В
небольшом городке на Западной Украине простые люди жили своей жизнью, учились,
работали, растили детей. Во всяком случае, пытались это делать. Но — польская
власть менялась со-ветской, потом пришла немецкая оккупация, потом — Великая
победа и снова советская власть. Просто жить не получилось...
Старший брат сгинул во Франции, младшего брата зверски замучили, мать и сестры сосланы в Архангельскую область, самая младшая — в детдоме. И сама Анна Майданская в 1946 голу оказалась в норильском лагере — совсем молоденькая, двадцатилетняя девушка, объявленная, как и тысячи ее сограждан, врагом народа и осужденная на 10 лет с поражением в правах на 5 лет. Весь свой срок Анна Васильевна отбыла «от звонка до звонка».
В нашем журнале мы публикуем небольшую часть ее воспоминаний о самых тяжелых годах жизни. В них Анна Майданская коснулась отношений, которые складывались между людьми, независимо ни от чего — по ту или эту сторону колючей проволоки находится человек, какой цвет волос или глаз, мужчина он или женщина...
***
Это было в 1949 году. Совсем силы покинули меня. Я пошла на приём в медсанчасть. Врач (заведующая) меня послушала и освободила от работы. На следующий день нас, больных, собрали и в сопровождении конвоя отправили в центральную больницу. Мы шли пешком несколько километров. На улице мороз и сильный ветер, люди еле передвигались. Обессиленные, мы наконец-то, добрались до центральной больницы. Сделали рентген и обнаружили у меня затемнение на правом лёгком. Доктор внимательно ко мне относилась, выписывала лечение и долго не выводила на работу. Я очень благодарна ей за то, что она спасла от смертельной болезни. Фамилия её - Гультяева.
Когда я освободилась узнала, что она вышла замуж за главного инженера Горстроя, бывшего заключённого по имени Пода...
***
...Нас периодически десяток человек выводили на работу в пошивочную мастерскую (в моем личном деле было записано, что у нас была трехгодичная школа, где изучали технологию шитья разного направления). Мы выполняли массовый пошив одежды для лагерных работяг. Заведующая пошивочной хорошо ко мне относилась, подарила мне два куска материала, чтобы я себе пошила блузку и юбку. У меня ничего не было из одежды, чтобы выйти на улицу в зоне. В это время наш лагерь стал горным, усилился режим и запрещалось выходить на улицу без номера личного дела. Я один раз рискнула пройтись в своей обновке по зоне. Оперуполномоченный заметил непорядок. Вызвал меня в кабинет и нарисовал на новой юбке масляной краской номер личного дела — Л-358...
***
Ещё будучи в лагере, мы работали на 20 квартале, где сейчас больничный городок, рыли котлованы, траншеи под строительство больницы. Рядом через колючую проволоку работали заключённые мужчины. К небольшому клочку бумаги привязывали камушек и перебрасывали послание через электрическую проволоку. Но одна из записок зацепилась за проволоку. Женщина потянулась за не взялась рукам за провод и никак не могла оторвать их, пока не отключили рубильник, который находился в мужской зоне. К пострадавшей подбежал Пода, снял с себя телогрейку и положил на неё женщину. Я оказалась рядом. Мы стали вместе делать ей искусственное дыхание. Но это ей уже не помогло. Пода сел на землю и слёзы покатились из его глаз. Плакала и я...
***
...Я написала письмо своим сестрам, которые были репрессированы в 1944 г. и высланы в Архангельскую область. С лагеря письма шли очень долго, а мне пораньше хотелось узнать, как у них после смерти мамы проходит жизнь.
Я решила передать письмо бесконвойному человеку, чтобы кинул в ящик на вольную почту. Он, конечно, удовлетворил мою просьбу, взял письмо и сразу сделал донос лагерному начальству Это было в канун 1 мая 1948 года. К 1 мая пришли за мной надзиратели с уполномоченным, он меня обозвал нехорошими словами и посадили в карцер.
Сначала я недоумевала — за что меня изолировали? Позже я узнала, что это работа бесконвойного механика, который работал у нас в пошивочной...
***
Помню, после восстания наш лагерь перешел на хозрасчет, нам стали платить копейки за труд. В зоне открыли продуктовый магазин, мы могли купить себе хлеб, сахар, маргарин. Однажды мы решили отпраздновать Пасху. При помощи подруг, которые работали на кухне, испекли пасху из манки. Принесли ее в барак, много собралось подруг разных национальностей, они принесли все съедобное, что получали в посылках от родных. Сели за стол и спели молитву «Христос воскресе из мертвых». И тут раздался стук в дверь, дневальная пошла открывать, вошел начальник лагеря, спрашивает, что это мы тут делаем. Одна из подруг ответила: «Славим Христа». «Красивый обычай, — говорит он. — Можно я присяду?» Сел и попросил: «Спойте, девчата». Как мы запели! Всю душу вложили в слова: «Христос воскресе из мертвых». Начальник снял шапку. На воле довелось встретиться с ним в одной компании. Узнал меня, напомнил об этом случае...
***
Когда мы работали на 17-м квартале, в то время я была очень истощена, всё равно давали участок, чтобы за смену его выполнить. Я стоял на средней нише, не успевала перекидывать грунт с глубины траншеи наверх и постепенно меня закидывали мёрзлым грунтом. Не было сил себя освободить. Пришёл прораб, меня вытащили и на носилках понесли в медпункт. После меня на месяц актировали в О.П. (заключённых, которые не могли работать на общих работах по состоянию здоровья, актировали в так называемое Р.П.). Бригадиром тих людей стала моя землячка. Я в душе даже радовалась, думала, она меня не будет загружать тяжёлыми работами. Я глубоко ошиблась в этом человеке. Как-то она потребовала, чтобы я доносила разговоры моих подруг о ней. Я категорически отказалась это делать. Тогда она стала мне мстить. Один раз в зоне бригадир вывела меня на работу больную, с температурой. Я, конечно, подчинилась, но вскоре опять вернулась на нары: конечно, работать не смогла. А бригадир всё не оставляла меня в покое, язвила на каждом шагу, говорила, что у меня нет результата в работе. На что я ей отвечала: спустись в котлован и покайли со мной вместе. Тогда увидим, какой у тебя будет результат!" Она долго кричала на меня, а вечером доложила уполномоченному, что я разлагаю бригаду. Меня вызвали, сделали предупреждение и перевели в другую бригаду...
Анна Майданскаая.
Неизвестный Норильск, 2007