«Отец пришел из тюрьмы чуть живой. Мы спрашивали: «Папа, за что тебя посадили?» Он говорил: «Не знаю, дети». Через неделю помер»…
«Мама была беременна мной, когда отца арестовали, дом, хозяйство конфисковали. Ей разрешили пожить в бане. Поставили условие: если она скажет, что была у отца батрачкой (они не были зарегистрированы), отдадут часть имущества. Мама отказалась»…
«Мне немного осталось жить и хочется вернуть свой дочерний долг –восстановить доброе имя отца»…
- Была на приеме женщина из раскулаченной семьи. Вспоминала: пришла в школу 8-летней, села на свободное место за первую парту, - рассказывает начальник отдела по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях краевой прокуратуры Людмила Гурская – «Иди за последнюю, кулачка!» -процедила учительница. Дети устроили несчастной травлю, били на переменах. Ни один взрослый не заступился. Детство изломало всю ее жизнь.
Почему страна, каждый второй гражданин которой попал под пресс культа личности, так исподличалась? И были ли исключения из гнусных правил?
- Были. Но тех, кто проявлял порядочность и принципиальность, подводили под статью, сажали или расстреливали, - говорит Гурская, - Одна пожилая красноярка, обратившаяся за реабилитацией, вспоминала учительницу, которая тайком приносила ей сухари. Это был единственный человек, который пожалел девочку, умиравшую от голода (отца посадили, мать выслали, она осталась с дедом-бабкой). Она выжила, а вот жалостливый педагог исчезла. И никто не знал - куда.
С тех пор как в 1991-м появился соответствующий закон, в крае были реабилитированы 52,5 тысячи человек. Волна обращений без вины наказанных пошла на спад: недавно краевая прокуратура пересмотрела последнее политическое уголовное дело. Но на смену отцам пришли дети. В 2001-м в Законе о реабилитации жертв политических репрессий появилась поправка: дети, которое находились без попечения родителей, подвергшихся репрессиям тоже причислены к категории реабилитированных. В крае таких - около 20 тысяч; пока лишь каждый седьмой заявило себе.
Отца Екатерины Агеевой арестовали и отправили в Бурятию в 1933 году. Семерых детей вместе с мачехой погрузили в товарняк, идущий до Казахстана. В Караганде младшие остались ждать решения судьбы в спецприемнике. Старшую сестру Марию и мачеху с большой партией ссыльных погнали в степь. По дороге тех, кто падал, добивали надзиратели. Агеевы оказались среди «счастливцев», которым удалось дойти до реки и получить по куску хлеба. К вечеру прибыла бричка с лопатами. «Вот вам земля и вода ,-стройте дома ,если хотите жить» ,- сказали ссыльным. Бригады, норма, баланда раз в день - все как полагается в советском лагере. Наказание за невыполненную норму - голодная смерть. «Тунеядцев» лишали скудной еды. Трупы копили в огромной яме; когда наполнялась, братскую могилу зарывали. И выкапывали новую. 20 – летняя Мария Агеева выжила только потому, что ей помогал мужик из бригады - видимо бывший строитель.
«А потом прибыла московская комиссия и выяснила, что высланные - только дети с неродной матерью.. и казахстанские мытарства наши закончились»,- пишет Екатерина Агеева. Сирот вернули в Минводы ,откуда забирали. Мачеха уехала в Грозный, к родне, бросив двоих родных детей и пятерых приемных. Малыш Витя умер от голода, остальных поселили в свинарнике. «Еды кулацким детям не давать!»- приказали поварихам. «Мы с Гришей ели из кормушек у свиней, когда никто из рабочих не видел. И траву»,- помнит Екатерина Агеева. Поварихи были добрые - старшим девочкам, Марии и Любе, помогавшим в свинарнике, плескали по - больше чечевичной похлебки.
Однажды Мария, по совету какой-то женщины, отвела Катю и Гришу на железнодорожную станцию и там оставила. Детей забрали в милицию, развезли по разным детдомам…
«Больше я Гришу в жизни не видела, - пишет бабушка Екатерина. – В 1959 году я прибыла из Коми к старшей Марии. Она очень удивилась ,как я могла выжить». Из огромной семьи Агеевых они вдвоем уцелели. Остальные - кто умер от болезней и голода, кто исчез из списка живых, не попав в список мертвых.
Дети – самые честные историки. Их рассказы убийственно правдивы . И хотя сегодня потомки «врагов народа» и «кулаков» - люди преклонного возраста ,каждая строчка их личной истории сквозит болью смертельно раненных ,преданных ,проданных за грош малышей. Они живут с этой болью, и с ней уйдут. Они помнят все. Помним ли мы?
«Меня и в данное время удивляет, какая наша страна бездушная, от самого верха и, кончая низом, завершила свою исповедь 82-летняя Екатерина Агеева. – Часто слышишь и читаешь, что дети у нас на первом месте ,о них страна заботится в первую очередь. Спасибо всем заботникам. Только я оказалась крепче.»
Маргарита Баранова.
"Московский комсомолец" в Красноярске 22.11.2006