодня?
- Я руковожу общественным советом "Норильское сопротивление", который был создан участниками восстания в Норильлаге. Это произошло на московской встрече два года назад.
А популярность моя началась значительно раньше: с того времени, когда брат Игорь взошел на футбольный пьедестал. Даже в лагере благодаря футбольной известности Игоря мне не пришлось испытать все ужасы. После подавления восстания меня не избивали, потому что нарядчик, который знакомил меня в лагере со Старостиным, подсказал, как нужно действовать.
Правда, многие сначала спрашивают про связь с Нетте. Я отвечаю, что это разные фамилии. Но родители мои хорошо знали прославленного Маяковским дипкурьера, а у нас дома даже есть его фотография. Моя мама работала вместе с сестрами Нетте в Наркомате иностранных дел.
Когда Игорь заболел (у него была болезнь Альцгеймера), мне приходилось находиться около него постоянно. Ездил вместе с ним на все встречи, приемы. Здесь я "засветился" уже официально. Но это был в основном спортивный круг. А передача на телевидении вышла в только в 1999-м, в год смерти Игоря.
- Вы сказали, что Игорь Нетто в последние годы жизни был на вашем попечении, а какже его жена - знаменитая актриса Ольга Яковлева, где она находилась в это время?
- Игорь женился на Ольге в 30 лет. К этому времени он был уже олимпийским чемпионом, многолетним капитаном "Спартака", а Яковлева только начинала свою театральную карьеру, приехав в Москву из Запорожья. Кстати, у Игоря тогда была другая девушка, отцу которой не нравилось, что Игорь - футболист. Он был генералом и говорил, что у футболистов весь ум в ногах. А Ольга сразу не пришлась по душе нашей матери. Но брат впервые пошел против ее воли. Конечно, Яковлева не могла дать брату ту семью, о которой он мечтал. Хотя он ее любил до конца жизни и после развода, о котором мы узнали только тогда, когда Ольга позвонила и сказала, что с Игорем что-то надо делать... И мы забрали его к себе, в квартиру родителей на Сретенку. Потом Игорю дали отдельную квартиру. Помог, кстати, Пал Палыч Бородин, тогда помощник президента Ельцина.
А Яковлева за 35 лет ни разу не была в манеже "Спартака", где тренировалась команда. Жены других футболистов этому очень удивлялись. Когда с Игорем там прощались, она спрашивала: "А где это находится?"
- Я где-то читала, что ваши предки - родом из Италии.
- Один журналист вычислил, что у нас одна восьмая крови - итальянская. Кажется, в XVIII веке наш предок из Италии приехал работать садовником в Эстонию. А родители мои познакомились в Москве, куда мама приехала с хутора после февраля 1917 года. Москва тогда бурлила. Мама ходила в красном платочке по разным митингам, на одном из них она и встретилась с сестрами Нетте.
У меня в паспорте в графе "национальность" написано "эстонец", а у Игоря - "русский". В 1939-м (ему тогда было 9 лет) во время переписи он заявил переписчику, что русский, так его и записали.
- В последние годы мемориальская деятельность пошла на спад, а вы при трех "Мемориалах" в Москве организовали еще одну общественную организацию. Кто вам помогает?
- У нас есть связь со всми "Мемориалами" (и международным, и российским, и московским), Музеем Сахарова, Фондом Солженицына.
В период подготовки встречи участников норильского восстания я написал несколько писем с просьбой о финансировании этой встречи. Не буду говорить, кому я писал, в том числе и Михаилу Дмитриевичу Прохорову. Вдень, когда я должен был вылететь в Норильск для съемок фильма "Чистый Нетто", мне позвонили из "Норильского никеля". Оставалось несколько часов до вылета, но я поехал на встречу с Ольгой Юрьевной Голодец. Надо сказать, что я сразу почувствовал ее теплое отношение к себе. Когда мне вручали фирменные "никелевые" подарки, я попросил Ольгу Юрьевну сделать первую запись в подарочной записной книжке. Таким образом, у меня появились ее телефон, электронный адрес. Мы договорились встретиться после Норильска.
Вернувшись, я вновь приехал к Ольге Юрьевне, и мне было сказано, что не надо ни к кому больше обращаться, что "Норникель" поможет в организации встречи. Встреча прошла в сентябре в Музее Сахарова. Все было отлично. "Норникель" выделил микроавтобус на все три дня. Из гостиницы нас отвозили в музей и на обед. Всех встречали и провожали.
С тех пор все эти два года мы в своей деятельности опираемся на поддержку компании. И этот визит в Норильск организован "Норникелем".
- А с Александром Исаевичем вы знакомы?
- Почти каждую неделю я встречаюсь с Натальей Дмитриевной. А с самим Солженицыным пока не пришлось, но есть договоренность о встрече.
Моя жена в 1970-х делала попытку с ним познакомиться, но ей отказали.
- Кто и почему?
- Мстислав Ростропович. Лариса работала в Министерстве культуры в управлении, которое ведало зарубежными поездками. Была референтом, курировала Англию и Америку, поэтому знала и знает многих звезд: и наших, и заграничных. Это было в то время, когда Солженицын скрывался на даче Ростроповича. Жена обратилась к нему с просьбой познакомить ее с Александром Исаевичем. А в ответ услышала: "Лариса, извини меня, но я тебя с ним не познакомлю. Если мы сейчас поедем ко мне на дачу, то завтра тебя уволят с работы".
- Лев Александрович, вы прошли плен, лагерь, а жена ваша в Министерстве культуры работала? Как вы с ней познакомились?
- Благодаря Норильску, где у меня было много друзей. Один из них, москвич, как и я, только много старше, дал мне перед моим освобождением адрес своих родственников. Когда я освободился и приехал в Москву, то нашел его дочь. Мне был31 год. Во-первых, мне надо было закончить школу, во-вторых, пора было думать о личной жизни. Дочь Френкеля Зина познакомила меня со своей подругой из Пятигорска. Лариса закончила институт иностранных языков и работала в Подмосковье. Знаете, говорят, бывает любовь с первого взгляда. Я ее испытал. Когда Зина предложила мне еще одну кандидатку, я ей сказал, что другой не надо. Так и живем. Через два года отметим золотую свадьбу.
А с работой Ларисе помог Игорек: у него были почитатели везде. В тот год после победы в чемпионате СССР он получил отдельную от родителей квартиру, в которой потом жил вместе с Ольгой Яковлевой.
- А как складывалась ваша трудовая биография после Норильлага?
- Поступил в вечернюю школу, закончил ее с серебряной медалью. Без экзаменов был зачислен в Баумановское. В 1965-м закончил МВТУ. Работал два года на кафедре. Потом меня потянуло на практическую деятельность. Мне не совсем по душе была преподавательская работа. И 22 года в Министерстве судопромышленности внедрял автоматизированные системы управления. Оттуда ушел на пенсию в 1987 году. Подумал, хватит с меня. Я много видел в этой жизни, пора отдыхать... на шести сотках. Но шестью сотками, как видите, не обошлось.
Когда мне "подарили" 25 лет и пять поражения в правах, то я очень быстро нашел правильный путь. Друзья предложили мне вступить в лагерную подпольную организацию. И я понял, что не один. Наша партия называлась "Демократической партией России", членом которой я себя числю до сих пор, хотя побывал и в членах КПСС.
- Каким образом?
- В лагере старшие товарищи заставляли нас изучать Ленина. Мой учитель Соловьев считал его великим организатором. Для того чтобы выполнять клятву, которую мы дали при вступлении в партию: сломать эту систему, не проливая кровь россиян, нам следовало хорошо знать Ленина.
Мы считали, что наше оружие - слово - самое сильное, сильнее автомата, атомного оружия. Соловьев говорил, что чем больше в КПСС будет таких, как мы, тем быстрее она развалится. Так и случилось...
Когда меня принимали в КПСС, на собрании в МВТУ выступил один преподаватель, уже пожилой, и предложил повременить... Тогда такое началось! Все проголосовали "за".
- Сыграла роль известность вашего брата?
- Про брата профессура ничего не знала, уважали меня за то, что я прошел ГУЛАГ. А студенты, те, конечно, всегда спрашивали про Игоря, что да как.
- Сколько человек было в вашей подпольной организации?
- Неизвестно. Не было никаких списков. Все передавалось устно. Меня знали, я знал очень ограниченное количество людей. Встречались небольшими компаниями, и я понимал, что все это - единомышленники. Но я не мог с уверенностью сказать, что они были членами партии, потому что я их в нее не принимал. Главное было то, что мы друг друга поддерживали: и морально, и физически.
- Вы тогда были молоды, не было ли в этом элемента игры?
- Какая игра, если человек мог погибнуть. После подавления восстания в Норильске организаторов отправили по другим лагерям "на исправление", а они понесли туда зерна свободы. Когда в Кенгире началось восстание, то председателем забастовочного комитета был норильчанин Юрий Кнопмус, занимавшийся вопросами агитации и пропаганды. Впоследствии его расстреляли.
Россия пережила великую трагедию, поэтому все, кто сопротивлялся новой власти, - герои России.
- Советской власти.
- Знаете, я стараюсь не употреблять это словосочетание.
- Почему?
- Считаю, что это историческое заблуждение. Советской власти не было, была диктатура КПСС, как не было Союза и социализма. В союз вступают добровольно, а социализм, как мы говорили меж собой на партсобраниях, был в Швеции. Вот говорят, что в тот период были достижения. Да, были, но это заслуга людей, а не власти. Россия была великой до революции 1917 года. После революции свое величие она поддерживала штыком и атомной бомбой. Но такого-то величия нам сегодня не нужно.
Меня реабилитировали в 1958 году. Я был на приеме у Руденко. Эта власть восемь лет моей жизни выкинула, молодость мою испортила и вообще - судьбу. А потом она меня реабилитировала. Я получил документ, что я не судим, и только тогда я смог поступить учиться. Годом раньше меня вежливо проводили из приемной комиссии физико-технического института...
Сегодня мы живем не в СССР. У нас демократическое государство - Российская Федерация. И мне эта реабилитация не нужна, она даже обидна.
К тому же замалчивается правда о сопротивлении в период ГУЛАГа. В мае я был в Вильнюсе, там есть общество "Норильские витязи", объединяющее всех, кто был в Норильлаге, участвовал в восстании. Они все в орденах...
- Тяжело ли мысленно возвращаться назад?
- В 2001 году Саша Кравченко, журналист, с
которым мы познакомились на съемках
программы "Это было", сказал, что хочет написать про нас с Игорем. Мы
встретились в издательстве "Известий" на Тверской. И он пять часов меня пытал. К
концу пятого часа я почувствовал, что мне стало не по себе... Когда я вернулся
домой, то понял, что заболел. И была больница, операция...
А через год Саша пришел ко мне радостный и сообщил, что получил грант на съемку фильма по его сценарию. И что мы поедем в Норильск.
3 июля 2003 года съемочная группа студии "Пигмалион" вылетела в Норильск. Эта поездка была удивительной. Когда подлетали к Алыкелю, светило солнце в окружении белых облаков и я подумал: "Боже, как многообещающе меня встречает Норильск". Я был в восторге. Наш оператор тайком снял всю эту небесную красоту. Съемки в Норильске прошли удачно, только документы мы не нашли, потому что искали в поселке Западный не ту подстанцию.
Мы планировали с Кравченко приехать еще раз в 2004-м. Во-первых, чтобы найти документы, во-вторых, чтобы доснять фильм. В монтаже фильма, вышедшего позднее на канале "Культура", Саша уже не участвовал. И вдруг он куда-то исчез. И только совершенно случайно в гостях я узнал об аварии под Тулой, в которой погиб Саша Кравченко. Мне боялись сказать, знали, что для меня он значит. Так Саша остался для меня живым.
И я решил поехать один. У нас была договоренность с Сергеем Викторовичем Аристовым о том, что он поможет мне в поисках. 11 сентября мне позвонили из офиса "Норникеля" и сообщили, что в Норильске в горах выпал глубокий снег.
И вот прошло два года, и снова я в Норильске в надежде разыскать документы нашей лагерной организации, спрятанные в 1954 году в производственной зоне поселка Западный.
- Я знаю, что с организацией "раскопок" вновь возникли сложности, что еще, кроме документов полувековой давности, держит вас в Норильске?
- У меня была интересная встреча с методистом управления образования. Я привез материалы по проведению Всероссийского конкурса школьников "Человек в истории. Россия. XX век". Я был в комиссии предыдущего конкурса, и меня огорчило, что никто из норильчан не попал на призовые места. Я передал материалы по организации следующего конкурса и надеюсь, что норильчане не подкачают.
Не сразу обнаружил я памятник жертвам Норильлага. И что значит "жертвам Норильлага"? Два года назад мы видели проект памятника, который хотели строить. Там все было совсем по-другому. И потом, его хотели поставить перед музеем, чтобы люди видели. А я его даже не заметил, когда шел в музей.
По возвращении мне предстоит поездка на Алтай, где живет еще один из оставшихся в живых участников восстания в Но¬рильлаге.
Беседовала Валентина ВАЧАЕВА.
Фото Зиннура ШАКУРОВА.
Заполярный вестник 19 сентября 2005 г. №173 (2465)