«Заполярная правда» предлагает норильчанам ряд материалов об особенностях жизни в Норильске в разные годы – особенностях, которые теперь кажутся экзотикой. Сегодня мы постараемся рассказать о том, как норильчане боролись за сохранение правопорядка при советской власти. Для страны 1937–й стал символом репрессий. А лагерный Норильск, контингент которого сообщениями об арестах и расстрелах было, мягко говоря, не удивить, накрыла новая беда — вши. Завшивленность была такой, что руководитель Норильлага Владимир Матвеев был вынужден отдать приказ, согласно которому за неудовлетворительную санобработку людей, вещей и помещений виновных ждало суровое наказание. Вплоть до суда.
Норильчане, точнее, некоторые представители норильского общества, во все времена были бузотёрами. Жажда удовольствий и чужое добро всегда были стимулами, чтобы нарушить уклад жизни горожан. Последние, как могли, с этим боролись.
В 30-е годы Норильск был большим лагерем и маленьким посёлком. Контингент условно делился на три части: заключённые, вольнонаёмные и начальники. Первые две категории бедокурили, как умели. Третьи, соответственно, наказывали первых и вторых. И было за что. В лагере вовсю процветали воровство, приписки, пьянство.
Из приказа №5 по Норильстрою и ИТЛ НКВД от 11.01.1937 г. (орфография сохранена):
1. Дежурного по кухне VII-й дистанции 2-го железнодорожного участка з/к Е. и зав. кухней той же дистанции з/к М. за хищение с кухни продуктов: сахару в количестве 12 кг. 357 гр., сухих фруктов – 2 кг. 100 гр. и мяса – 6 кг., благодаря чему было сорвано нормальное питание лагерников, – арестовать на 15 суток, с выведением на общие работы и лишить зачёта рабочих дней за один квартал каждого.
3. Лишить зачёта рабочих дней стрелка ВОХР з/к Т. за учинение пьянки во время дежурства по участку (Амбарная) с з/к В. 27/XII-36 г. - за один квартал.
Для тех, кто не знает, «лишить зачёта рабочих дней» – значит увеличить срок. Лишали рабочих дней не только за пьянство, но и за кражу железных бочек, из которых делали буржуйки, матрасов, которыми женщины-заключённые изнутри обивали стены бараков. Или, например, все, кому не лень, тащили дорогую кошму, которую завозили для подшивания валенок. Отрезы кошмы приспосабливали в качестве ковров – такой вот был быт.
В 1937 году Норильск накрыла новая беда – вши. Завшивленность контингента была такой, что руководитель Норильлага Владимир Матвеев был вынужден отдать приказ, согласно которому за неудовлетворительную санобработку людей, вещей и помещений виновных ждало суровое наказание. Вплоть до суда.
Вместе с «политическими» заключёнными, и это важно знать, в лагере «перевоспитывались» бандиты, головорезы и прочие уголовники. И очень часто именно из-за уголовников страдали и те, кто в Норильск попал по политическим статьям. Пенитенциарная система СССР была избирательной: «политические» страдали от неё больше, чем хулиганьё. Но таков был преступный мир – уголовники согласно своей иерархии сидели на «хлебных» должностях, «политические» делали самые тяжёлые и грязные работы. Уголовники часто подбивали «политических» на самый отчаянный шаг – побег. Наказание было суровым: очередной год к сроку в лучшем случае, в худшем – расстрел.
Кстати, увеличение срока или ареста могли заслужить в основном заключённые. Для этого достаточно было оскорбить вольнонаёмных рабочих или начальство, сорвать или опоздать на работу, самовольно покинуть рабочее место. Заключённые десятками «огребали» прибавку к сроку за пьянство, хулиганские выходки и половую распущенность, как отличились однажды члены агитбригады и одной из музыкальных команд, устроив разнузданный дебош на одном из участков строительства.
За те же кунштюки вольнонаёмный состав преимущественно отделывался выговорами, лишением премий и вычетами стоимости похищенного из зарплаты.
«Налево» уходило обмундирование и прочее вещевое довольствие, которые пользовались популярностью у всех. Масштабы росли с каждым годом. Так, если в I полугодии 1935 года стоимость промотанного лагерниками и вольнонаёмными в Сиблаге («структурная единица» ГУЛАГа) составила 100 тысяч рублей, то в I полугодии следующего года – уже 407 тысяч. А самым большим соблазном вольнонаёмников в Норильске были казённые стройматериалы и дармовая рабсила, которые попросту воровались со строек объектов комбината для строительства жилья.
Небольшую по сравнению с заключёнными армию вольнонаёмников составляли стрелки ВОХР, солдаты, инженеры и другие рабочие. От зэков некоторые из них отличались лишь отсутствием в биографии уголовной статьи и срока. А так...
...А так вольнонаёмники занимались такими же кражами. В Норильлаге регулярно кто-то из солдат бил сослуживцев. Стрелки ВОХРа – вооружённой охраны – склоняли к сожительству женщин, нередко из числа заключённых. Однажды один из таких «героев» после амурных утех умудрился забыть табельный револьвер у сожительницы, где его (револьвер) впоследствии и обнаружили.
Отдельной строки заслуживает связь. Телефонистки единственного узла связи вовсю грубили абонентам. А последние пытались крутить с первыми «любовь по телефону». В приказе по лагерю даже опубликовали перечень телефонных номеров, владельцы которых «вызывали дежурную телефонистку на амурные или неделовые разговоры».
Правда, вольнонаёмники всё же могли оказаться и в ШИЗО (штрафном изоляторе). Например, за создание «антагонизма и склок между вольными работниками и заключёнными». Или избиение за непонравившуюся стрижку парикмахера-заключённого.
В 40-е годы численность норильчан выросла. Соответственно вырос и уровень преступности. Самой невинной шалостью вольнонаёмного состава был пошив обмундирования в производственных мастерских. Заключённые занимались незамысловатым бандитизмом.
Так, в 1945 году среди заключённых выявили и осудили группу бандитов. Состав преступлений – воровство, избиение з/к, мародёрство, нанесение тяжких телесных повреждений. Итог: двоих расстреляли, троим «влепили» по 10 лет, одному увеличили срок на 7 лет.
В марте 1945 года начальник Норильского комбината Панюков отметил: «За последнее время в Норильске отмечены случаи ограблений трудящихся и хулиганства. Между тем решительной борьбы с этими проявлениями не ведётся. Моим заместителям в 3-дневный срок предписываю подобрать 6 бойцов из ВОХР и временно (на 3 месяца) прикомандировать к поселковой милиции. Моему заместителю по политработе совместно с окружкомом профсоюза, поссоветом и поселковой милицией организовать в Норильске ОСОДМИЛ, привлекая к этой работе лучших комсомольцев и профактив».
ОСОДМИЛ – общество содействия милиции. «Осодмиловцы» стали первыми норильскими
дружинниками, которые патрулировали улицы посёлка в сопровождении вооружённых
сотрудников милиции.
После распоряжения Панюкова дружинники, солдаты и милиционеры получили приказ проводить регулярные облавы и проверки документов, задерживать подозрительных лиц, не допускать в клубы пьяных и хулиганов, в борьбе с хулиганством (впервые в истории Норильска!) использовать прессу – газету «За металл!», проводить показательные судебные процессы.
Тем временем в Норильлаге усилились обыски заключённых. Если у кого-нибудь находили нож, финку или кинжал, материалы дела на этого человека передавали в оперативно-чекистский отдел. Заключённого ждали серьёзные неприятности – уголовное дело и суд. «Уклонистов» от работы принудительно направляли заниматься самым тяжёлым трудом, самовольный уход с работы приравняли к побегу. Связь вольнонаёмников и заключённых считалась пособничеством последним, и вольнонаёмные работники привлекались к уголовной ответственности. Вот такие времена были, не до сантиментов.
Амнистия бывших узников сталинских лагерей шла в 50-х годах по всей стране, ещё не окрепшей после войны. Стоит ли удивляться взрывному росту преступности и в Норильске после восстания, расстрелов и т. д. Основная борьба с преступностью легла на плечи милиции, которая как ни старалась, но с преступниками справлялась с великим трудом. Горожане опасались выходить из дому в тёмное время суток, а воры не стеснялись грабить квартиры днём и иногда – в присутствии хозяев.
Бывшие з/к, преимущественно из числа уголовников, занимались бандитизмом, делили сферы влияния между собой. Почти всегда это заканчивалось печально. Но как бы то ни было, Норильск из лагеря постепенно превращался в город. Охраной общественного порядка городские власти занялись уже спустя год, после массовой амнистии. Ещё через год в Норильске стали активно использовать труд добровольных народных дружинников. Любители праздной жизни презрительно называли их «дээндэшниками» или «дундуками».
Появление дружинников было, равносильно появлению наряда милиции, поэтому любители гульнуть опасались их всерьёз. Дээндэшники могли препроводить в милицию пьяных, хулиганов и т. д. Кстати, поход в дружину в 70-80-х годах сравнялся с походом на овощебазу, поэтому за соблюдением порядка следили только самые активные люди.
В 1957 году норильские власти, заботясь о чистоте города, запрещают выгуливать собак без поводка. Владельцы животных при выгуле последних не должны допускать загрязнения ими скверов, тротуаров и других территорий. Нарушителей этого требования могли оштрафовать на 100 рублей или привлечь к общественным исправительно-трудовым работам на 30 дней.
Кстати, такой же штраф можно было заработать не только за собачьи экскременты. В 1960 году норильский исполком принимает решение «Об ответственности за нарушение общественного порядка в городе Норильске».
Согласно этому документу нарушениями общественного порядка являлись: появление в нетрезвом состоянии; произнесение неприличных (нецензурных) слов; озорные действия – приставания к гражданам и угрозы; беспричинный шум; крик и свист; распитие водки и винно-водочных изделий там, где это запрещено; курение в неположенных местах; устройство азартных игр на деньги и гадание; попрошайничество; порча зелёных насаждений и торговля с рук; засорение мест массового гуляния трудящихся.
Нарушителями общественного порядка были и те граждане, которые после 24-х часов пели, танцевали и играли на музыкальных инструментах в домах и общежитиях, а также пользовались радиоприёмниками, патефонами и громкоговорителями при открытых окнах. Однако были проблемы и поважнее.
Летом 1960 года городские власти озаботились тем, что в воспитательной работе среди заключённых в колонии №15 и лиц, освобождённых комиссией Верховного Совета РСФСР, есть недостатки.
Несмотря на то что:
а) из освобождённых заключённых остались на постоянное жительство в Норильске
286 человек, и все освобождённые из колонии №15 были трудоустроены;
б) в город на постоянное жительство прибыли 98 граждан, освобождённых из других
мест лишения свободы;
в) в результате политико-воспитательной работы наметилось сокращение
правонарушений в колонии.
В то же время:
а) в колонии наряду с осуждёнными за менее опасные преступления содержатся
опасные преступники, в том числе неоднократно судимые. Их совместное содержание
отрицательно влияет на менее опытных преступников;
б) значительное количество преступников из норильского ИТЛ, осуждённых за
контрреволюцию, убийства, разбои, грабежи и т. д., живут в городе без должного
контроля их воспитания. В результате эти люди идут на повторные преступления
(изнасилование своей дочери з/к Д. или организация похорон з/к Г. со сбором
денежных средств).
Плохо проводится работа с бывшими осуждёнными, взятыми на поруки коллективами
предприятий. В результате чего из числа освобождённых из мест заключения и
трудоустроенных были затем уволены за прогул и пьянство 83 человека, а 32 –
совершили повторные преступления и вновь были осуждены.
1 декабря 1961 года появились два новых документа: «О соблюдении чистоты и порядка в городе Норильске» и Решение «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный и паразитирующий образ жизни».
Первый документ больше рекомендовал и запрещал. Список нарушений был из 10 пунктов. А список ответственных за выполнение Решения исполкома горсовета едва ли не в два раза превышал список нарушений. Документ заканчивался пафосно (орфография сохранена): «Соблюдение чистоты и порядка в городе Норильске является общим делом всех граждан. Долг каждого гражданина не только самому соблюдать чистоту в порядке, но и не проходить мимо допускаемых другими нарушений, требовать чистоты». Добавить тут нечего...
Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный и паразитирующий образ жизни» увидел свет 4 мая 1961 года. В Норильске, как в целом по стране, этот указ подлежал немедленному исполнению. Что и сделали.
Уже к 1 декабря того же года органы милиции выявили в Норильске 316 человек, уклоняющихся от общественно полезного труда. После предупреждения 136 человек приступили к работе, 106 – выехали из Норильска, и 57 человек были выселены по решению суда.
Одновременно чиновники посетовали на то, что в городе «до сих пор ещё проживает значительная часть граждан, нигде не работающих, в основном прибывших в навигацию 1961 года».
Правда, в том же решении была и оговорка: «Не допускать неосновательного привлечения граждан к ответственности по Указу от 4 мая 1961 года. Устанавливать предупреждаемым гражданам реальные сроки для поступления на работу в зависимости от местных условий». Демократия в действии!
***
...Архивные документы хранят массу историй, одна занимательней другой. Эти истории – забавные и печальные, весёлые и откровенно ужасающие. Но это – история города, история жизни норильчан. И несмотря ни на что, мы имеем право ею гордиться.
Ален БУРНАШЕВ.
Фото предоставлены архивным отделом администрации Норильска.
Автор выражает благодарность сотрудникам отдела за помощь в подготовке
материала.