С чекистской работой лично у меня не сложилось. - Не отказывайтесь, подумайте, - предложил мне на пятом курсе застегнутый на все пуговицы в сером костюме товарищ из органов. - Вы - краснодипломница, в партию, я слышал, стремитесь. К тому же внешность у вас для разведки подходящая. - Зато левый глаз прищуривать не умею, когда стреляю на военной подготовке, и характер у меня - чрезвычайно легкомысленный, - ответила я, нисколько не кривя душой. И, окрыленная комплиментом о внешности, тут же полетела устраиваться на телевидение.
Евдокия Тихоновна Боровлева, когда я ей об этом рассказала, сокрушалась: "Точно легкомысленная! Могла бы хорошую карьеру сделать, с высшим-то образованием. Вон у меня всего семилетка за плечами, и то:" У нее, отработавшей сорок лет в органах госбезопасности, характер и сейчас, в девяносто, кремень. Но, главное, память на адреса, фамилии, лица и явки - феноменальная.
- Евдокия Тихоновна, а стреляете вы метко?
- Ворошиловским стрелком была! До сих пор где-то в шкатулке значок лежит.
- Где научились?
- Еще в комсомоле, в кружке. И когда в органы пришла, в стрельбе от мужчин никогда не отставала. Помню, в Игарке был со мной случай. Там город делится на две части - старую и новую. Чтобы попасть в старый город, идти надо мимо лесокомбината. И вот иду я как-то ночью на явочную квартиру по деревянной мостовой. Справа - лесокомбинат, слева - тундра, сзади - шаги. Догоняют меня двое здоровенных парней. Один хвать за руку, а пистолетик-то у меня в рукаве всегда был. Выхватила я его моментально и говорю: "Уйдите, сволочи, стрелять буду". Парни растерялись. Только вдогонку потом крикнули: "Ты кто такая, что ночью с пистолетом шляешься?"
- А действительно, почему ночью, Евдокия Тихоновна?
- Мы на встречи с резидентами только по ночам ходили. Город - маленький. Все друг друга знают. Зачем людей раскрывать? Им же потом доверять никто не будет.
- Как вы вообще в органы попали?
- В 34-м году туда по комсомольской путевке попадали. Я работала инструктором райкома комсомола: с утра до вечера ездила по деревням - комсомольские ячейки организовывала. А тут вышла замуж. Муж на мои командировки стал косо смотреть. "Ищи, -говорит, - такую работу, Дуся, чтобы дома по вечерам была".
А тут как раз набор в ОГПУ. Меня по решению райкома комсомола и направили. Сначала секретарем-счетоводом, потом оперуполномоченным. В Игарку я улетала уже следователем. Правда, без мужа.
- А он куда же?
- Сережу, вот забыла, на Халхин-Гол, по-моему, забрали. Больше мы не виделись. Только слышала, что с войны он все-таки вернулся: к родителям. Пить вдруг стал много, так и умер. Схоронили его без меня. Так что дочь Галочку я одна растила. Иногда приходилось даже инструкции нарушать. Она - маленькая, совсем без присмотра оставить страшно, так я соседку просила иногда за ней приглядеть. А у нее муж арестован нашими органами. И просить ее об этом категорически было нельзя. Потом мама ко мне переехала, она Галочку и растила.
У меня ведь тоже от отца - только отчество. Ушел на империалистическую в 1916 году и пропал без вести. А родилась я в деревне Бездонной Косаревского сельсовета Новасильского уезда Тульской губернии.
- Как же вы в Сибири очутились?
- Наша деревня была беднее бедного - ни школы, ни больницы, ни лавки. Все избы, кроме избы Гавриковых, соломой крыты. А у них - тесом. Глава семейства, Гавриков, торговлишкой занимался. То соли привезет в нашу Бездонную, то - керосину, то еще какой мануфактуры.
И вот сразу после революции, когда начала советская власть в силу входить, стали из нашей деревни ходоки в Сибирь ездить на разведку - на предмет земель свободных, леса, других угодий. Вернулись, рассказали, что в Сибири земли столько, что на тыщу таких деревень, как наша, хватит. Мы и засобирались.
Родни, желающей Сибирь осваивать, на целую теплушку набралось! Мама с отчимом, бабушка, дядя с семьей. Правда, до Красноярска доехать денег не хватило. Остановились в Мариинске. Здесь отчим пастухом нанялся. А через год мы переехали в село Миндерла Сухобузимского района. Здесь уж я работать пошла. Семье помогать, из нищеты выбираться.
- Сколько же вам лет было, Евдокия Тихоновна?
- Восемь... Нанялась я нянькой - сперва к Ивановым, потом к Русалевым. Потом - к Вандиным. Все лето работала, зимой в школу ходила. Босиком до снега бегала, пока забереги у реки льдом не покрывались. Тогда уж лапти обувала. Так четыре класса, где босиком, где в лаптях, и отбегала.
Потом меня как батрачку рабочком направил в школу крестьянской молодежи - на полное казенное обеспечение. Здесь впервые в жизни мне выдали новенькие валенки и отрез ткани на платье. Ткань была белая с какими-то завитушками. А ноги у меня с тех пор так всю жизнь и болят.
- Вы, говорят, в молодости особым бесстрашием отличались?
- А кто его знает, какое оно - особое? Но через лес ночью одна ездила. Однажды приехала в Каргино - встретить нужного человека. Сижу, с комсомольцами разговариваю, вдруг зовут меня к телефону и требуют срочно выехать в Енисейск на совещание, которое будет проводить начальник управления Ковшук. А время - позднее, к одиннадцати вечера. Запрягли мне лошадь, еду. Тьма - кромешная. А я все равно гоню страх, комсомолка - стыдно бояться!
Испугалась только, когда приехала и узнала, что совещание закончилось.
Но вошли в мое положение, обошлось без последствий. А могли сурово наказать.
- Неужели никогда в жизни не опаздывали?
- Я расхлябанности не выношу. Так и ушла на пенсию, ни разу не опоздав.
- И в каком звании?
- Чуть-чуть до майора не дотянула. Только стала пенсионеркой, как из Москвы пришло распоряжение: впредь всех офицеров, уходящих в отставку, повышать в звании на один ранг. А я осталась капитаном.
Но заработала ордена Красной Звезды, Боевого Красного Знамени и медаль "За боевые заслуги".
- За что?
- За разное. Медалью наградили за поимку дезертира. Имя его не помню, а фамилия была Герасимов. Сообщили, что родом он - из Каменска - как раз мой участок. Я - в сани, и туда. Собрала комсомольцев, расставила по деревне людей, и к ночи его задержали. Оказался совсем мальчишка, к матери шел с войны. Осудили его и отправили назад на фронт - в штрафбат.
Орден Красной Звезды дали за агентурную работу в Игарке. Тогда много иностранных пароходов в Игарку заходило. Не то, что сейчас. Сами понимаете, вражеских элементов хватало.
- Ну, а Красного Знамени?
- Тяжелое дело. Проходил по нему мой бывший одноклассник - Туговиков.
Разговоры вел, что немцы победят, пораженческие настроения колхозникам внушал. А мы пресекли.
- Так, может, просто разговоры одни?
- Да нет. Антисоветчина. Мне агентура доносила, что именно - махровая антисоветчина. И не один он был, вместе с начальником местной почты действовал. И чего их, мужиков, вечно куда-то не туда тянет?
- Отчего замуж больше не вышли, Евдокия Тихоновна?
- Эх, милочка ты моя! Не так-то просто было выйти замуж. Познакомится со мной кто, надо присмотреться к человеку? Надо. Потом проверить через наши органы - нет ли за ним компроматов каких. Пока ответа из управления дождешься, что чист человек - не враг и не пораженец, а ему уже на фронт очередь пришла уходить. Так и утекли сквозь пальцы все мои любови! А после войны и мужчин-то достойных не осталось. И работы всегда много было.
- Что больше всего запомнилось в жизни?
- Помню, как мама корову из Миндерлы ко мне в Енисейск привезла. Смогла ведь! Валеночки те помню, что в школе бесплатно дали. Клуб помню, где с мужем познакомилась. Как с Галочкой в ателье ходила, платьице ей заказывала. Врача помню одного. Он мне однажды очень помог. Сердечный, добрый, милый человек. Не знаю, за что его арестовали, куда увезли. Срок дали или... Больше такого человека я в жизни не встречала.
- А что не сбылось?
- Учиться очень хотела, а не сбылось. Так с семью классами и осталась.
Свадьба красивая не сбылась. Не очень к этому у нас была жизнь приспособленная. А можно, я вам вопрос напоследок задам?
- Конечно.
- Вот скажите мне, какие у людей сейчас настроения?
- Да у всех разные...
- А почему мало улыбаются? Как думаете?
- Наверное, по-прежнему жизнь к этому у нас мало приспособлена.
- А я научилась радоваться любой мелочи. Вот вчера правнучка забегала. Гляжу на нее и себя вспоминаю в молодости. Такой же красавицей была.
Беседовала Саша Романова.
Вечерний Красноярск, 03.03.2006
От Красноярского общества "Мемориал": вот люди, за незаконное осуждение которых героиня статьи получила орден Красного Знамени и не стесняется этим сегодня хвастать:
ТУГОВИКОВ Алексей Прокопьевич, 1914 г.р., русский, уроженец г. Красноярск. Зав. радиоузла в пос. Маклаково. 13.01.1943 ОСО НКВД СССР осужден на 10 лет, подельник Коковкин И.И. 20.05.1965 реабилитирован крайсудом КК.
КОКОВКИН Иринарх Иннокентьевич, 1898 г.р., русский, уроженец г. Енисейска КК. Нач. отделения связи в Маклаково Енисейского р-на КК. 13.01.1943 ОСО НКВД СССР осужден на 8 лет, подельник Туговиков А.П. 20.05.1965 реабилитирован крайсудом КК.
В статье они характеризуются как преступники - при том, что по действующему законодательству приписанные им действия преступлениями не являются. Более того, они их не совершали, что установлено краевым судом Красноярского края 20.05.1965.