История «врага народа»
Жительнице Лесосибирска Нине Соболевой (Авериной) было всего 1,5 года, когда
её с семьей отправили в ссылку в Сибирь.
- В ТОТ день нас просто выкинули на улицу - в чём были, - вспоминает Нина Васильевна. - Не то что одежду - даже ничего съестного не позволили взять с собой конвоиры. Когда провозили в телеге по родной деревне, смелые люди кидали еду. Потом везли поездом из Читы до Красноярска - в закрытых “теплушках”, как домашнюю скотину. Мне было всего 1,5 года. Сейчас поражаюсь - и как такая кроха выжить смогла?
НОВЫМ жилищем семьи Авериных (вместе с сотнями их земляков-переселенцев) стало угрюмое место с тучами мошкары, кругом - непролазные дебри. Даже жилища построены не были, люди жили прямо на земле.
Первый барак - длиной 40 метров - возвели через пару месяцев. В нём поселились только женщины, старики и дети. А трудоспособных мужчин угнали на другие участки в тайгу. Умирали целыми семьями. В морозы покойников не хоронили, а складывали тела штабелями, и их заносил снег…
- От детей Советская власть избавлялась особенно изощрённо, - говорит Нина Васильевна. - Как-то весной приехал к нам врач из Енисейска. Стал выдавать больным детям какие-то таблетки - и дня через три ребятишки умирали. Моя бабушка выбросила эти таблетки, но другим об этом боялась сказать, лишь подруге своей открылась - и её дочка Варенька осталась, как и я, жива. А обезумевшие от горя матери шли корчевать очередные пни, строить “светлое будущее”.
- Недавно услышала, что только за один год - с 1930 по 1931-й - в Сибири погибли 250 тысяч ребятишек! А ведь это были дети здоровых, крепких крестьян. Что же была за власть такая, которая гробила самое дорогое, что есть на земле, - детей? - продолжает Нина Васильевна.
Кстати, бабушку, которая спасла её от смерти, Нина Васильевна вспоминает с особой теплотой. Говорит, редкая была женщина.
- Как-то к нам в посёлок приехали с постановлением - всех женщин обрить “под машинку” - и лишь одна моя бабушка не далась, оставила косу.
Гордую женщину дважды брали под арест. Первый раз её пытали в Енисейске - чтобы золото отдала, которое якобы вывезла из Забайкальска. Второй раз задержали за то, что морковь не так посеяла. Редкие всходы - значит, “происки врага народа”. Пока её мучили, остальная морковь взошла, и бабушку отпустили.
К 1934 году переселенцы немного освоились - на отвоёванных у тайги площадях
появился и свой хлеб, и овощи. Завели коров - дети могли теперь пить молоко.
“Враги народа” даже колхоз организовали свой, который назвали - нет, не имени
Ленина или Сталина, - а “Труженик”. И название оправдало себя - к 1941 году, то
есть, через 10 лет после высадки этого “десанта” на реке Татарка, колхоз уже был
в передовиках производства!
- Зимой ссыльные валили деревья, на лошадях вывозили их к берегу, а летом сплавляли брёвна плотами до Игарки, - говорит Нина Васильевна. - Всё вручную, без отпусков, я даже и выходных не помню - их просто не было. После 1935 года наши люди стали помаленьку оживать. В посёлке уже и магазин построили, и школу. Своеобразное “счастливое детство” было у нас - детей “врагов народа”. Чужих в посёлке не было, а в своей среде такими словами нас никто не называл. Мы даже пионерами были - как и все дети страны.
А потом началась война. “Врагов народа” брали только в штрафбаты (58-я статья!), они воевали вместе с уголовниками - на самом переднем крае - и мало кто вернулся.
- После войны работала я с отцом - летом и зимой пилили дрова для пароходов. Жили на хуторе, ни у кого не было паспортов. В 1949 году ушла на рудник, что в устье Ангары, - там получила паспорт, почувствовала себя свободным человеком. Я выжила, вырастила двоих детей - совестливых граждан для своей родины, - считает Нина Соболева.
А вот когда женщина стала хлопотать о реабилитации своих близких, оказалось, что ни в Енисейске, ни в Красноярске нет никаких документов о том, что эти люди здесь жили.
- Воистину - “тайные лагеря смерти”! - с горечью говорит она. - И в Нижнем Приангарье, и по берегам Енисея до Казачинского - везде были поселения ссыльных. Рычково, Степановка, Белокопытовка - сейчас этих деревень уже нет. Людей было очень много, а никаких документов не осталось… Но всё же я получила реабилитацию на своих родных (посмертно) и на себя - в 1998 году. За это мне добавили пенсию - “целых” 90 рублей! А в списке перечисления добра, которое отобрали у моей семьи, значатся 9 десятин пашни, 9 десятин сенокосных угодий, 6 быков, 6 лошадей, отара овец, стадо коров. За всем этим добром ухаживала одна семья - что же тут постыдного? Почему Сталин так испугался крестьян и их детей, почему бросил умирать в тайге настоящих тружеников? И кто попросит у нас за это прощения? Никто.
Записал Михаил Носов.
АиФ на Енисее 07.03.07