Летом 2001 года президент Всемирного банка реконструкции и развития Джеймс Д. Вульфенсон предложил поставить еще один памятник на Норильской Голгофе.
Международный банк вместе с российским правительством тогда запускал Пилотный
проект переселения северных пенсионеров в более благоприятные для проживания
регионы. Норильск тоже стал участником этой программы. Президент ВБРР Джеймс Д.
Вульфенсон приехал в наш город подписывать документы с администрацией.
Разумеется, общением в официальной обстановке не ограничились. Для господина
Вульфенсона организовали культурную программу. Гостеприимные хозяева показывали
высокому гостю памятные места города, рассказывали о его истории. Конечно же,
возили в музей и на Норильскую Голгофу.
Тем летом мемориальное кладбище благоустроили, установили здесь памятный знак «Звонница» с табличкой: «Памяти жертв политических репрессий от ОАО «ГМК «Норильский никель». Джеймс Вульфенсон с супругой возложили цветы к мемориалу. Очевидно, проникшись атмосферой Норильской Голгофы, президент Международного банка высказал пожелание поставить у подножия горы Шмидта памятник евреям-политзаключенным. И готов был профинансировать проект. Что позднее и сделал.
Идею Джеймса Вульфенсона поддержали администрация города и руководство «Норильского никеля». Проект создал архитектор Александр Соболев. Воплотить его помогли несколько норильских строительных предприятий.
Александр Соболев вспоминает: «Я сделал два или три варианта памятника. Мне хотелось объединить несколько символов государства Израиль. Стена плача, Менора (наиболее распространенная национальная и религиозная еврейская эмблема. – Авт.).
Должна быть плита, на которую евреи кладут камни… Один из моих вариантов особенно понравился представителю заказчика. В день открытия многие подходили ко мне, жали руки, говорили, что получился очень еврейский памятник». За который автору ни гроша не заплатили. Архитектор Соболев ограничился чувством глубокого удовлетворения.
В предыдущих публикациях о мемориальных местах Норильска мы рассказывали, что на заре XXI века, как и в предыдущие годы, конкурсы на лучший проект того или иного мемориального знака, доски или памятника проводились на общественных началах. Но победить в них считалось престижным. И «просто» получить индивидуальный заказ расценивалось как признание таланта мастера.
Через полгода на Норильской Голгофе появился еще один памятник искусства (так обозначены эти сооружения по музейной классификации), созданный Александром Соболевым, – «Последние врата».
Основная его идея – перед Богом все равны, независимо от вероисповедания. Перед началом проектирования архитекторы должны были учесть то обстоятельство, что весной селевая масса с водами наплывает со склонов горы Шмидта и размывает территорию мемориала. Требовался водоотвод, но с конструктивной точки зрения, как говорит Александр Соболев, сооружение это малопривлекательное. А Норильская Голгофа и так довольно мрачное место. В итоге были решены две задачи: создан памятник, который композиционно вписался в канву мемориальной зоны, и техническое сооружение, отсекающее талые воды от мемориального комплекса.
Открывали памятник евреям-политзаключенным 4 мая 2005 года. Глава Норильского филиала культурного центра посольства Израиля, руководитель местной еврейской общины Михаил Шустерман прочитал фрагмент поминальной молитвы, которая произносится в завершение еврейской Пасхи. «…Охраняет Господь всех любящих его, а всех злодеев уничтожит…».
Под песню «Золотой Иерусалим» поднялись люди к памятнику, чтобы возложить цветы, зажечь свечи, положить камни – в знак того, что они вернутся к этому месту.
Михаил Шустерман рассказывает: «Я запомнил этот обычай с детства. Как-то мы с бабушкой пошли на кладбище к деду. Бабушка сказала, что нужно обойти могилу вокруг и положить на нее камень. Может быть, такая традиция появилась потому, что Израиль – очень каменистая страна. До цветов ли? Возможно, букеты на могилы не кладут потому, что цветы предназначены для более радостных минут.
Накануне открытия памятника на Норильской Голгофе я попросил свою коллегу, которая живет в Кайеркане и ездит на работу на машине, по дороге набрать камней. Что она и сделала. Но оказалось, что на Шмидтихе их и без того было достаточно. Каждый, кто хотел, мог соблюсти ритуал».
…Бывший узник ГУЛАГа историк Лев Гумилев написал, что «сделанное переживает своих создателей и тех, для кого оно было сделано, и их наследников… Оно – след минувшей жизни». В нашем городе, к счастью, этот след не потерян.
Бетонный памятник облицован светло-серым гранитом. Менора – золотой семиствольный светильник (семисвечник), который, согласно Библии, находился в Скинии Собрания во время скитания евреев по пустыне, а затем и в Иерусалимском храме, вплоть до разрушения Второго Храма. Менора изображена и на гербе Государства Израиль.
«Последние врата». Сооружение представляет собой 56-метровую ограду с пятиметровыми воротами в центре. Памятник состоит из трех частей. Центральная часть выполнена в виде раздвигающихся плит – «врат» с изображением креста на просвет. Правая и левая части – бетонные плиты разной высоты, построенные ступенями.
Полвека и два года они прожили в доме №2 по Ленинскому проспекту. Теперь о них
напоминает только мемориальная доска. Никого из Сапрыкиных уже нет в Норильске.
Даже Ольга Григорьевна, собиравшая все, что касалось ее родителей, и бережно
хранившая память о них, стала материковской жительницей. Но есть еще в городе
люди, помнящие Григория и Марфу.
Чтобы представить новоиспеченным норильчанам, да и тем, кто мало интересовался историей города, в котором прожиты годы, Григория Ивановича и Марфу Ивановну Сапрыкиных, я призвала на помощь коллегу Аллу Макарову. Отрывок из ее статьи в «Вестнике» за 1999 год приведу ниже.
«…Подумать только: на памяти у Григория Ивановича был и приезд Завенягина в «Норильскстрой» (лично был у него на приеме), и видел Сапрыкин, как уводили по рельсам узкоколейки в Дудинку арестованного Матвеева. А позднее, во время норильского восстания заключенных Горлага, его беспрепятственно пропускали в зону заключенные… Еще позднее, когда лагеря в Норильске уже ликвидировали, скромному и добросовестному Сапрыкину досталась новая неосвоенная земля – Талнах, где дорог еще не было никаких, кроме самодельной ледовой, а горы только ждали первооткрывателей рудных богатств. Но так было всю жизнь – нехоженые маршруты, костры, первые буровые скважины, палатки, неуют…»
Григорий Сапрыкин – человек-легенда. Он из первой полусотни норильчан, добровольно прибывших в Заполярье в середине тридцатых годов. В Норильске тогда не было ни поселкового совета, ни милиции. Даже наши первые улицы – Горная, Заводская, Пясинская, Озерная – получили свое название только в 38-м, когда норильский стаж Григория Ивановича равнялся трем годам. В том же 38-м бурильщик Сапрыкин по приказу Завенягина возглавил одно из подразделений бурцеха комбината.
Начальствовать он не любил, но умело руководил участками, геологоразведочными партиями, профсоюзным комитетом геологов и буровых мастеров. Хоть и не говорил об этом, но, думаю, гордился наградами своими. Григорий Иванович кавалер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», награжден десятью медалями. Почетный гражданин Норильска.
Еще больше гордилась мужем Марфа Ивановна, разделившая с ним всю шестидесятитрехлетнюю северную жизнь.
Принято считать, что они оба родились 1 августа. Но я помню, как Ольга Григорьевна рассказывала, что ее мама не знала точную дату. Родилась в начале августа. А у Григория Ивановича в метрике было написано: 1 августа 1910 года. Когда встретились, в начале тридцатых годов, собрались пожениться, решили: пусть день рождения будет общий. Документ Марфуше выправили, и с тех пор так и повелось. Только день рождения все равно больше Марфин праздник был: и тосты в основном за нее поднимали, и подарков у нее больше было – муж старался.
В июне 1997 года Сапрыкины отметили славный, редкий юбилей – 65-летие супружества. Тогда Григорий Иванович сказал мне, что самое большое его желание – чтобы Марфа Ивановна выздоровела, снова могла ходить. Как он ухаживал за почти неподвижной женой!..
Впереди у них был еще почти год. Первой ушла из жизни Марфа Ивановна. Григорий Иванович не смог вынести потерю. Не дожил до сороковин любимой супруги.
В августе 1999-го – к первому числу не успели, задержались на пять дней – на солнечной стороне дома Сапрыкиных установили мемориальную доску в память о них. И день тогда был солнечный.
Фото: Денис КОЖЕВНИКОВ
Текст: Лариса ФЕДИШИНА
Заполярный вестник 21.04.08