Надо же было случиться такой безвкусице: нынешний президент Грузии Михаил Саакашвили, которого так и тянет назвать просто Мишей, родился в один день со Сталиным. Дата сразу потеряла масштаб, как-то скукожилась и стала смешной. Правда, есть у меня некоторая надежда, что Саакашвили все-таки приобрел день своего рождения, как приобретают нынче автомобильные номера на три "семерки", посты и должности, в обмен на розовые революции. Или - это подарок вождю соратников по партии? В любом случае, красный день календаря сдулся.
Ленин восхищался "чудесным грузином", Гитлер чувствовал в нем "сильного зверя азиатской породы". Борис Грызлов в прошлый, юбилейный день рождения назвал Сталина "незаурядным человеком", отметив при этом, что "перегибы, которые были допущены им во внутренней политике, вождя не украшают":
Я почувствовала незаурядность Сталина, очутившись однажды на больничной койке и обнаружив свою фамилию в списках поступивших, которая, трансформировавшись, звучала не иначе как "Джугашвили".
- Твою фамилию персоналу трудно запомнить, уж извини, - объяснил лечащий врач, - а Сталина помнят все.
Отсвет вождя незаслуженно падал на меня три недели: со мной разговаривали только о пустяках и, боже упаси, о политике. Местные старухи не рассказывали анекдотов, мои проваливались в тишину: койки на время этих словесных "провокаций" немедленно пустели - бабушки выметались в коридор.
Но зато каждый из постояльцев палаты для ветеранов войны старался первым угостить меня чем-нибудь вкусненьким и обязательно познакомить с приходящими навестить их родственниками. Все попытки объяснить, что я - не Джугашвили, закончились тем, что одна из старожилок палаты пристыдила по-партийному прямо.
- Отказываться от такой фамилии! Вся шелупонь уйдет, а он все равно останется.
- Я - русская, и - во-вторых, Вахтангишвили, - размахивая паспортом, взывала я к справедливости.
- Какая разница! - пригвоздила меня бабка. - Ты жила в Грузии, ты одним с Ним воздухом дышала:
...За несколько лет до этого весь наш факультет журналистики Тбилисского университета, сходил с ума от возможности взять интервью у дочери Сталина - Светланы, которая после многолетних заграничных скитаний вернулась на родину отца. Мне, студентке, рисовались "развороты" центральных и западных газет, мечтались разоблачительные ответы "кремлевской принцессы", быть может, ее "экскурсы в прошлое", что-то вроде вечного спора "отцов и детей", который уже не доспоришь - в отсутствии первой половины.
Светлана в интервью отказала всем - и маститым, и начинающим, вскоре и вовсе уехав из Грузии за границу - уже навсегда. Напоследок один из знакомых провел меня на Тбилисский ипподром в те часы, когда там брала уроки верховой езды внучка Сталина.
Светлана, в ожидании урока, сидела на трибуне. Палило солнце, она смотрела сквозь руку на дочь, которая, смеясь, что-то кричала по-английски.
- Город Гори - горе нашего народа, - сказал вдруг мой провожатый, играя оранжевым шариком мандарина.
Мы сидели далеко от дочери Сталина, этих слов она не слышала.
Только взглянула на наш мандарин...
Светлана Вахтангишвили
Вечерний Красноярск 21.12.2005