Летом 2008 года экспедиция альманаха «Неизвестный Норильск» побывала на Соловках — удивительном и уникальном месте, где трагично переплелись две из многих составляющих русской истории. Первая — это многовековая история русской православной церкви, монашества и отшельничества, отразившаяся, как в капле воды, в Соловецких монастырях. Вторая — история русских застенков, со времен Ивана Грозного неразрывно связанная с монастырской. Не случайно именно Соловецкий Лагерь Особого Назначения, печально знаменитый СЛОН, стал в 1923 году родоначальником ГУЛАГа, положив начало всей системе концентрационных лагерей страны. Немалое влияние Соловецкий лагерь оказал и на Норильлаг, ибо последние два этапа Соловецких заключенных, при ликвидации СЛОНа в 1939 году, были направлены именно в Норильск, во многом определив привезенный с собой уклад лагерной жизни на нашей территории.
Но что остается потомкам — в назидание ли, в покаяние ли?
С приходом к власти большевиков в 1917 году начались гонения на Церковь. Для Соловецкого монастыря черные дни настали 26 апреля 1920 года, когда Кемским уездным исполкомом Архангельской губернии было принято решение о национализации этого объекта. Руководство монастыря было арестовано, а большинство иноков и трудников эвакуировано на материк.
20 мая 1920 года на Соловках были организованы трудовой лагерь «Для заключенных военнопленных гражданской войны и лиц, осужденных на принудительные работы» и совхоз «Соловки». Его основу, кроме военнопленных, составили дворяне и члены их семей, служители культа разных конфессий и сект, инакомыслящая интеллигенция — артисты, литераторы, журналисты, раскулаченные крестьяне и много других категорий граждан, виновных лишь в том, что их происхождение было не пролетарским, а мысли и высказывания — не революционными. Некоторые из них не были осуждены и не имели срока заключения! В то время считалось, что «несознательный элемент», не представлявший прямой угрозы для молодой Советской власти, необходимо собрать воедино подальше от основных мест проживания, желательно на далеких островах, для «перековки» путем идеологического и трудового воздействия. Срок такого «воздействия» не оговаривался.
Поначалу соловецкий быт не отличался особой жестокостью. Даже столь пестрый контингент заключенных сумел сносно устроиться на многочисленных островах архипелага. Политические заключенные, которых в лагере было около 350 человек, имели возможность создавать партийные фракции и вести межфракционную полемику, легально обсуждать вопросы политики, лагерного режима, быта, досуга...
Относительно спокойная «совхозная» жизнь закончилась 13 октября 1923 года, когда ВЦИК принял официальное решение о создании «Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения» (СЛОН), в целях осуществления необходимой изоляции наиболее опасного в социальном отношении элемента на территории СССР. В течение лета и осени на острова перебрасывались новые партии заключенных. На 1 декабря 1923 года их насчитывалось уже 3049 человек.
Практически мгновенно произошло ужесточение условий содержания. Одна из главных причин, повлиявших на возникновение печально знаменитого «соловецкого режима», заключалась в том, что основной штат надзирателей был сформирован из самих же заключенных, по большей части — уголовников. До сих пор на Соловках, проклиная, вспоминают некоторых из них, отличавшихся патологической жестокостью и даже сделавших на этом поприще карьеру. Одним из таких заключенных был Нафталий Аронович Френкель, уголовник-рецидивист, одесский бандит, получивший как милость 10 лет Соловецких лагерей взамен смертной казни. Организационные качества этого человека оказались настолько востребованы новой властью, что уже в 1927 году его досрочно освободили и назначили начальником производственного отдела УСЛОН! Френкель предложил основные идеи, легшие в основу самоокупаемости лагерей. В дальнейшем, стремительно взлетев к вершинам власти, он выступит инициатором создания лагерей нового типа, использующих труд заключенных на всех стройках народного хозяйства страны, положив тем самым начало системе ГУЛАГа.
К 1924 году конфликт между политическими заключенными и новой лагерной администрацией достиг своего апогея. Недавняя русская аристократия и интеллигенция не желала мириться с унижениями и пытками, ставшими нормой в Соловецких застенках. Дело доходило до вооруженных конфликтов, бунтов и голодовок. Поэтому политических было решено вывезти с островов. На смену вывезенным политзаключенным осенью 1925 года на Соловки прибыли высланные из Москвы 1744 злостных нищих. В составе лагеря была организована их колония.
Через несколько лет, в период борьбы с проституцией, на Соловки были этапированы несколько тысяч уличных проституток, добавив к непростой жизни СЛОНа элемент трагической пикантности.
Наверное, невозможно представить себе более уникальное место заключения — отрезанные от мира острова-лагеря, начиненные самым невероятным, гротескным составом зэков под непрофессиональной, но предельно свирепой охраной. Где, как ни здесь из полного хаоса могла родиться стройная система исполнения наказаний по-сталински, ибо любые идеи и решения тут же применялись на практике, проверялись на живом материале.
Именно опыт Соловецкого лагеря дал возможность руководству ОГПУ и страны принять решение о создании системы исправительно-трудовых лагерей как основного типа учреждений исполнения наказания. Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 года «Об использовании труда уголовно-заключенных» положило начало сети таких лагерей.
Соловецкий лагерь, определивший многие черты гулаговской системы, в декабре 1933 года был расформирован. В дальнейшем на Соловках располагалось одно из лагерных отделений Беломоро-Балтийского лагеря, а в 1937-39 годах — Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН). Трагический смысл аббревиатуры последнего названия сполна отразил условия содержания заключенных. Изощренные издевательства, пытки, физическое уничтожение тысяч людей придали самому слову — Соловки — зловещий смысл.
Сегодня Соловки — один из центров Православного туризма. На островах бурно развивается туристическая инфраструктура, совершенствуется сервис, реставрируются монастырские строения. Любознательных туристов встречает великолепный Соловецкий кремль, беглая экскурсия по которому длится более четырех часов, и огромное количество других религиозных достопримечательностей, бережно подготовленных к показу.
Чтобы посетить все исторические святыни островов, потребовалось бы несколько недель, однако наш интерес ограничивался лишь деятельностью СЛОНа, и мы рассчитывали с емкой историей этого объекта репрессий, знакомой нам по книгам и Интернет-публикациям, ознакомиться на месте за 5 дней.
В первый же день выяснилось, что осматривать и изучать почти что нечего.
Экспозиция по этой теме занимает всего лишь одну (!) комнату в здании кремля, а экскурсия длится 15 минут и является частью общей обзорной экскурсии, рассказывающей об истории монастыря. При этом количество экспонатов удручающе мало, многие из них стилизованы, т.е. изготовлены специально для выставки и не являются подлинными предметами жизни лагеря. Невероятно, но отдельной тематической экскурсии, рассказывающей о «Соловецкой власти» на Соловках просто нет!
Такие препятствия лишь подогревают исследовательский азарт, поэтому мы решили действовать самостоятельно, опираясь на полученные ранее теоретические знания.
Например, как нам думалось, можно осмотреть Онуфриевское кладбище, место массовых расстрелов и братских могил заключенных, аналог и предвестник печально знаменитого погоста под Шмидтихой в Норильске. Каково же нам было узнать, что этого кладбища на Соловках сегодня просто не существует! Ни одной могилы не осталось. Большая его часть застроена разномастными частными домиками, и лишь небольшой окраинный сегмент огорожен валунами, где среди дикой травы церковные власти поставили памятный крест.
В сотне метров от кладбищенского креста находится следующий объект нашего интереса — четыре настоящих лагерных барака, подлинность которых подтверждают висящие на них таблички. Несмотря на это, все бараки выглядят по-разному, они давно перестроены и являются помещениями кафе, гастронома и сувенирной лавки. Лишь в одном из них власти собираются реконструировать быт заключенных, создав экспозицию, невзирая на то, что несколько последних десятилетий этот исторический объект служил жильем соловецким семьям и соответственно видоизменялся. Нет сомнений, что даже после тщательной реставрации или реконструкции, это будет всего лишь очередная стилизация, похожая на первый домик Норильска. Но, как говорится, хотя бы так... Показательно, что стоящее неподалеку бывшее здание лагерного управления до сих пор приспособлено под жилье.
Не теряя исследовательского пыла, мы отправились на соседний остров Анзер, используемый монахами для особого уединения, даже при не самой публичной соловецкой жизни. Во времена СЛОНа-СТОНа здесь было отделение для низших категорий зэков — тифозников, сифилитиков, «мамок», священников, неработающих сектантов — их старались изолировать особо, избрав местом изоляции гору Голгофа.
Сегодня Голгофо-Распятская церковь активно восстанавливается во всей своей красе. Здесь постоянно живут несколько монахов и работают трудники — сезонные рабочие. Прекрасно подготовленные гиды рассказывают о монашеском житье-бытье, особо отмечая передовые технологии иноков — кроме водопровода, при церкви существовал лаже квасопровод, идущий от небольшой квасоварни. О зэках говорят коротко и сухо — информация скудна: свирепые условия содержания, высокая смертность, у Голгофы много братских могил. Сколько именно и где точно — до конца не известно. В 1939 году на остров специально приезжали военные и занимались уничтожением следов лагеря. И сделали они это на совесть — сейчас трудно что-либо понять, найти места лагерных построек. Могилы находят случайно, во время раскопок.
Автозак - черный воронок Угольный ручей.
Самый страшный штрафной изолятор — о зверствах, происходящих в котором, складывались легенды, разместили на Секирной горе Большого Соловецкого острова — самом высоком месте на всем архипелаге, где по преданию в XV веке ангелы высекли жену рыбака. То еще местечко! На вершине горы был монастырский двухъярусный храм с маяком на колокольне и небольшой монашеский скит. Этот храм и стал штрафным изолятором, а скит отдали под надзор и канцелярию. Вот что писал А.И.Солженицин: «...от стены до стены укреплены жерди толщиною в руку и велят наказанным арестантам весь день на этих жердях сидеть. (На ночь ложатся на полу, но друг на друга — переполнение.) Высота жерди такова, что ногами до земли не достаёшь. Не так легко сохранить равновесие, весь день только и силится арестант — как бы удержаться. Если же свалится — надзиратели подскакивают и бьют его. Либо: выводят наружу к лестнице в 365 крутых ступеней (от собора к озеру, монахи соорудили); привязывают человека по длине его к балану (бревну) для тяжести — и вдольно сталкивают (ступеньки настолько круты, что бревно с человеком на них не задерживается...»
Так вот, никаких следов карцера и на Секирной горе тоже не осталось. Почти
отреставрированный храм сияет своим великолепием, скрыв под слоем новой
штукатурки настенные письма заключенных, бесценные свидетельства боли и страха.
В помине нет тех самых жердей, да и ступени давно уже другие.
Мы стали свидетелями реставрационных работ на кровле скита. Мягко говоря,
странно было наблюдать, как старинный, многовековой крепеж просто выбрасывался
за ненадобностью, чтобы уступить место современным материалам. Пользуясь
случаем, мы спасли несколько кованых гвоздей удивительной формы для музея
«Неизвестного Норильска».
Надо ли говорить, что не сохранились интерьеры тюремных камер, располагавшихся в монашеских кельях, причем реставрации в этих помещениях не было, просто убрали, вычистили все следы прошлого.
На Кондостров мы даже не пытались попасть. Местные жители сказали нам, что там просто не осталось ни одной постройки и эта часть архипелага необитаема. Все, что осталось от места ссылки лагерных стукачей, — это десяток старых фото на частной (!) выставке, организованной местными энтузиастами.
Также бесследно исчез пересыльно-распределительный пункт в Кеми, разрушен женский штрафной изолятор на Заяцком острове, немым укором стоят руины тюрьмы в центре большого Соловецкого острова.
Как сказал Петр Вайль, побывавший здесь несколько лет назад: «Серый камень с серой надписью «Соловецким заключенным»: вот и все, чем наглядно отмечен Соловецкий лагерь на Соловецких островах».
Барак периода СЛОН. Соловецкие острова
Несколько лет назад знаменитый питерский режиссер Лев Додин привез в Норильск труппу будущего своего спектакля по пьесе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», надеясь именно в наших местах погрузить молодых артистов в атмосферу ГУЛАГа — побывать на местах событий, посетить сохранившиеся, как он думал, лагеря. Замечательный спектакль был поставлен и даже премьерно показан в Норильске, однако вдохновения участникам зрелища пришлось черпать в другом месте, ибо в Норильске не сохранилась ни одна лагерная постройка. Додинцы посетили музейную экспозицию, побывали на новодельной Голгофе у старого кладбища под Шмидтихой, в меру возможностей осмотрели Норильские окрестности. Большего о лагерной жизни современный Норильск рассказать не смог. Вернее — показать.
Еще десять лет назад артистов можно было сводить на базу МОНОРТ (Материального обеспечения Норильской оптово-розничной торговли), что была сразу за Медным заводом, в сторону Купца. База эта замечательна была тем, что занимала бараки бывшего 17-го лаготделения, сохранив их и всю зону практически в первозданном виде. Государственная торговля приказала долго жить, и этот великолепный памятник Норильлаговского быта был снесен незаметно для окружающих. Сейчас здесь расположены другие объекты и более ничего не напоминает о прошлом.
Точно так же в разное время исчезли с Норильской земли все лагерные постройки — несколько десятков крупных лаготделений и великое множество лагпунктов и лагкомандировок.
Уничтожение большей части лагерей вполне понятно: вольному городу Норильску необходимы были совсем другие здания, поэтому вместо 11-го каторжного отделения появилась база «Норильскснаба», на месте 6-й женской зоны пошла часть Талнахской улицы, Больничный городок, гостиница и универсам № 3 поглотили огромное 5-е мужское лаготделение. Новое всегда вытесняет старое, но при этом не понятно, кому помешал Норильск-2, страшное место казней, построенное так, будто его заранее готовили стать музеем под открытым небом. Вместо того чтобы при минимальных вложениях сохранить этот объект, его подчеркнуто старательно сравняли с землей. Та же участь постигла и самую первую зону Норильска на Угольном ручье и многие другие объекты, вполне годные для экспозиции музея Норильлага.
Проблема, как мне представляется, общая для всей страны — сталинские застенки, от Белого моря до Владивостока, уничтожены. Исключение составляют те лагеря, что до сих пор используются по прямому своему назначению, либо находящиеся вне зоны доступа техники и людей, а значит, пока не представляющие селитебного интереса. Ярким примером сказанного может быть заброшенная Сталинская железная дорога Салехард—Игарка (стройки №№ 501-503), являющаяся по сути 1200-километровой лагерной зоной. Западную часть дороги давно уже реконструировали под нужды бурно развивающейся Югры, восточная же часть стоит нетронутой вот уже 55 лет, неумолимо поглощаясь тайгой и растаскиваясь местным населением.
Стоит заметить, что многие аналогичные концентрационные лагеря на территории Европы не только сохранены, но и превращены в места поклонения, где миллионы неравнодушных людей видят подлинные объекты и предметы истории. Таковы Освенцим, Майданек и многие другие бывшие лагеря смерти. Европа учится на своих ошибках и под лозунгом: «Это не должно повториться», — призывает потомков учесть негативный опыт и ошибки прошлых лет.
Россия, напротив, стыдливо прячет прошлые грехи, словно стараясь таким образом обелить темные эпизоды своей истории. И нет единого мнения среди исследователей о причинах этого явления. Например, одна из сотрудниц Музея-заповедника убежденно рассказала нам о некой идеологической установке на уровне ФСБ-КГБ, результатом которой и является уничтожение объектов ГУЛАГа и сокрытие документов. Беседовали мы, по ее просьбе, почти в центре Соловецкого стадиона, вокруг не было ни души и до ближайшего здания, где нас могли подслушать, было метров 200...
А вот известный Норильский исследователь Вячеслав Блохин, составитель карты Норильлага, считает, что дело всего лишь в обычной русской неорганизованности, отсутствии четкой идеологической направленности. Другими словами, просто никому не было нужды заниматься вопросами сохранности исторических объектов — других задач, более насущных, невпроворот было.
Истина должна быть, как всегда, посередине. Во всяком случае, процесс уничтожения следов истории начался и шел параллельно с самой историей. Недаром Соловецкий узник Михаил Розанов еще 50 лет назад переживал: «Сможет ли будущий объективный историк добраться до истины по часто противоречивым воспоминаниям летописцев или по официальным, к тому же обычно заведомо лживым, архивным материалам?»
Есть и другие, достаточно авторитетные мнения на этот счет, но так ли важна причина уже свершившегося! Снесенные бараки не восстановить. Нам представляется, что гораздо важнее поискать пути сохранения того, что осталось. Как соловчане, которые пусть в сильно искаженном виде, но пытаются сохранить свои реликвии, во всяком случае, ставят кресты на всех памятных местах. Например, зафиксировать Нулевой пикет. Почти каждый норильчанин знает, что это место в старом городе, где стоял первый домик Норильска и откуда начался город. Однако мало кто знает, что Нулевой пикет — это, прежде всего, астропункт, поставленный Н.Н.Урванцевым, впоследствии утерянный. У него есть координаты и конкретную точку, где он стоял, легко найти с помощью современной навигации. А значит, можно поставить в этом месте хотя бы простенькую стелу с соответственной надписью.
Еще пример. Долгое время в районе ЦАТК, недалеко от озера Долгое, по ул.Октябрьской стоял памятник девушке, всерьез считавшийся символом нашего города. О судьбе этого монумента наш альманах писал в одном из предыдущих номеров. Памятник бесследно исчез в начале 90-х, и город потерял частичку своей истории и культуры. Фотоснимки этой скульптуры Моисея Зайцева, к счастью, существуют, и они вполне достаточны для того, чтобы по ним заказать копию. Думается, что возрожденная «комсомолка» была бы уникальным подарком городу.
Исследователи норильской истории в своих походах по окрестностям города часто находят уникальные объекты, достойные быть показанными широкой публике, даже без реставрации представляющие историческую ценность. Например, у горы Рудной со сталинских времен валяются несколько автозаков (спецтранспорт для перевозки заключенных — те самые знаменитые «черные воронки»), неплохо сохранившихся. В районе Зуб-горы ржавеет на-стоящий столыпинский вагон, на склонах окрестных гор брошены фуникулеры... Таких объектов достаточно много и если собрать их вместе на какой-либо площадке, может получиться удивительная экспозиция. Технически это не сложно.
В каждом таком проекте необходим зачинщик, организация, призванная, а главное — готовая взять на себя руководство процессом. Это вполне может быть одна из городских структур, например, музей. Мы же всегда готовы содействовать в подобных начинаниях, засучив рукава, иначе на чудом сохраненном узкоколейном мосту вечно будет стоять красиво покрашенный, привезенный «с материка» паровоз, который никогда по нашей земле не ездил...
Станислав Стрючков
Альманах «Неизвестный Норильск», зима 2009 года