День памяти жертв политических репрессий появился в российском календаре пятнадцать лет назад, после выхода в 1991 году Закона о реабилитации. Обычно отмечается он негромко, много в нём горечи, много невыплаканных слёз, много затаённого страха. И нет, пожалуй, такой семьи, где не зажжётся поминальная свеча о родных, сгинувших в гулаговском аду, прошедших через жернова репрессивной машины.
В октябре будет плакаться и Людмиле Константиновне Ковалёвой, жительнице Красноярска. И хотя её отец Константин Иванович Макарычев умер в 1968 году "подчистую" реабилитированным, но болит сердце дочери о его изломанной судьбе, о перенесённых им страданиях и невзгодах.
В отделе спецфондов и реабилитации жертв политических репрессий Информационного центра ГУВД края мне показали его дело. На маленькой, три на четыре, тёмной, словно любительской фотографии он - вчерашний заключённый Степлага, прибывший в ссылку в Тасеевский район. Лицо в ранних глубоких морщинах - зарубках лагерных испытаний. И удивительно добрый, открытый взгляд. Первый листок в деле - расписка, что предупреждён об ответственности за побег или самовольную отлучку с места поселения, что стоило тогда 20 лет каторжных работ.
Константин Макарычев, парторг Орджоникидзевского вагоноремонтного завода, был осуждён "тройкой" НКВД на 15 лет тюремного заключения за участие в антисоветской троцкистской диверсионно-вредительской территориальной организации. Военная Коллегия Верховного суда СССР от 9 июля 1938 года оставила приговор в силе. Впрочем, к тому времени он, по всей вероятности, уже был в Джезказгане, заключённым Степлага - с момента ареста, а это произошло 10 ноября 1937 года, до суда и этапа всё проходило в считаные недели.
За разными справками, анкетами, подшитыми в деле, прочитывается и большая личная трагедия. У вчерашнего зэка, прибывшего на поселение, как он сам отмечает, нет детей, нет жены. А ведь у арестованного Макарычева были сын, дочь и жена! Что стояло за этим "нет", тоже нетрудно представить. Видимо, и сам он не стремился напомнить о себе родным, а, может, и семья, как было принято тогда, для безопасности отказалась от "врага народа". Однако в автобиографии, написанной им в 1954 году, он указывает детей от первого брака - сына Виктора 1928 года рождения и дочь Лидию 1931 года рождения. Указывает и места их проживания - город Сталинград и Минск. При этом замечает, что его первые дети с ним не поддерживают отношения в знак протеста против второго брака. К счастью, позднее встреча и примирение со старшим сыном всё-таки состоялись. Виктор приезжал к отцу, поддерживал и тёплые родственные отношения со сводными братом и сестрой. А вот дочь Лидия осталась непримиримой и "чужой".
Красноярский период жизни для Константина Ивановича Макарычева начался со ссылки в деревне Новобородинке Тасеевского района, куда он был этапирован под надзор комендатуры. Работал в колхозе. За 1952 год за ним числится 521 заработанный трудодень. Вскоре его как человека грамотного назначили счетоводом, а потом и заведующим фермой в колхозе имени Чкалова. Толковость, организаторский талант и не растерянный за лагерные годы опыт руководителя выдвинули его на должность директора маслозавода.
В деревне Хандала того же района, где он потом отбывал ссылку и прожил оставшиеся годы, и женился. В 1952 и 1954 году у него родились ещё сын и дочь, которым он был, как дружно говорят они, замечательным и мудрым отцом. В Хандалу 19 апреля 1956 года и пришло письмо из Верховного суда СССР с заключением главного военного прокурора, где было сказано, что "проверкой установлена необоснованность осуждения Макарычева К. И., и приговор в его отношении отменён". Так ссыльнопоселенец стал свободным гражданином, получившим полную реабилитацию.
- Детьми мы и не знали, и не догадывались, что довелось пережить нашему папе, - с трудом сдерживая слёзы, рассказывала Людмила Константиновна. - Он никогда ничего не рассказывал об аресте и лагере. Это мы узнали позже от мамы. Папа не оставил ни нас, ни маму, даже когда она ослепла. И хотя он работал директором маслозавода, мы богато и сыто не жили. Только по одному разу мы, дети (а он воспитал ещё и мамину дочь), побывали у него на заводе и полакомились мороженым. Помню, поставили передо мной поллитровую банку мороженого, я уже не могу больше есть, давлюсь, а боюсь оставить, думаю: ведь больше сюда не попаду, так надо наесться.
* * *
Семья красноярцев Кузьминых День памяти отмечает 23 января, в день, когда был
расстрелян отец и дед Максим Гаврилович Анциферов. В Книге Памяти жертв
политических репрессий Восточного Забайкалья во втором томе про него написано:
"Родился в 1872 году. Служил в Белой армии. Избирался членом городской Думы и
членом уездного земельного собрания. Крестьянин-единоличник. Арестован 7 августа
1930 года. Расстрелян 23 января 1931 года".
Значатся в той книге и ещё несколько Анциферовых, принадлежавших к купеческому сословию и на ту пору крепких хозяев. Их судьбу ещё раньше решил приказ объединённого государственного политического управления от 2 февраля 1930 года о ликвидации кулачества как класса. На Сибирь был спущен план раскулачивания - 25 тысяч семей. По Акше, забайкальскому селу-городу, - 28. Под этот план и попали почти все Анциферовы, а также их родственники Чистохины, Перфильевы, Батурины. Это про них в том приказе сказано: "семьи арестованных, заключаемых в концлагеря или приговорённых к высшей мере наказания, должны быть высланы в северные районы Союза, наряду с выселяемыми при массовой кампании кулаками и их семьями, с учётом наличия в семье трудоспособных и степени социальной опасности этих семейств".
Вместе с Максимом Анциферовым была арестована и его семья: жена, трое детей и отец, пожилой уже человек. Его, владельца большого дома и хозяйства, обвинили в участии в контрреволюционной повстанческой организации и проведении антисоветской пропаганды, семью раскулачили, то бишь лишили всяческого имущества, выкинув из дома, и выслали в Красноярский край. Так девятнадцатилетняя Капа Анциферова, грамотная и воспитанная девушка, музыкально образованная, оказалась на станции Камарчага, куда добралась вместе со своими братьями, матерью и дедушкой в товарном вагоне с семьями таких же раскулаченных читинцев. Их тут же отправили на лесозаготовки в Нарву. А через год на плотах семейство было отправлено в Красноярск, а далее в Игарку.
Условий тамошнего существования Анисья, жена кулака, не выдержала и умерла. Молодые Анциферовы продолжали жить и работать на стройке, коей в то время была вся портовая Игарка. Там в драм-кружке красавица Капа и познакомилась с Андреем Кузьминым. И хоть был он сыном работника НКВД, их любовь преодолела классовую пропасть, и он не побоялся жениться на девушке-поселенке из раскулаченных. Однако замужество за вольным человеком избавить от страшного звания поражённой в правах не могло, и даже родившиеся в 1940 и 1946 годах сыновья были приписаны к спецкомендатуре. Там и были выданы им свидетельства о рождении.
Принадлежность жены к репрессированным аукнулась семье после войны, хоть и
отважно воевал на фронте Андрей Кузьмин, а Капитолина трудилась все военные годы
на Красноярском мелькомбинате, за что позже была награждена медалью "За
доблестный труд в Великой Отечественной войне". В 1947 году решил бывший
фронтовик переселиться в Белоруссию, которую освобождал и к которой прикипело
его сердце. Пять лет прожили они в городе Рогачёве, где Андрей Андреевич работал
на молочном комбинате. Но семью Кузьминых там так и не прописали. Капитолина
Максимовна догадывалась, что причиной тому её кулацкое происхождение.
- Только вина ли моих предков в том, что поселились они в Забайкалье ради большой работы и толково хозяйствовали? - непростой и безответный вопрос задаёт политической истории страны Владимир Андреевич Кузьмин, младший сын той акшинской "кулачки". - Два года назад я побывал в родных маминых краях, привёз ей горсть земли с того места, где стоял её отчий дом, а потом был райком партии, набрал воды из знаменитого акшинского источника. Порадовался, что акшинцы установили памятник своим репрессированным землякам, что сохраняют благодарную память о них, издали и книгу с фамилиями раскулаченных и уничтоженных в мясорубке репрессий. Мама только тихо плакала, когда я рассказывал ей о её родных местах и показывал фотографии. Всю жизнь она держала в себе боль того времени, таила пережитое. Я догадываюсь, что у неё и поныне не исчез страх, не случайно она никогда раньше не говорила ничего о своих родителях и истории своей семьи. Только призналась недавно, что все её сны - "акшинские", так и снится ей до сих пор детство и юность в отчем доме.
Автор выражает благодарность сотрудникам отдела спецфондов и реабилитации политрепрессированных ИЦ ГУВД Красноярского края за помощь в подготовке материала.
За пятнадцать лет действия Закона о реабилитации жертв политических репрессий в отделе спецфондов и реабилитации жертв политрепрессированных рассмотрено 174 тысячи 372 заявления граждан, запросов организаций и учреждений по вопросам реабилитации и социально-правового характера в отношении 556 114 человек. Справки о реабилитации выданы 491 004 заявителям, отказано - 17 335.
Приём граждан по вопросам реабилитации осуществляется ежедневно с 11 до 13 часов
по адресу: Красноярск, проспект Мира, 87.
Телефоны отдела: 45-99-45, 45-91-66, 45-93-22.
Татьяна АЛЕКСЕЕВИЧ.
Красноярский рабочий 28.10.06
НА СНИМКАХ: Памятник в селе Акша Читинской области - дорогое место и для красноярцев Кузьминых. Справка о реабилитации для Владимира Андреевича Кузьмина - память о репрессиях, коснувшихся семьи.
Фото Валерия ЗАБОЛОТСКОГО и Владимира КУЗЬМИНА.