28 АВГУСТА 1941 ГОДА ВЫШЕЛ УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР «О ДЕПОРТАЦИИ ГРАЖДАН НЕМЕЦКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ, ПРОЖИВАЮЩИХ В АВТОНОМНОЙ РЕСПУБЛИКЕ НЕМЦЕВ ПОВОЛЖЬЯ»
Тысячи немецких семей вырвали из родных домов и выслали в Сибирь и Среднюю Азию. Но этого тоталитарному режиму показалось мало. Сначала в трудармию, а по сути в лагеря, забрали всех мужчин, затем мобилизовали и женщин. О том, в какие драматичные события выливалась эта мобилизация, рассказали две женщины - свидетели тех трагических событий.
Семья Гильды сначала была выслана из Крыма в Карасуйский район Джамбульской области Киргизии. В начале 1942 года забрали в трудармию мужчин, а через несколько месяцев в числе других женщин повесткой вызвали в райцентр и ее, имевшую двухмесячного ребенка. Как ни доказывала она в сельсовете, что это ошибка, председатель был неумолим: раз требуют - надо идти! А это 60 километров пешком по пыльной степной дороге. Ребенка несли поочередно с другими мобилизованными. Два дня добирались до райисполкома. Ее отпустили, но обратный путь занял трое суток, полных изнеможения и страха. Дело в том, что мобилизованные в трудармию матери, имевшие детей старше 3 лет, отдали их остававшимся женщинам. Гильде оставили шестерых - от трех до одиннадцати лет. Без еды, раздетых и разутых. С ними и шла обратно.
- Минуты расставания с детьми невозможно передать, - вспоминает она. - Сердце разрывалось при виде детских ручонок, вцепившихся в матерей. Последние объятия и поцелуи, истерический плач и причитания, долгие прощальные взмахи рук. Расставались навсегда. Ведь уходили женщины в полную неизвестность. Куда? Насколько забирают? Никто не знал. Нет, такое забыть нельзя! До сих пор, как живые, стоят эти сцены перед моими глазами!
Прошел почти год, и картина повторилась. Теперь забирали даже тех, у кого были дети младше 3 лет. Гильде - поскольку она оставалась, как многодетная мать, добавили еще троих ребятишек. Всего их стало 10. Как жить будут, в тот момент никто не думал. Горе расставания поглотило все мысли и чувства. Но случилось чудо. Через несколько дней некоторые женщины из этой партии мобилизованных вернулись назад. Они и рассказали о том, что произошло.
Всю дорогу от райцентра не просыхали женские глаза. Из памяти не выходили минуты прощания. Не давала покоя мысль, что их милые крохи остались у чужих людей, которым и самим-то нечего есть. Воображение рисовало картины - одну страшнее другой. Будто наяву видели и слышали они, как заливаются слезами малютки. Страх, жалость воспламенили огонек надежды, побудили к действиям. Матери прекрасно понимали: нельзя ждать сложа руки, надо что-то делать. Хотя бы потребовать, чтобы разрешили взять детей с собой. Ведь ясно, что без матерей малыши погибнут от голода и болезней. В райвоенкомате их смешанные со слезами мольбы выслушали не дрогнув.
С приближением роковой минуты отъезда пружина душевного напряжения сжалась до предела. И когда раздался гудок паровоза, а вагоны тронулись с места, женские рыдания слились в один голос. Картина была столь неожиданной и ужасной, что на погрузочной площадке и на подводах, доставивших женщин из районов, все оцепенели. Поезд резко затормозил и остановился. Через минуту раздался еще один, более долгий гудок, но он потонул во всеобщем крике. Матери с плачем начали покидать вагоны, прыгая с высоты на насыпь. Некоторые тут же становились на колени, воздев руки к небу для молитвы. Это был порыв безумного отчаяния и праведного гнева. Состав стоял неподвижно. У паровоза громко, с густым матом переругивались мужчины. Через некоторое время последовала команда: женщины, дети которых не достигли 3-летнего возраста, могут вернуться домой.
Не выдержало мужское сердце женских рыданий. Не смогла рука машиниста отжать реверс, чтобы второй раз сдвинуть с места рыдающий эшелон. Об ответственности, которую взяли на себя он и сотрудник НКВД, фактически сорвавшие выполнение приказа по дополнительной мобилизации женщин-немок для угольной промышленности, никто в этой обстановке, конечно, не задумался.
Семью Елены из г. Энгельса выслали в Хакасию. Она рассказала еще об одном драматичном эпизоде мобилизации немецких женщин в трудармию. Произошло это на железнодорожной станции в Абакане. До самого отправления поезда матери не могли оторваться от детей, а дети от матерей. Никакие команды садиться в вагоны не действовали. Сопровождавшие эшелон сотрудники НКВД начали вырывать малышей из материнских рук. Поезд уже тронулся, и плачущих женщин силой загоняли в вагоны. Одна из них, обезумев от горя, побежала вдоль состава с ребенком на руках. Ей протягивали руки, пытаясь помочь забраться в вагон. Но она продолжала бежать и в какой-то миг, прижав к себе сына, бросилась под колеса. Говорили, что это был ее первенец. Муж, тоже поволжский немец, пропал без вести в самом начале войны. Трехлетнего сына пришлось бы оставить на верную гибель. Такой судьбе она предпочла смерть для них обоих.
Материнская боль не знает национальных различий. Она одинакова для всех - немка ты, русская или киргизка. Именно по этому, по самому чувствительному месту ударила немецких женщин циничная большевистская власть. Это должны знать потомки.
Александр ФИШЕР, с. Атаманово
Сельская жизнь (Сухобузимское) 29 августа 2008 года