Два года назад в майском выпуске "Краеведа" мы рассказали о трагической
гибели легендарной Марии Бочкарёвой, расстрелянной в 1920 году в Красноярске.
Предлагаем вниманию читателей очерк известного писателя Еремея Парнова о судьбе
этой женщины, опубликованный в выходящей в Нью-Йорке русскоязычной газете
"Курьер" (23.03.2007). Газетную вырезку с этим материалом прислал нам бывший
сибиряк Виктор Ефимов.
"Есть женщины в русских селеньях..." Мария Леонтьевна Бочкарёва была из таких. Что там - коня на скаку! Что - горящие избы! Она и в штыковые атаки ходила, и в мёрзлом окопе сидела неделями, и под артиллерийским обстрелом на проволоку грудью бросалась. Первая и единственная за всю историю женщина - полный георгиевский кавалер.
Мария родилась в 1889 году в селе Никольском Новгородской губернии. Семья, что называется, перебивалась с кваса на воду, и уже с восьми лет девочке пришлось работать по найму: сперва прислугой в доме местного богатея, потом - подсобницей в лавке. Детства не знала, и церковно-приходской школы - тоже.
На редкость смышлёная, до всего доходила своим умом, рано обнаружив завидную хватку в борьбе за жизнь.
Сибирь, куда переселились родители в надежде на щедрость земельных наделов, "блезнула", как изъяснялись тамошние старатели, но выбиться из нищеты так и не удалось. То ли отец оказался плохим хозяином, то ли просто не повезло. И потому забот у Маруси ещё больше прибавилось. Но тянула свою лямку, не жаловалась, и вряд ли уповала на какое-либо необыкновенное чудо впереди.
Может, и могло бы всё повернуться иначе, повстречайся ей хороший работящий мужик. Да не случилось и такого везения. В самый разгар революции 1905 года 16-летнюю Марию Фролкову просватали за Афанасия Бочкарёва, от которого кроме слёз и побоев ничего она не видела, - Афоня оказался запойным пьяницей. Всё, что она зарабатывала, тащил в кабак... Пришлось наняться на неженскую, по тем временам, работу - мостить дороги. Вот тут и раскрылся главный Марусин дар - умение ладить с людьми. Единственная баба на всю артель, она заставила считаться с собой. Скупая на слова, двужильная, безотказная в работе, Мария была замечена подрядчиком. Из укладчицы её перевели в десятники. Денег заметно прибавилось, но и Афонька прибавил в выпивке.
Изнурительный труд, постоянный недосып, безобразные сцены с побоями дома подкосили крепенькую Марусю. Она слегла, а когда малость пришла в себя, узнала, что потеряла работу. Теперь муж, требуя денег, избивал её зверски, чуть ли не ежедневно. Терпеть дальше стало невмочь. И вот однажды среди ночи Мария подхватилась и ушла.
Прошло немного времени, и беглой жене показалось, что светит ей женское счастье. Мясник Яков Бук покорил сердечко, не знавшее тепла и ласки. Да короткой оказалась радость. Яков был лихой жиган: днём сидел в своей лавке, а ночами промышлял разбоем на большой дороге. Развязка наступила скоро. Пришёл околоточный и увёл возлюбленного, а Маруся уж и слёз лить не могла -окаменела от горя. Три дня ничего не ела, не пила, а потом собрала пожитки и отправилась в Иркутск добиваться свидания. Сказалась невестой. Суд приговорил Якова Бука к высылке по этапу в Якутск. Маруся, не раздумывая, последовала за ним, даже не успев запастись тёплой одеждой. Но жизнь в ссылке с Буком оказалась ничуть не лучше, чем с Афонькой. Он так же пил, требовал денег и пускал в ход кулаки. Да и от разбойных навыков ссылка не отучила - ухитрился, будучи под полицейским надзором, ограбить лабаз...
Марию вызвали на допрос в полицию, и она чистосердечно рассказала о похождениях своего возлюбленного, что зафиксировано в сохранившейся записи рапорта пристава:
"Сожительница Бука Бочкарёва, в одну минуту откровенности, вызванной временным раздором с ним, открыла целый ряд преступлений, совершённых Буком в Забайкалье. Здесь фигурируют крупные и мелкие кражи, сбыт и приём краденого и даже разбойное нападение... на почту".
Яков вновь оказался в тюрьме, а Мария, забыв побои и издевательства, принялась хлопотать о смягчении его участи. И случилось невероятное. Ей не только удалось попасть на приём к якутскому губернатору Крафту, но и добиться освобождения буйного сожителя! Ходили слухи, что Крафт сделал её своей любовницей. Если и так, то остаётся загадкой, чем могла привлечь тёмная простолюдинка, к тому же далеко не красавица, столь высокопоставленного чиновника...
Выйдя на волю, Бук запил по-чёрному и вновь принялся истязать свою избавительницу, грозясь зарезать и её, и Крафта. Выдержать эти пытки не хватило сил, и Маруся решила покончить счёты с жизнью.
Маруся отравилась,
на кладбище свезут...
Эта песня уж точно про таких, как она, несчастных. Но Бочкарёва выжила, чтобы последовать за Буком на самый край материка, к Ледовитому океану, в людьми и богом забытую Амгу. Выжить здесь могли только коренные обитатели - якуты и эскимосы. Кроме рыбы и моржового жира изредка, с великим трудом удавалось разжиться птичьими яйцами и съедобными корешками. Она сумела приспособиться и тут. Отлежавшись после очередной порции побоев в каком-нибудь чуме, чувствовала себя почти счастливой. Эх, если бы Яша был хоть чуть-чуть подобрее. Но Яша только всё больше дичал и озлоблялся. В очередной раз избив, он вышвырнул её, полумёртвую, в ледяную темень полярной ночи.
Наконец, как когда-то с Афонькой, она сказала себе: "Хватит!" Прощай, любовь, прощайте, эскимосы...
Почти год пришлось ей добираться до Томска. Первая мировая война была в разгаре. Германская армия прорвала укреплённые позиции на Дунае и вынудила русские войска спешно отступить. 5 ноября 1915 года великий князь Николай Николаевич был смещён, и царь принял верховное командование на себя.
Неизвестно, что именно вдруг всколыхнуло патриотические чувства Марии с такой властной силой, но решила она пойти добровольцем на фронт. И не сестрой милосердия в лазарет, как многие великосветские барышни, а прямиком на передовую.
К тому времени ей уже стукнуло 26 лет. Добраться до командира резервного батальона оказалось сложно. А просьба зачислить в строй произвела на него однозначное впечатление: не в себе баба! От "сумасшедшей" поспешили отделаться. Тогда Мария на последние деньги отправила телеграмму царю. Телеграфист, тоже уверенный, что баба малость не в себе, только рот разинул, когда она уселась ждать ответа. Но ответ пришёл! Кто-то из властей посчитал её патриотический порыв весьма своевременным, и сложный передаточный механизм сработал! Всемилостивейшим повелением государя Марию Бочкарёву зачислили вольноопределяющейся в 4-ю роту.
Там произошёл резкий поворот в её судьбе. Да и во внешности: Мария навсегда рассталась с женским обличьем, как монахиня с миром. Срезала волосы, надела широкие штаны и гимнастёрку, солдатские сапоги да фуражку с кокардой.
- Зовите меня Яшкой, - заявила она однополчанам, решительно и бесповоротно вступая в мужской мир.
В заболоченных лесах Белоруссии рота прошла боевое крещение. А вскоре молва о бесшабашной храбрости "Яшки" прокатилась по всей Второй армии. Она получила четыре ранения, но всякий раз, даже после тяжёлых операций, возвращалась в свой Сибирский полк, ставший для неё и домом, и семьёй, и школой. Здесь унтер-офицер с полным Георгиевским бантом впервые раскрыла книгу. Едва научившись читать по складам, одолела рассказ про какого-то иностранного сыщика...
Про "Яшку" заговорили газеты. Она толково отвечала на вопросы военных корреспондентов, не смущаясь, принимала "героические" позы перед фотокамерами.
Всероссийская слава пришла с Февральской революцией. Сам председатель Государственной думы Родзянко удостоил прибытием штаб фронта, куда заблаговременно доставили нашу героиню. Затем, как в сказке про Золушку, её ждал сверкающий зал Таврического дворца, выступление перед депутатами, беседы с членами Временного правительства под вспышки магния и оглушительные аплодисменты, приёмы и торжественные обеды...
Огрубевшая мужеподобная женщина, чья грудь была сплошь увешана крестами и медалями, говорила о ситуации на фронте со знанием дела, уверенно и достойно.
Обращаться к ней по-военному сочтено было несколько неудобным - чин невелик, а "госпожа" и "сударыня" - как-то не в духе времени. Кто-то из корреспондентов союзных держав заикнулся было: "мадам", но его тут же поправили: "гражданка"!
- Какие настроения нынче на позициях, гражданка Бочкарёва?
- Боевой дух в упадке. Солдаты братаются с немцами, дисциплина ослабла.
- Какие меры нужно предпринять, чтобы исправить положение?
- Перво-наперво убрать большевистских агитаторов и дать дорогу нам, женщинам. Мужикам станет стыдно меняться шапками да раскуривать с неприятелем, когда рядом баба с ружьём. Если в полку будет хоть женская рота, настроения сразу изменятся в лучшую сторону.
Общественность встретила её предложение с энтузиазмом, чего не скажешь о верховном командовании. Генерал Брусилов, выслушав заверения, что женщины не посрамят Россию, ограничился неопределёнными обещаниями.
Всё же последнее слово осталось за Керенским. На торжественном обеде в честь "славной дочери свободной России" Александр Фёдорович произнёс прочувствованную речь, в которой клятвенно обещал всемерную поддержку героическому движению.
Как бы само собой возникло и название первой воинской части: "Батальон смерти имени Бочкарёвой".
Вскоре Мария уже выступала в Мариинском дворце перед толпой восторженных патриоток, готовых хоть сейчас встать под ружьё. Кому-то из них кружил голову романтический хмель, кто-то горел жаждой мщения за погибших отцов, братьев, женихов, иные мечтали встретить в суровой фронтовой обстановке свою судьбу.
У столов, где производилась запись, выстраивались длинные очереди. Окончательный отбор проводила сама Бочкарёва. Лишь примерно одна из десяти удостоилась суровой чести расстаться с локонами и облачиться в гимнастёрку со зловещей эмблемой. Череп со скрещёнными костями не только символизировал готовность пожертвовать жизнью ради победы, но и был знаком отречения от мирских соблазнов - схимой.
Марию произвели в прапорщики со всеми положенными офицеру атрибутами власти, инструктором же к батальону приставили капитана. Ветреным дамочкам и избалованным гимназисткам "мать-настоятельница" в чёрных погонах со звёздочкой категорично давала от ворот поворот.
Движение развернулось по всей России, захватив Закавказье и Туркестан. Жёны Керенского, Брусилова и других видных деятелей возглавили специально образованный "Женский военный союз".
"Батальоны смерти", называемые ещё и "ударными", направлялись обычно в тыловой резерв. Новый главковерх Корнилов и генерал Деникин старались не допускать женщин на передний край, о непосредственном столкновении с противником вообще не могло быть речи, тем более - о штыковых атаках. Но случалось по-всякому: война есть война. И в бои вступали, и в окружение попадали, и гибли понапрасну, оказавшись без всякой поддержки. Бочкарёва со своими "орлицами" всегда оказывалась в первых рядах, терпела все беды военного лихолетья. Газеты, одинаково лёгкие что на хулу, что на панегирик, воспевали "бесстрашных амазонок" и "дев смерти". Зато в советское время "батальоны смерти" сделали излюбленным объектом клеветы и издевательств. Весь огонь сосредоточился на "бочкарёвских дурах", как назвал их Маяковский, охранявших Зимний дворец.
После "залпа" "Авроры" женщины, размещавшиеся на первом этаже дворца, сложили оружие и покинули позиции. Сама же Бочкарёва со своим батальоном находилась в резерве у деревни Олонец.
Большевики, захватив власть, женщин разоружили, а героиню войны препроводили в Петропавловскую крепость. Полученная в последних боях контузия давала о себе знать головокружениями и расстройством зрения. Несмотря на то, что Бочкарёва резко отклонила предложение служить новой власти, её выпустили. Террор только ещё набирал обороты...
Мария отправилась на родину в надежде поправить здоровье, но по дороге революционные матросы вышвырнули её из вагона.
"Боевой восемнадцатый год" вновь позвал "железную леди" под знамёна теперь уже добровольческой армии. То был короткий, но ослепительный взлёт перед развязкой. Корнилов направил поручика Бочкарёву в Америку. Она выступала с речами, призывая к поддержке белого движения, встречалась с президентом Вильсоном, сенаторами, влиятельными финансистами. После Америки - триумфальная поездка в Англию, высочайшая аудиенция у короля Георга V.
И всё же она вернулась на охваченную пожаром родину. Впоследствии на допросе в ЧК объяснила: "Король сказал мне: вы - русский офицер. Ваш прямой долг поехать в Россию... Я сказала королю Англии: "Слушаюсь".
Колчак поручил ей сформировать женский отряд для ухода за ранеными и больными. Она выполнила и это задание, но, отступая под напором красных, "правитель Сибири" даже не вспомнил о передвижном лазарете, бросив отряд и раненых на произвол судьбы.
Бочкарёву арестовали на Рождество. Смерть, столько раз витавшая над её головой, настигла Марию в Красноярске. Ранней весной 1920 года она была расстреляна как "злейший враг революции"...
Еремей ПАРНОВ.
Красноярский рабочий 03.08.2007