Всю жизнь он чувствовал себя «под колпаком». Как любил говорить один их героев старого фильма, «анкетка подкачала».
Анкета Сергея Викторовича Сорокина – фронтовика, рядового великой Победы, награжденного боевыми орденами, одного из организаторов науки и лесной отрасли в крае, профессора – никак не отвечала требованиям строителя коммунизма. За два года до начала войны он женился на дочери священника, врага народа, расстрелянного в 37-м. Были и другие «грехи» в родословной. Чтобы защитить свою семью, он работал упорно, самоотверженно, не жалея сил, не щадя себя. «У меня не было выхода, кроме как быть лучшим», – говорит он сейчас о себе.
Я решила написать небольшую заметку по воспоминаниям фронтовика, что называется, к дате – 64-й годовщине окончания Курской битвы. Это было грандиозное сражение, продолжавшееся 50 дней и ночей. С обеих сторон в нем участвовало более 4 млн человек. После него гитлеровское командование навсегда лишилось стратегической инициативы на русском фронте. Теперь уже немцы оборонялись и отступали.
В кровавых боях на Курской дуге было убито и ранено 863 тысячи советских солдат и офицеров. Те, кто выжил, до сих пор считают, что им повезло. Звания Героя Советского Союза были удостоены 180 человек.
Сергей Викторович Сорокин, которому сейчас уже 90 лет, за Курскую дугу награжден медалью «За отвагу». Признаюсь, шла с некоторой опаской к очень пожилому человеку. Но подтянутый, энергичный, с очень выразительными руками мужчина произвел на меня огромное впечатление. Постепенно наша беседа перестала идти только о боевом прошлом бывшего разведчика. Сорокин рассказывал о себе, о своей семье, о большой и яркой жизни после войны, наполненной трудом, долгом и любовью. Он показывал мне старые фотографии, играл на фортепиано. Рядом звенели голоса двух озорниц, правнучек Сергея Викторовича. А внучка Лика угощала нас арбузом и бутербродами. Выходя из кабинета деда, сплошь заставленного стеллажами с книгами, она неслышно прикрывала за собой дверь. За плечами хозяина квартиры, прислоненный к стене, ее портрет, нарисованный углем. И на той же стене – большой портрет сына Пети, летчика, рано ушедшего из жизни. Это боль отца, которая с годами не утихает.
Ученый Борис Хигир утверждает, что имя человека влияет на его характер, отношение к миру, другим людям. А от этого во многом зависит его судьба. Вот что у него написано о типических чертах людей с именем Сергей. «Сергей – от латинского «стерегущий». Упрямый и настойчивый в достижении цели. Независим в суждениях, оригинален в решении сложных вопросов, изобретателен. Верен своим идеям. Одаренная личность. Яркая индивидуальность. Добросовестен, обязателен, с обостренным чувством долга». Сказано словно про Сорокина. Его неординарность проявилась рано – еще в школе. Он никогда не был особенно усидчивым учеником: слишком много надо было успеть сделать. Спасали хорошая память и широкий кругозор. Сережа одновременно играл в футбольной команде, занимался в драмкружке, учился музыке. Он до сих пор каждый день играет на фортепиано, электронном пианино, много читает, пишет книгу об отце. На фронте не расставался с аккордеоном. Своей музыкальности обязан двумя памятными встречами – с маршалами Жуковым и Рокоссовским. Последний, растроганный исполненным по его просьбе танго «Я возвращаю ваш портрет», подарил Сорокину новый дорогой аккордеон. Но это будет позже, уже после Курской дуги.
А пока Сергей Сорокин – высокий, плечистый детина, русочубый, загорелый, голубоглазый – ходил по родному Минусинску босиком, скинув обутки, едва только стаивал снег. Отец-хирург, которого он боготворил, советовал ему закаляться.
Его отец, крестьянский паренек, сбежал из семинарии в Томский университет, который закончил с отличием, получив диплом врача. Предпочел работу сельского хирурга и следовал этой стезе всю жизнь. Хотя его пригласили в ленинградскую клинику Петрова. Но, проработав там какое-то время, несмотря на все уговоры коллег, он вернулся в Минусинск. В годы Первой мировой войны был врачом в действующей армии. В супруги выбрал дочь священника. Вскоре пошли сыновья. Но революция разрушила привычный уклад и вместе с судьбами миллионов изменила и их судьбу. Родители Сергея Викторовича Сорокина расписались только в 1928 году, прожив вместе больше 10 лет. До этого каждый своим непролетарским происхождением не хотел подвергать опасности жизнь другого.
– Я отца очень любил. Он всегда был для меня примером. Очень хотел стать врачом, но папа отговорил, объясняя, что это тяжелый и неблагодарный труд, – вспоминает Сергей Викторович.
Старший Сорокин предсказал своим сыновьям, до каких чинов те дослужатся в военной карьере. Предсказание сбылось один в один: старший, Петр, стал генералом, другой – полковником. «А ты так и останешься рядовым», – сказал отец Сергею. Тот действительно остался солдатом, а звание ефрейтора получил в конце войны – за взятие Бобруйска. Отец был незримым судьей его поступков и на фронте, и в мирной жизни. В мае 1945 года Сергей Сорокин гулял по сдавшемуся Берлину, с любопытством рассматривая мирных жителей, ловя иногда на себе тяжелые, мрачные взгляды. Видел он испещренный надписями Рейхстаг, но свою к ним прибавлять не стал. С детства помнил наставления отца по поводу любых надписей на стенах и заборах.
– Я горд тем, что в большой Победе есть капля моего участия, но это не повод, чтобы оставлять о себе каракули, – отрезал Сергей Викторович, и в старческих глазах его сверкнула искорка.
На фронт он попал в 43-м из штрафной роты, а в «штрафниках» оказался за связь с дочерью врага народа. На втором курсе Красноярского лесотехнического института он, продолжая семейную традицию, женился на дочери минусинского священника Наташе, девушке с ясными глазами. В них утонул на всю жизнь. За два года перед свадьбой расстреляли отца и брата Наташи. За непролетарский выбор супруги его пять раз выгоняли и восстанавливали в комсомоле. Жена называла его Платон Кречет (когда-то в институте он поставил эту пьесу и сыграл в ней главную роль). Она не раз просила: «Брось меня! Не хочу, чтобы тебя посадили».
– У нас была комната в коммуналке, в которой мы обитали вчетвером: я, жена, теща и двухмесячный сын. Не все люди к нам относились хорошо. Были страшные моменты. Я подумал и подал заявление на фронт, ведь семью фронтовика никто не посмеет тронуть. Так я думал.
Через несколько дней, как его забрали, на их жалкую десятиметровку уже нашлись желающие – какой-то «гэбэшный» чин. Женщин с грудным малышом выкидывали на улицу. Их спасло только письменное свидетельство институтского начальства, где учился Сорокин, что тот добровольцем ушел защищать Родину. А здесь остались его жена и сын. Только тогда их оставили в покое.
Но ничего этого Сорокин не знал. Его определили в штрафную роту, вместе с уголовниками. Припомнили и то, что родная тетя Сергея, выйдя замуж за немца, с 1912 года жила в Германии. Обрядили в рванину, так что он стал похож не на солдата Красной Армии, а на бродягу, и отправили на фронт. До него в теплушке они добирались два с половиной месяца. Выжить среди уголовников «студенту» помогали... приключенческие романы.
– Первое время мне не хватало еды, ее расхватывали другие, а толкаться и отпихиваться локтями, чтобы ухватить свою пайку, было стыдно.
Он стал рассказывать им «Графа Монте-Кристо», потом еще что-то, и у него тут же появилась еда и даже баян. Исполнив романс Петра Лещенко «Стаканчики граненые», Сергей завоевал авторитет среди своих «сотеплушников».
На Брянский фронт они прибыли в апреле 43-го. Его определили в разведку 916-го стрелкового полка. А через какое-то время командующий дивизионной артиллерией забрал его в артиллерийскую разведку. В его задачу входило обнаруживать огневые точки противника. Наблюдательные пункты устраивал где придется, иногда на деревьях. Вел наблюдение много часов, под рукой имея только бинокль. Данные сообщал по телефону в часть. Гитлеровцам такой наблюдатель как бельмо в глазу, они всячески старались его обнаружить и уничтожить. Чтобы выжить, разведчику приходилось держать свой страх в узде, ясно мыслить, действовать четко, ползать быстро. Однажды его чуть не обнаружил немецкий патруль, пришлось свалиться на дно воронки и притвориться мертвым.
– Я, конечно, боялся, но всегда почему-то после того, как уже все случилось, – признается с усмешкой фронтовик.
Начав наступление 5 июля 43-го, через неделю гитлеровцы выдохлись и перешли к обороне. Вперед пошли наши войска. Примерно на 25-й день с начала наступательных боев на счету разведчика Сорокина числилось разведанных и уничтоженных: 15 дзотов, 13 орудий, 26 пулеметных огневых точек, 4 минометные батареи и 3 склада боеприпасов. Сорокина и его друга-минометчика, с которым они работали в паре, представили к званию Героя Советского Союза. Но замполит части решил: «Хватит и медали!» И рядовой получил «За отвагу». Позднее он был награжден еще одной медалью, «За боевые заслуги», и орденом Красной Звезды. Но бои – это не все, из чего состоит война.
– Мы не только воевали, – говорит Сергей Викторович, листая альбом с фотографиями, – мы там жили! Было место и время шутке, музыке. Без этого невозможно было выжить.
И он рассказал о том, как однажды командир отправил его в распоряжение части РСУ («катюши») и он играл там во время боя, под свист улетающих в сторону врага реактивных снарядов, любимую всеми «Катюшу».
– Мы испытывали колоссальное напряжение, трудно было с уверенностью сказать, кто победит в сражении. Но когда я играл, видел, какое огромное впечатление на бойцов производит музыка.
После войны Сергей Викторович брался за самые трудновыполнимые и ответственные поручения и успешно доводил их до конца. В 60-е руководил научно-техническими учреждениями лесной отрасли в крае.
Он всегда себя считал коммунистом, но в партию его приняли на 46-м году жизни, после хрущевской оттепели.
Его поступками и стремлением добиваться успеха, как бы ни было трудно, двигали две мощные побудительные силы: благоговение перед авторитетом отца и желание защитить сначала любимую жену, а потом сына. От ареста, ссылки, подозрений, несправедливости, голода и лишений, зависти и косых взглядов. Сергей – стерегущий, он любит повторять: «Я работал так, что меня уважали даже подлецы!»
Галина Эйснер.
Вечерний Красноярск 22.08.2007